Неотвеченных вызовов накопилось аж двадцать четыре, и
всего-то за три вечерних часа - немыслимая цифра даже при моей суматошной
жизни. Из этих двадцати четырех шестнадцать оказались от мамы, ну, с этим все
понятно, она праздновала в ресторане папину премьеру и интересовалась, когда же
сынуля соизволит присоединиться к банкету. Три раза звонила Светка, они с
Борисом тоже присутствовали на банкете в качестве друзей семьи. Наверное, она
видела, как беснуются мои родители, и пыталась как-то сгладить обстановку или
хотя бы предупредить меня. Два звонка оказались от Кати Кибальчич, вероятно,
она хотела от меня еще какого-то содействия в создании новостных бестселлеров.
Оставшиеся три вызова поступили от разных знакомых. Слава богу, ни одного
звонка с моего участка, значит, в Багдаде все спокойно, никто никого не избил и
никак не напакостил.
В положенное время я «выпал» из обиды, как из старой
трухлявой коробки, и отправился на службу, то есть сперва в отдел внутренних
дел, где ознакомился со сводкой происшествий, последними ориентировками и
свежими руководящими указаниями, а потом в свой околоток, на
служебно-бюрократическом языке называемый участковым пунктом милиции.
Помещение у нас небольшое, в нем размещаются старший
участковый, мой дружбан Валька Семенов, мы, рядовые участковые уполномоченные,
наши помощники и инспектор по делам несовершеннолетних. По инструкции
полагается еще иметь место для представителей общественности, но инструкция по
организации нашей деятельности какая-то странная, словно не россиянами
писанная, а инопланетянами, думающими, что для правоохранительных органов место
всегда найдется. Ни фига подобного, место никак не находится, да и
представители общественности не особо рвутся нам помогать и рядом с нами
сидеть. Такой уровень офисного быта, в котором существует наш участковый пункт
номер семь, в народе называется лаконично и метко: «чистенько, но бедненько».
Сегодня с шести до восьми вечера у меня прием населения, но
это не означает, что до шести я могу бить баклуши. Функциональных обязанностей
у меня столько, что перечислять замаешься, ну и понятное дело, что реально я
выполняю лишь малую толику из них. А спрашивают-то за все! Два месяца назад на
моей территории построили новый многоквартирный дом. Он, конечно, дорогой, и
вселяться в него люди будут не в массовом порядке, а постепенно, по мере
продажи квартир, но ведь тридцать процентов этих квартир выделено муниципальным
властям в виде оплаты за земельный участок, на котором этот дом построен, и вот
эти тридцать процентов квартир предоставляются, как правило, очередникам и
заселяются почти сразу. А моя задача в этой ситуации - завести и заполнить
паспорт на жилой дом. То есть обойти все квартиры и занести в журнал чертову
уйму сведений о жильцах вплоть до наличия собаки, ее породы, окраса, клички и
особых примет. В новом доме я уже был месяц назад, пообщался с первыми
новоселами, но тогда их было всего-то двенадцать семей, а теперь уже не то
сорок восемь, не то сорок девять, короче, пора к ним идти, чтобы дело не
запускать, а то потом вовек не разгребешь. Кроме того, надо регулярно проверять
чердаки, подвалы и пустующие квартиры, в новых домах это места особо
повышенного риска, ведь жильцов, во-первых, мало, то есть не так велик шанс
попасться кому-то на глаза, а во-вторых, люди пока еще друг с другом не знакомы
(впрочем, соседи и впоследствии не больно-то знакомятся) и появление чужака
никого не насторожит. Мало ли, может, жилец, может, грузчик, помогающий с
переездом, может, мастер из бригады ремонтников, в нынешние-то времена редко кто
заселяется сразу в то, что им построили, основная масса предварительно делает
ремонт и доводит жилье «до ума» и соответствия собственным вкусам. Одним
словом, новый не полностью заселенный дом требует особого внимания, потому как
в свободных и плохо контролируемых помещениях может собираться разный
нежелательный элемент и совершать всякие нехорошие поступки, вплоть до
откровенно криминальных. Опять же практика показывает, что под видом
перевозимой мебели в такие дома могут ввозиться ящики с боеприпасами и оружием
и спокойненько храниться на чердаке или в подвале. А угрозу терроризма пока еще
никто не отменил.
Почему- то сегодня я опять пришел в околоток первым. Ну
Семенов, старший участковый, -ладно, он с утра всегда подолгу толчется в
отделе, рядом с руководством, оно и понятно, все-таки на нашем седьмом участке
он старший, то есть хоть маленькое, но начальство. А остальные где? Вот
прелесть нашей работы! Пришел в отдел, на глаза показался - и гуляй, если будут
искать - скажешь, что на территории. А что? Многие пользуются. Но может быть, я
зря качу бочку на коллег, машина-то есть только у меня одного, а остальные из
отдела до околотка добираются муниципальным транспортом. Открыв дверь
участкового пункта, я снял сигнализацию и направился к кабинету, по дороге
скользя глазами по стендам, увешанным наглядной агитацией. Вернее, тем, что
призвано быть таковой, но ею не являлось. По инструкции, на стендах должны
размещаться Конституция Российской Федерации, Закон «О милиции», разные
федеральные законы, указы и распоряжения Президента, постановления и
распоряжения Правительства, законы и иные нормативные правовые акты города и
местного самоуправления и всякое-разное другое, такое же бесполезное с точки
зрения обеспечения порядка на участке. Кого тут можно агитировать и за что? За
советскую власть? Вы можете себе представить такую картинку: пришел ко мне в
околоток плохой человек, посидел в очереди на прием, от нечего делать почитал
Конституцию или выписки из Уголовного кодекса и вдруг понял, как неправильно он
живет и больше так жить нельзя? Не можете? Вот и я не могу. Глупость все это
несусветная, но инструкция есть, и ее следует соблюдать. Я бы, честно говоря,
не стал, но начальство мне (почему-то именно мне, как будто я один тут работаю)
всю плешь проело, и я решил, что не буду ссориться с другом Валькой Семеновым,
а лучше оборудую стенды как положено, потому что поводов для упреков я и без
того даю более чем достаточно. А стенды с агитацией - ну что, в конце концов,
потратить один раз полдня, сделать и спать спокойно. Хотя, если говорить еще
честнее, война с родителями, через которую я прошел, сделала меня совершенно
нечувствительным к нареканиям, выволочкам и выговорам, даже и публичным. Я все
равно делал, делаю и буду делать только то, что считаю нужным, и так, как
считаю правильным.
В кабинете я достал из сейфа паспорт на новый дом, отложил в
сторонку и вытащил паспорт на административный участок. Вот уж где у меня
полный завал, так это здесь! Я к нему не прикасался больше месяца, хотя
сведения, которые туда нужно было заносить, записывал исправно, но на разные
клочки, листки из блокнотов и подвернувшиеся под руку карточки. Да и то не все
сведения, а лишь часть, иными словами, то, что лично для меня имело значение:
похищенный с нашей территории автотранспорт и совершённые на моем участке
преступления, а также поселившиеся здесь лица из так называемой «группы риска»,
то есть ранее судимые, освобожденные из мест лишения свободы, наркоманы,
проститутки, психические больные и многие другие. Объекты и организации, расположенные
на административном участке, я игнорировал, сведениями о них пренебрегал и
соответствующую часть паспорта заполнял из рук вон плохо. Все равно идти по
квартирам в такое время бессмысленно, если люди работают, то их нет дома, а
если не работают, то спят или завтракают. Осмотр дома и проверку нежилых
помещений можно начать часов в двенадцать, а с двух приступить к первому этапу
поквартирного обхода, когда дети возвращаются из школы. Вообще-то нормальные
участковые днем по квартирам не ходят, и это понятно, им нужны взрослые жильцы
в полном составе, а это чаще всего случается ближе к вечеру. Но я хожу и днем,
потому как не менее взрослых жильцов меня интересуют дети и подростки, а с ними
лучше разговаривать без присутствия родителей, это уж вы мне поверьте. Толку
куда больше.
