– Что написано?! Что там может быть написано?
– Например, инициалы. Л.А.– Ляля Аргунова.
Аргунов поднес заколку к глазам. Нет, ничего не разобрать.
Какие-то буквы есть, это точно, но без очков видно совсем плохо.
– Погоди, я возьму очки,– произнес он в трубку и пошел
в комнату, чтобы достать очки из кармана пиджака.
Вооружившись оптикой, Лев Александрович снова принялся
рассматривать кусочек розовой пластмассы. Теперь буквы были видны отчетливо, и
гласили они, что изделие изготовлено во Франции. Во времена Лялькиного детства,
в начале восьмидесятых, в России не могло быть таких заколок, их не было в
продаже. Может, привез кто-то из знакомых? Навскидку Аргунов не смог
припомнить, чтобы им из Франции кто-то привозил сувениры. Да из его окружения
никто во Францию и не ездил, в те времена даже поездка в Болгарию считалась
огромной удачей. А его знакомые из научного мира были в основном вообще
невыездными.
А еще на заколке был маленький цветной рисунок, изображавший
мальчика в круглых очках и в черной мантии. Гарри Поттер. Его придумали совсем
недавно, всего несколько лет назад.
– Это не Лялькина,– хрипло произнес Аргунов.–
Что мне делать, Слава? Я не вынесу этого, я сойду с ума.
* * *
У Нового Года есть одна особенность: сколько бы ты ни
готовился к нему, праздник подкрадывается внезапно, и обязательно оказывается,
что еще куча дел не сделана, и множество вопросов не решено, и непременно
выясняется в последний момент, что ты забыл купить кому-то подарок. Не знаю,
как с другими, а со мной всегда получается именно так. 31 декабря превратилось
для меня в день суетливой бестолковой беготни по участку с повседневными
заботами вперемешку со спорадическими забегами в магазины. Сперва я вспомнил,
что не купил подарок для девушки Мусатова, а если для нее под маминой пышной
елкой не будет нарядно перевязанного пакетика, мамуля меня не поймет. Я больше
чем уверен, что от себя она уже купила что-то для этой девицы, которую ни она,
ни я в глаза не видели. Но в традициях родительского дома были подарки всем и
ото всех. То есть отдельно от родителей, и отдельно – лично от товарища
капитана Дорошина. А ведь я даже имени девушкиного не знаю… Хорошо, что с
перестройкой в наш новогодний быт вошли персонажи восточного календаря: не
знаешь, что подарить – дари соответствующую фигурку, не промахнешься.
Наступающий год – год Петуха, так что для мусатовской пассии я приобрел
симпатичную желто-красную плюшевую несушку, которая вызывающе кудахтала, если
нажать ей на грудку.
Часа через два я внезапно покрылся испариной: у меня нет
подарка для отца! Ёлки-палки, как же я забыл-то?! Ведь еще месяц назад я думал
об этом и даже принял решение, что именно подарить, а вот купить забыл.
Почему-то у меня было четкое ощущение, что я его купил… Ан нет. Всего лишь
придумал. Пришлось садиться с машину и судорожно объезжать цветочные магазины в
поисках того растения, которое так понравилось папе во время гастролей в
Барселоне. Такой цветок стоял у него в гримерке на окне, и папенька от него
просто балдел. Если бы я еще знал, как он называется! Хорошо хоть, помнил, как
он выглядит. Продавщицы смотрели на меня как на идиота, когда я шнырял
безумными глазами по полкам и жардиньеркам и что-то невнятно мычал о «таких
длинненьких листочках в загогулинках, сверху красненьких, и еще прожилочки». К
семи вечера, когда магазины уже закрывались, я, наконец, нашел то, что искал.
Выяснилось, что это кротон. Господи, не забыть бы теперь, как оно называется.
Дома я быстренько поздравил котов с наступающим праздником,
что выразилось в завязывании голубой ленточки на шее Арины (больше никто таких
вольностей не терпел) и раздаче свежего мяса всем без исключения. Вообще-то
кошачий доктор не велел давать стерилизованным котам сырое мясо, разве что по
большим праздникам, и вся моя банда в основном питалась сухим кормом и
специальными паштетами. Но Дружочку и Арине, которым дозволялось иметь детей, я
раз в два-три дня давал сырое мясо, для чего приходилось зазывать их в кухню и
закрывать дверь, дабы остальные не видели, не завидовали и не воровали куски.
Остальные, конечно, не видели, но чуяли очень даже хорошо и устраивали под
закрытой дверью громкие демонстрации протеста. Умом и сообразительностью
особенно отличался старик Ринго, который видя, что я беру на руки одновременно
Дружочка и Арину, немедля смекал, в чем дело, и мчался на кухню, сбивая все и
всех на своем пути, усаживался перед холодильником и принимал скорбный вид
существа, которого не кормили вообще никогда. То есть бил на жалость. Меня-то
этим не возьмешь, а вот моя подруга Светка Безрядина, которая кормила котов,
когда я уезжал, подозреваю, давала слабину. В честь праздника сегодня мясо
получили все.
На столе я обнаружил длинный список, продиктованный утром
мамулей: то, что она не успела купить и что я непременно должен был привезти.
Про список я, естественно, тоже благополучно забыл. Пробежав листок глазами,
дабы прикинуть, в какие магазины придется ехать, я наткнулся на незнакомое
слово. Это еще что? Когда утром записывал под диктовку – торопился и не
спросил. Какой-то асклезан. Вино, что ли? По названию похоже.
Городской телефон у родителей был прочно занят, я
безрезультатно дозванивался минут пятнадцать, причем мобильники у обоих были
включены, но, вероятно, лежали совсем не там, где в данный момент находились
мама с папой. Уже половина девятого, в десять я обещал заехать за Мусатовым и
его девушкой, так что времени в обрез, и я решил все-таки ехать за покупками, в
том числе и за таинственным асклезаном. Уж если я цветок нашел, не зная, как он
называется, то уж тут как-нибудь вывернусь.
В первом же магазине, набрав полную корзинку всякой всячины
в строгом соответствии с мамулиным списком, я обратился к продавщице с наглым
вопросом:
– А асклезан у вас есть?
– Что?– опешила девушка.
Я на всякий случай заглянул в бумажку: может, я слово
перепутал? Да нет, так и написано.
– Асклезан,– терпеливо повторил я и с надеждой
уставился на ее милое личико.
– А что это?– честно спросила она.
– Сам не знаю,– не менее честно признался я.–
Мне список продиктовали. Может, вино?
– Давайте спросим у менеджера винной секции,– предложила
девушка.
О как. Раньше были продавцы винных отделов, а теперь
менеджеры винных секций. Растем.
Менеждером оказался солидный мужчина с подозрительно
непьющими глазами. По-моему, он никак не может разбираться в винах, потому что
не употребляет. Совсем и ничего.
– Асклезан?– переспросил он и нахмурился.– Нет.
Такого у нас нет. Это чье производство?
Я пожал плечами.
– Если б я знал. Велено купить.
– Сожалею,– он развел руками и повторил: – Такого у
нас нет.
Перед тем, как пойти к кассе, я повторил попытку дозвониться
до мамы, но снова потерпел фиаско: магазин находился в подземном этаже, и
сигналу мобильника сквозь толщу стен пробиться никак не удавалось.
