Уже конец рабочего дня, минут через двадцать, если ничего
срочного не случится, можно запирать кабинет и идти домой, но Хан сидит за
столом, тупо уставившись в разложенные бумаги, и не может преодолеть
оцепенения, которое наваливается теперь все чаще и чаще. Он начал сам себя
обманывать, придумывая предлоги, чтобы задержаться на службе, потому что, пока
он находится здесь, можно тешить себя слабой иллюзией покоя и привычного
порядка, а как только он переступит порог квартиры и обнаружит, что Оксаны еще
нет, снова навалятся страхи: вернется ли? Может быть, как раз сегодня у них все
решится, Аркадий скажет какие-то важные слова, после которых она поймет, что
продолжает любить бывшего мужа и хочет забрать сына и уйти к нему.
Он медленно перебирает листы сводок и отчетов, выключает
компьютер, потом снова включает, курит, входит в базу данных и бессмысленно
бродит по лесам и равнинам информации, пытаясь придумать, что бы такое
поискать, чтобы создать видимость полезного дела. Дел на самом деле
невпроворот, но делать их не хочется, мозги не настроены, и в то же время
хочется чем-то занять голову, чтобы не думать о жене и об Аркадии. «Ты сам не
знаешь, чего хочешь», - сердито говорит себе Хан.
Звонок внутреннего телефона его радует. Даже если звонят из
соседнего кабинета, чтобы узнать, не ушел ли он, и если на месте, то можно ли
стрельнуть у него пару сигарет, все равно это оттяжка, отсрочка от неминуемого
возвращения в дом, который сегодня может оказаться пустым.
- Хан, хорошо, что не ушел, - слышится из трубки голос
помощника начальника департамента. - Зайди к Григорию Ивановичу, он ждет.
Начальник департамента, которого подчиненные за глаза
называли «дед Гришаня», засиживался на службе допоздна. Был он относительно
молод для своего генеральского чина и высокой должности, всего-то сорок три
года, чуть старше самого Хана, календарной выслуги у него насчитывалось
двадцать шесть лет, но из этих двадцати шести добрый десяток он провел в зонах
военных действий, в Афганистане и Чечне, так что согласно кадровым инструкциям
выслуга у Григория Ивановича была весьма немаленькой.
- Сколько у меня выслуги, столько многие из вас не
проживут, - любил ворчать он, за что и был прозван сначала просто «дедом», а
потом «дедом Гришаней».
Невысокий, сухощавый, с реденькими седыми волосиками и
глубокими морщинами, он и вправду в свои сорок три напоминал старичка. Думал он
медленно и основательно, говорил неторопливо, и каждый вызов к нему, особенно в
конце дня, означал, что раньше чем минут через сорок подчиненный из его
кабинета не уйдет. Хана это вполне устраивало.
Он прошел по длинному, устланному красной ковровой дорожкой
коридору до лифта, спустился на этаж ниже и вошел в приемную. Помощник, который
ему звонил, молодцеватый симпатичный майор, приветливо кивнул и сразу указал на
дверь в кабинет генерала:
- Заходи, тебя ждут.
- Один? - поинтересовался Хан.
- Трое. Иди-иди, он только что опять спрашивал.
Значит, трое. И срочно. Это хорошо. Это означает, что вопрос
серьезный. Если бы деду Гришане нужна была короткая справка или лаконичный
ответ, он позвонил бы. Раз вызвал, стало быть, разговор долгий. Как раз то, что
нужно.
Хан вошел к генералу, поздоровался и быстро огляделся. Из
троих гостей незнакомым был только один, двоих других он знал, они работали в
соседнем департаменте.
- Знакомьтесь, - представил его генерал тому третьему,
незнакомому, - старший оперуполномоченный по особо важным делам подполковник
Алекперов, Ханлар Керимович. Друзья называют его Ханом, но это право надо
заслужить.
«Продает товар купец», - мелькнуло в голове Хана. Пришел
человек, которому нужна информация. Уж чего-чего, а этого добра у Хана - хоть
лопатой греби, но генерал разбазаривать ее не любит, выдает по крупицам и так
обставляет дело, будто бриллианты дарит.
- Ханлар Керимович, у тебя, кажется, есть кое-какие
наметки по группировке Свешникова, - сделал аккуратный заход дед Гришаня,
представив Хану гостя, который оказался майором из ФСБ.
- Есть, товарищ генерал, - кивнул Хан. - Правда,
немного.
Это было чистой ложью. По группировке Дмитрия Свешникова
информации у Хана было полно, но игры есть игры, и у них существуют
определенные правила. Особенно когда речь идет о том, чтобы поделиться
информацией не просто с соседним департаментом, а с другим ведомством,
отношения с которым у МВД далеко не всегда строятся гладко.
Разговор пошел медленно, осторожно, будто на ощупь. Но Хан
никуда не спешил.
***
Когда он вернулся домой, Мишка воевал с инопланетянами на
компьютере, а Оксана, свернувшись калачиком на диване, читала какой-то журнал.
Хана охватила горячая волна радости: значит, не сегодня. Еще не сегодня. Ночью
она будет лежать рядом с ним, и до утра можно ни о чем не волноваться. Если
жена решит уйти, то это случится не раньше завтрашнего дня, а сегодня можно об
этом не думать.
Но не думать не получалось. Боль то и дело выпрыгивала
откуда-то из глубины и пронзала все тело раскаленной иглой.
- Как прошел день? - спросил Хан, стараясь казаться
спокойным и миролюбивым.
- Как обычно. Я работала, Мишка с Аркадием ходили на
какую-то выставку компьютерных игр. Аркадий накупил ему кучу новых игрушек.
- Да уж я вижу, - усмехнулся Хан. - Одиннадцатый час, а
парень не спит. Ему же в школу завтра.
- Завтра суббота, - напомнила Оксана, пряча улыбку. -
Послушай, Хан, я понимаю, что тебе это неприятно, но Аркадий - Мишин отец, и
чем больше они будут общаться, тем лучше.
- Они не общались пять лет, и ничего не случилось, мир
не рухнул, - сердито возразил Хан. - Ты хочешь сказать, что все это время я был
для Мишки плохим отцом?
- Хан, милый, ты - это ты, а отец - это отец, ну как же
ты не понимаешь? Мишка отлично знает, что ты - мой второй муж, а Аркадий - его
папа. Он ведь с самого начала называл тебя Ханом, а не папой. Когда Аркадий
уехал, Мишке было восемь лет, он был уже совсем большим мальчиком и все
понимал. Ешь, пожалуйста, и давай прекратим этот бессмысленный разговор, мы с
тобой ведем его уже в тысячный раз. Ты же разумный, интеллигентный человек, ты
не можешь быть против того, чтобы ребенок общался со своим отцом.
- А ты не думала о том, что я могу быть против того,
чтобы моя жена общалась со своим бывшим мужем? - вырвалось у Хана.
Он тут же пожалел, что не удержался. Не нужно было говорить,
ох, не нужно. Все эти месяцы, с того момента, как Аркадий вернулся из Израиля,
чтобы открыть в Москве филиал своей фирмы, Хан умело делал вид, что все в
порядке, что он рад возвращению друга и ничего опасного для себя в его
контактах с Оксаной не видит. И вот прорвалось…
Оксана отошла от плиты и медленно присела за стол напротив
мужа.
- Хан, да ты никак ревнуешь? - удивленно и негромко
протянула она. - Или мне показалось?
