– Ничего себе! А как же я теперь обратно в зал попаду? – опешила я.
Женя остолбенел. Он смотрел то на меня, то на лестницу и не мог понять, что случилось.
А я тормошила его, обнимала, целовала и чувствовала себя великолепно! Потому что доказательство любви не в том, чтобы трахаться с другом своего парня, и не в том, чтобы выбрасываться из окон! А в том, чтобы на выпускном спуститься с пожарной лестницы к парню, которого не пускают в зал.
Вот так!
Мы гуляли возле Трубной площади всю ночь. Нам было о чем говорить и о чем мечтать. Июньская ночь была мягкой и душистой. А мой мальчик – самым ласковым и влюбленным.
А когда праздничный алкоголь выветрился из моего организма, мы вернулись к школе, я взглянула на изогнутую в небо лестницу… и чуть не лишилась чувств от страха.
Это я, что ли, тут лазила? Боже, какой кошмар!
С детства я безумно боялась высоты. Смотрела с балкона вниз, вытянувшись как такса, – ноги с туловищем в квартире стоят, а руки вцепились в перила.
Как я умудрилась спуститься с неба на землю без страховки? Сама не знаю. Но повторить этот трюк не смогла бы даже со страховкой и натянутым внизу тентом!
– И не надо! Береги себя и тех, кто тебя любит.
Женя смотрел на меня таким чистым взглядом, какой бывает у мальчишек только в юности. Но у нас с ним разная юность – у него ранняя, а у меня поздняя. Хотя всего год разницы. И в понятии «безрассудный поступок» я делала ударение на слове поступок. И вся наша честная или бесчестная компания тоже.
И я смотрела на него и понимала, что вырасту из него, моего милого мальчика, как только переступлю порог этой школы.
Мы – поколение психов, хамов, шизов, смелых, находчивых, изобретательных, веселых, умных и дерзких. В нас есть все то, что нужно вам – тем, кого мы сменим.
И если вы не будете бить нас по рукам, держать в узде, выравнивать, причесывать, «строить» – мы перевернем мир. Потому что мы – талантливое поколение и пока еще не потерянное.
Школьные двери были символично заперты. Пожарная лестница была сломана. Я, как овца, отбившаяся от стада, села на крылечке дожидаться, когда откроют двери.
В пять утра двери распахнулись, и выпускники утомленно потекли во двор. Была запланирована еще пешая прогулка к памятнику Пушкину.
Советский молодой человек не может танцевать до упада. Досуг должен быть содержательным и предваряться тематической лекцией или диафильмом. В исключительном случае, как наш, – можно стройными рядами пройти к памятнику великому поэту. Это дозволено только высокотворческой молодежи.
Из всех школ на территории СССР наша была самая лояльная…
Послесловие
Татьяна, с подачи родителей, вышла замуж за партийного функционера с увесистым багажом регалий высшей государственной власти. К великому удовольствию жениха и гордости родителей – вышла замуж девственницей.
Они славно прожили пять лет, а потом он неожиданно умер.
Мистическое поверье о «вдовьем камне александрите» все-таки отразилось на поэтессе Тане.
Говорят, это кольцо в паре нужно носить, тогда можно обыграть судьбу.
Аня Сурова стала руководителем департамента по подбору топ-менеджеров в рекламные компании. Замужем, имеет двоих детей. Оба ребенка учатся в Швейцарии.
Оксанка Приходько закончила ГИТИС, вернулась в Украину и стала ведущей актрисой Харкiвського драматичного театра iм. Т. Шевченка. Играет великолепно! Но русский язык совсем забыла.
Марк Горный – знаменитый драматург. Талант всегда пробьет себе дорогу. А гений и злодейство – вещи совместимые.
Мухаммед по окончании университета вернулся к себе на родину. Успел к рождению третьего ребенка. Его жена была счастлива – хороший красивый ученый муж и трое ребятишек. А что еще восточной жене нужно для счастья?
Настя работает на телевидении режиссером-постановщиком экстремальных шоу-программ. Замужем, есть сын. О своем «подвиге» вспоминать не любит. Смеется: «Вы что, шуток не понимаете?» Очень позитивная, психически здоровая россиянка. С учета в психиатрическом диспансере ее уже давно сняли – зря ставили. Настюха нормальнее нас всех, вместе взятых, и она еще себя покажет.
Борис покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с Крымского моста. Это была уже третья попытка свести счеты с жизнью. Она удалась.
Я окончила Литературный институт и улетела в Грецию к Динаре. Там мы основали маленькую типографию и издательство, которое публиковало запрещенную в России литературу. Издательство мы назвали «Горняк». Представляли, что этим названием, как фаллическим символом, мы вые…м всю эту заскорузлую идеологию.
После перестройки наша работа стала легальной, и мы переквалифицировались в бизнесмены. Правда, считать так и не научились, поэтому бухгалтерией занимается дочка Динары Агдалия.
У Динары муж грек. Молчаливый бизнесмен. Молча оценил Динару и тут же предложил переехать в его дом под Солониками. Всем семейством. И тетю даже забрали, хотя она упиралась.
Дом большой, уютный и добрый. Как и сама Динара.
Как-то раз вечером, когда Агдалия с упоением собирала оливки для домашнего деревенского засола, мы сидели с Динарой на легких, плетенных из лозы стульях и с удовольствием наблюдали за ее работой.
Я спросила:
– Как тебе удалось одной вырастить такую послушную и трудолюбивую дочь?
Динара рассмеялась и ответила:
– А ты ее спроси!
Агдалия вытерла руки о передник, застенчиво улыбнулась, чуть обнажив роскошные белые зубки, и просто ответила:
– Это во мне папины гены. По рассказам мамы я знала, что мой отец – революционер. Он был очень умным и смелым человеком. И я всегда ощущала ответственность за свои поступки, знала, что не должна подвести папу…
Я молчала.
– А еще у меня есть мечта. Я хочу стать писательницей и написать книгу о папе. Но самое заветное желание – жить в России. У вас такая прикольная страна…
