– У Кучинских тоже полный караул,– продолжает
повествовать мамуля,– он должен срочно вылетать куда-то в Заполярье, там
авария на предприятии, и она хочет лететь с ним на тот случай, если придется
задержаться, чтобы в Новый год быть вместе…
Пока мама описывала катастрофу с гостями, я успел увидеть не
только игрища Айсора и Кармы, но и совершенно позорное выступление Дружочка,
который запрыгнул на стол, скатил к краю мою любимую данхилловскую ручку,
сбросил ее на пол и начал упоенно гонять по комнате до тех пор, пока ручка не
оказалась далеко под диваном. Он долго пытался ее достать, но не преуспел и,
разочарованно помахивая упругим хвостом, покинул помещение. Хорошо, что у меня
по всей квартире стоят камеры, а то бы я эту ручку до морковкиного заговенья
искал.
– Просто не знаю, что делать, Егорушка,– жалобно
завершила мама свою скорбную эпопею.– Из пятнадцати человек восемь уже
точно не смогут прийти.
– Но семь человек – это тоже хорошо,– бодро заявил
я.– Семеро гостей, вы с папой да я – вот уже и десять. Чем не праздник?
Вроде бы мне удалось ее успокоить, но через два дня
количество гостей уменьшилось до пяти в связи с гриппом, которым внезапно
заболели дети и внуки. Двадцать девятого декабря, за два дня до Нового года, из
списка выпал еще один гость, и мамуля впала в полное отчаяние. Сколько я помню
себя и наши праздники, никогда такого не было, чтобы за столом сидело всего
семь человек, влючая хозяев. Для моих родителей семь человек – это не Праздник,
а деловой ужин.
– Егорушка, может, ты позвонишь Светочке?– робко
попросила она.
Ну что ж, в этом был резон, Светка Безрядина с мужем и двумя
детьми – это уже солидное количество. Но особых надежд я не питал, потому что у
Светки с Борисом было такое плотное светское расписание, что моей мамуле с ее
Кошмарным Ужасом в него никак не протиснуться.
– Ой, Игоречек, не получится,– с сожалением сказала Светка,
услышав мою просьбу,– мы в Новогоднюю ночь обязательно должны быть в
клубе у Джаника, Боря ему клятвенно обещал. Не сердись.
– Да что ты, Свет, я понимаю. Просто мама просила пригласить
тебя, вот я и пригласил.
– Татьяна Васильевна очень переживает?– сочувственно
спросила моя сердобольная подруга.
– Ужасно. Она продуктов накупила на двадцать человек, ей так
хотелось, чтобы было много народу, а теперь все пропадет. Ну и вообще, ты же
знаешь мою маму, домашние посиделки ее не устраивают, она любит большие приемы,
для нее и пятнадцать человек – мало, а уж четыре – просто смешно.
– Прости, Игорек, но у нас, честное слово, не получается.
Кажется, Светка уже чувствует себя виноватой. Этого еще не
хватало!
– Да брось ты, Светуля,– как можно веселее сказал
я,– не бери в голову. Я что-нибудь придумаю.
Для начала я позвонил Ивану Аркадьевичу, с которым папа
учился в Консерватории. Для меня он много лет был просто дядей Ваней,
басом-профундо, к которому я нахально забирался на колени и требовал, чтобы он
сидя пел «Блоху» Мусоргского, которую я почему-то обожал в сопливом детстве.
Дядя Ваня послушно пел, а я прижимался щекой к его мощной груди и с восторгом
ощущал вибрацию воздушного столба, который тогда виделся мне некоей золотой
трубой, спрятанной в крупном дяди-Ванином теле. Иван Аркадьевич Лютц уже лет
пятнадцать не входил в круг близких папиных друзей, которых непременно зовут в
гости по разным торжественным поводам. Не то чтобы два певца поссорились,
просто как-то разошлись, хотя относились друг к другу по-прежнему тепло, и
минувшей осенью они вместе пели в «Трубадуре», папа – партию графа ди Луны, а
дядя Ваня – Рюица. Тогда, на премьере, мама мне сказала, что у дяди Вани роман
с меццо-сопрано, которая в том же спектакле пела Азучену, и я надеялся выкрутить
из этой ситуации максимум пользы.
Иван Аркадьевич ужасно обрадовался моему звонку, понял все с
полуслова, и уже через полчаса мне позвонила воодушевленная мама:
– Ты представляешь, Егорушка, как хорошо! Ванечка Лютц
объявился! И так внезапно! Оказывается, ему совершенно некуда пойти на Новый
год, какие-то планы были, но все сорвалось, и он пригласил нас с папой в
ресторан, а я ему сказала…
Ну, что сказала мамуля, я и так могу догадаться. Иван
Аркадьевич приедет к нам на Новый год вместе со своей меццо-сопрано и прихватит
с собой директора театра, в котором они с папой поют в «Трубадуре». Само собой,
директор будет с супругой. Итак, восемь человек гостей, да нас трое – уже
одиннадцать. Вполне прилично.
– Ах, Егор, если бы ты вовремя женился, у тебя уже были бы
дети, а у нас с папой – внуки. Все-таки большая семья – это так хорошо!–
снова завела мамуля нескончаемую песнь о том, как неправильно я живу.
Песнь я выслушал молча, почитывая книгу. Я давно научился
делать эти два дела одновременно, не упуская ни слова ни из текста, ни из
телефонной трубки.
И в тот же день, совсем уж поздно, неожиданно позвонил
Андрей Мусатов, о котором я успел забыть настолько прочно, что с трудом
вспомнил, кто это такой, когда он представился.
– Я бы хотел с тобой посоветоваться, если можно,–
вежливо и ненапористо проговорил он.
– Да можно, отчего ж нет,– без особого энтузиазма
ответил я.– Насколько я помню, у тебя есть опытный консультант из
адвокатов. С ним что-то не сложилось?
– Не в этом дело,– Андрей сделал паузу, и мне показалось,
что он решает, говорить мне о чем-то или нет. Вероятно, решил, что
говорить.– Понимаешь, у меня возник роман с его дочерью.
– С чьей дочерью? Этого Альбертовича с какой-то смешной
фамилией?
– Ну да. И мне стало неловко пользоваться его услугами. Он
очень толковый мужик, очень опытный, и связи у него огромные, но… Ты понимаешь,
мне все время кажется, что он просит за свои услуги меньше денег, чем брал бы с
другого клиента… В общем, не знаю, не могу объяснить, но мне неловко.
Я не был уверен, что Мусатов прав, но мне понравилось, что
ему не чужда некоторая деликатность и даже душевная тонкость.
– А что, отношения с девушкой серьезные?
– Зачем тебе это знать?– резко спросил он.
Готов поклясться, что в этот момент он нахмурился и сжал
губы. Хотя я, конечно, ничего этого не видел.
– Я подумал, что если они не серьезные, так, может,
пожертвовать ими ради сохранения опытного консультанта, а? Ведь дело у тебя
глубоко личное, семейное, а не служебное, которое можно сделать кое-как. Для
себя ведь стараешься. У твоего Альбертовича связи, знакомства, знания, а это
дорогого стоит. И потом, у него есть существенное преимущество перед
большинством нынешних частных детективов: он годится для твоего дела по
возрасту, понимаешь? В середине семидесятых он уже работал, крутился в
правоохранительных структурах и может через общих знакомых найти тех людей,
которые знали и до сих пор помнят твоего Личко. Ему это сделать проще, чем
нашему с тобой ровеснику. Так что ты подумай как следует, кто для тебя важнее,
папа или дочка.
