- А я их люблю.
Как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы Катерина
мгновенно успокоилась и отправилась в ванную.
С этой чудесной девушкой я познакомился накануне во время
съемок видеоклипа популярной группы «Ночные рыцари». Катя приехала туда вместе
со своей съемочной группой делать репортаж для одного из телевизионных каналов
и брать интервью у продюсера «Рыцарей» Бориса Безрядина, а я присутствовал на
съемках от нечего делать. Боря Безрядин и его жена Светка - мои давние друзья,
а репертуар группы процентов на семьдесят состоит из песен, которые я же им и
написал. У меня выдался свободный вечер, так почему не съездить на съемки? Мне
всегда было интересно посмотреть, как режиссеры переводят мою музыку в
видеоряд. Как правило, режиссеры эти слышат песню совсем не так, как я, и если
бы мне доверили делать клипы, они были бы совсем другими, но я не режиссер и
даже не полноценный композитор, а всего лишь участковый милиционер, правда, с
хорошим музыкальным образованием. Но все равно интересно…
- Я смотрю, ты не торопишься, - заметила Катерина,
обратив внимание на ту неспешность и обстоятельность, с которой я поглощал
завтрак. - Разве тебе не надо на работу?
- У меня сегодня отгул.
Она молча переварила новую вводную и приступила к следующему
блоку вопросов:
- Слушай, а это правда, что Безрядин никогда не летает
самолетами?
- Истинная правда.
- А почему? Боится летать?
- Наверное, - я как можно безразличнее пожал плечами. -
Не знаю, может, его тошнит.
- Но ты же его друг, ты должен знать точно.
Разумно. Неужели все журналисты такие въедливые?
- Кать, я не люблю распространяться про других людей за
их спиной. Спроси у Бориса, он сам тебе ответит, если сочтет нужным.
- А еще говорят, что он безумно трясется над своим
здоровьем и, как только начинается эпидемия гриппа, старается не появляться
там, где много народа, чтобы не заразиться. Это правда?
- Кать, отстань, а? - жалобно попросил я. - Существует
же элементарная этика. Даже врачи не рассказывают посторонним о болезнях своего
пациента. Человек имеет право сам решать, что рассказывать о себе, а чего не
рассказывать. Мне начинает казаться, что ты приехала сюда вчера не из симпатии
ко мне, а с совершенно другой целью. Если ты думаешь, что я буду сплетничать
про Борьку, то ты грубо ошиблась.
- Ну ладно, извини, - быстро отыграла назад Катерина. -
А про группу можно спрашивать?
- Нельзя, - отрезал я, опуская вниз руку с зажатым в
пальцах кусочком сыра. У моих ног сидели Айсор и младшая из девчонок - Карма,
которые за сыр готовы продаться с потрохами. Остальные коты к сыру равнодушны
и, убедившись, что ничего интересного за завтраком к столу не подают, съели
свои порции паштета и удалились. Айсор, как всегда, успел первым, ухватил
ломтик и утащил в угол. Карма жалобно муркнула и посмотрела на меня с упреком.
Я воровато оглянулся на шустрого подкидыша и тут же сунул ей кусочек потолще. -
Про группу спрашивай у Бориса, он продюсер, ему и решать, какую информацию
давать и как. Если я скажу про «Рыцарей» хоть слово, которое пойдет вразрез с
его концепцией, он меня убьет.
- Хорошо, - покладисто согласилась она. - Тогда
поговорим о тебе.
- Это можно, - великодушно разрешил я.
- У тебя в одной из комнат стоит рояль, вечером ты
идешь на премьеру в оперный театр, и при этом ты работаешь участковым. Это как?
- А как? - я прикинулся идиотом. - По-моему, нормально.
- У тебя есть музыкальное образование?
- Среднее, в объеме музыкальной школы-семилетки.
- А высшее?
- Высшего нет.
- Что, совсем никакого? - удивилась Катя.
- Я имею в виду, что я консерваторию не заканчивал. А
так - юридическое.
- Но почему? Мальчик из такой семьи, папа певец, мама
концертмейстер, музыкальную школу окончил и пошел в милиционеры… Да еще в
участковые. Должна же быть причина.
Да уж кто бы спорил. Причина быть должна. И она была. Но
опять же долго рассказывать. Неохота, да и силы надо поберечь.
- Кать, это дело интимное, очень личное, а мы с тобой
еще и суток не знакомы. Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?
- Конечно, если это «потом» вообще будет, -
рассудительно заметила она. - Спасибо за завтрак, Игорек, мне пора.
Я с удовольствием смотрел на нее, пока девушка одевалась в
прихожей. Стройная, невысокая, с коротко стриженными темными волосами и
веселыми глазами, она казалась совсем юной и напоминала сбежавшего с уроков
мальчишку-восьмиклассника. Вместе с тем я знал, что в тележурналистике она не
один день, я много раз видел ее репортажи о всяческих событиях из культурной
жизни.
Не успел я закрыть за ней дверь, как позвонила мама.
- Егорушка, я этого не переживу, - простонала она. - Я
всю ночь не спала. Это какой-то кошмар!
Описание кошмара заняло около тридцати минут. За это время я
успел прочесть две главы нового романа Гришэма, к которому питаю давнюю
слабость еще со времен моего заочного юридического обучения. Кошмары у моей
мамули случаются с завидной регулярностью, но ведь известно, что все в этой
жизни подчинено закономерностям, и если эти закономерности уловить, то вполне
можно к ним приладиться. Описание кошмара в обычные дни занимает пять-семь
минут, в дни папиных спектаклей - минут по двадцать два раза в день, ну а уж
если у нас премьера - то раза четыре по полчаса. Тут главное - иметь под рукой
интересную книжку. Я терпеливо выслушиваю мамулю и уместно поддакиваю и ахаю,
не отрываясь от чтения, - натренировался за много лет. Я очень ее люблю, мою
маму, поэтому не считаю возможным прерывать ее излияния, более того, я понимаю,
что ей действительно нужно мое внимание и сочувствие, и я не могу и не хочу ей
в этом отказывать. Мама преданно служит отцу с самого начала его певческой карьеры,
они познакомились, когда он учился в консерватории на вокальном отделении, а
она - в Гнесинке по классу фортепиано. Мама стала папиным личным
концертмейстером, он всю жизнь репетирует только с ней, она ездит с ним на
гастроли, следит за его здоровьем, питанием и комфортом, сходит с ума при
малейших признаках простуды у знаменитого Владимира Дорошина, а уж если у него
бессонница, тахикардия, насморк или, не дай бог, расстройство желудка, да еще в
день спектакля, то это уже не просто кошмар, а Кошмар с большой буквы, или
Кошмарище. А сегодня все-таки не рядовой спектакль, а премьера, оперный театр
решил поставить «Трубадура» Верди, папа поет в нем партию графа ди Луны,
поэтому все, что происходит с обожаемым кумиром, приобретает в маминых глазах
масштабы уже не Кошмарища, а Кошмарного Ужаса. Я внимательно слежу за тем, как
на страницах романа молодой неопытный адвокат пытается бороться с мощной
страховой компанией, незаконно отказавшей смертельно больному юноше в выплате
страховки, и при этом слушаю, как плохо папа спал сегодня ночью, и как он два
раза вставал и пил чай на кухне, и что он не в настроении и не в голосе, и как
мама десять раз принимала сердечные лекарства, и как у нее все валится из рук,
и как она предложила папе проиграть всю его партию, он любит в день спектакля
мысленно пропеть то, что ему предстоит озвучить вечером, это помогает ему
настроиться, так вот, мама села к роялю и не смогла сыграть простейший
аккомпанемент, потому что у нее дрожат руки. Все было давно знакомо и вполне
ожидаемо, но все равно это ведь мои родители, которых я нежно люблю и которым
нужна моя поддержка.
