Ждать пришлось долго, Павлик появился около полуночи. Я
выскочил из машины и перехватил его у подъезда.
- Здравствуй, ты меня помнишь? Я ваш участковый,
капитан Дорошин.
- Помню, - ответил он хмуро.
- Пять минут есть? Поговорить надо.
- О чем говорить-то? После одиннадцати вечера не имеете
права…
- Так тебя до одиннадцати и дома-то нет, как же с тобой
говорить? - возразил я. - Да ты не переживай, я много времени не отниму.
Понимаешь, я тут подвалы в вашем доме осматривал, ну там на предмет
предотвращения терактов и все такое, и мне там кое-что не понравилось.
- Ну? А я при чем?
- Да ни при чем ты, успокойся. Но вопросы-то я могу
тебе задать?
- Какие вопросы?
- Понимаешь, я в электронике ни бум-бум. Там какая-то
аппаратура непонятная, может, совсем безвредная, а может, и нет, черт ее
разберет. Когда я у тебя дома был, я заметил, что у тебя стоит навороченный
компьютер, вот я и подумал, что ты наверняка лучше меня разбираешься в железе,
ваше поколение этому еще в школе учат, а мы-то самоучки, только на уровне
тупого пользователя что-то понимаем. Дом у вас новый, народу пока живет мало, и
среди всех, кого я здесь знаю, продвинутых пользователей, кроме тебя, нет. Ну
как, поможешь?
- А чего надо-то?
- Надо пойти со мной в подвал и посмотреть, что там за
аппаратура стоит, всего-то делов.
- А чего вы своих спецов не вызвали?
- Да где ж я тебе их найду в такое время? - рассмеялся
я. - Я вечером плановый осмотр проводил, как положено, а у них рабочий день до
шести часов. Вот и решил тебя дождаться.
Туфта, которую я гнал без зазрения совести, могла бы вызвать
у мало-мальски разумного человека массу вопросов, но Павлик, судя по всему, был
то ли излишне доверчив, то ли глуп, то ли просто еще очень молод. Одним словом,
он поверил. И пошел со мной в подвал.
Остальное было делом техники. Я не хотел его бить и вообще
применять какую бы то ни было силу. Бью я только алкашей, и то не всех, а лишь
тех, кто обирает собственные семьи, избивает женщин и детишек и измывается над
престарелыми родителями. Есть еще отдельные категории граждан, которым я при
необходимости заламываю руки или накатываю в пятак, но Павлик Анташев к ним не
относился; Его я собирался только напугать. Но напугать сильно.
Подвал я выбирал любовно и тщательно, поэтому Павлику стало
не по себе cразу же, едва он оказался в слабо освещенном помещении, заполненном
непонятного назначения трубами и всяческими агрегатами. Минуты три ушло на то,
чтобы он понял, что хочет как можно быстрее отсюда уйти, еще пять минут
понадобилось на то, чтобы Павлик осознал, что не уйдет до тех пор, пока не
ответит на мои вопросы. Еще пара минут была потрачена на обдумывание
перспективы остаться в подвале на неопределенный срок в случае категорического
отказа «сотрудничать». Я и пальцем к нему не прикоснулся, просто сам подвал был
уж очень выразительным, а я старался быть вежливым, но убедительным. В итоге я
получил то, что хотел.
Павел действительно был возле театра примерно за полчаса до
убийства. Он следил за Аллой, причем занимался этим около трех месяцев. Он
поставил своей задачей доказать, что Алла не хранит верность своему мужу, и
разоблачить изменницу. Зачем? Да все просто: из-за денег. Мать, Марина
Григорьевна, не жалела денег на то, чтобы купить сыну квартиру, одевала ею в
дорогие шмотки, оплачивала его обучение в институте, то есть щедро тратилась на
то, что казалось ей самой нужным, но категорически отказывала сыну в суммах на
расходы, которые казались ей необязательными. Поскольку Павлик учился на
платном отделении, то никакой стипендии не получал, и ему приходилось клянчить
деньги даже на пиво, не говоря уже о посещениях ночных клубов, тратах на
девушек, диски, такси и прочих расходах, неизбежно сопутствующих яркой и
насыщенной жизни молодежи. А мама денег давала в обрез, только на самое
необходимое. Тогда Павлик обратился к отцу, однако Анташев не больно-то
расщедрился. То есть какую-то сумму дал, конечно, сын же все-таки, но далеко не
такую, на которую Павлик рассчитывал. Через весьма короткое время папины деньги
закончились, и мальчик пришел снова. На этот раз Анташева дома не оказалось,
зато была Алла, которая вполне внятно и не особо выбирая выражения объяснила
юноше, что просить денег у отца, к которому почти шесть лет не приходил и даже
не звонил, не очень-то прилично, что в таком возрасте пора уже добывать на
пропитание самому, а не сидеть на шее у родителей, что у отца не так много
денег, он все-таки не миллионер, и тратить он их должен не на сына, который за
шесть лет ни разу даже с днем рождения папу не поздравил, а на новую жену,
которая отныне является для господина Анташева единственной отрадой, самым
близким человеком и вообще лучом света в темном царстве.
Павлик ушел глубоко оскорбленным. Из всего сказанного Аллой
он сделал вывод: если доказать папе, что его новая жена недостойна его любви,
что она мужа обманывает и вообще нехороший человек, то он отвернется от нее и
приблизит к себе единственного сына. У мамы денег, конечно, достаточно, но
договориться с ней невозможному нее какие-то застарелые представления о жизни,
а папа, получив удар в спину от Аллы, снова проникнется любовью к Павлику и
начнет всячески его баловать и осыпать разнообразными благами. Хоть эта сука
Алла и сказала, что отец - не миллионер и денег у него не так много, Павлик
точно знал, что их в любом случае больше, чем у матери, и если удастся хотя бы
частично воссоединить семью, то он, Павлик, снова окажется в полном финансовом
шоколаде.
Вот такими соображениями он и руководствовался, когда начал
следить за Аллой. Делал он это не систематически, а так, от случая к случаю,
потому что надо же было и в институт хоть иногда ходить, и вообще на тотальную
слежку деньги нужны, без денег ни такси взять, ни в казино войти следом за
Аллой, ни даже в ресторан. В день убийства ему удалось сесть Алле на хвост,
когда она направлялась в театр, и Павлик решил дождаться окончания спектакля и
посмотреть, с кем она выйдет. Может, ему наконец повезет, и окажется, что Алла
ходила в театр с любовником. Но ему не повезло, потому что его заметил Коля
Кузнецов, водитель-охранник, который знал Павлика. Коля вышел и строго спросил,
что парень здесь делает. Павлик промямлил что-то насчет того, что случайно мимо
проходил, и почел за благо ретироваться. Вот, собственно, и все.
- А ты что, на самом деле шесть лет с отцом не
встречался? - удивился я.
- Да ну вы что… Встречался, конечно. Сука Алка имела в
виду, что я сам, по своей инициативе не приходил и не звонил. А так-то отец все
время то за город меня возил, то в клуб, то на футбол. Когда я в институт
поступал, он вместе с матерью под дверьми стоял, переживал за меня.
- Чего ж ты сам ему не звонил и в гости не приходил?
- А зачем?
Павлик был искренне удивлен моим вопросом. Я счел за благо
прекратить объяснения, потому что если человек не понимает, зачем нужно
видеться с родителями или общаться с ними хотя бы по телефону, то все остальные
разговоры просто бессмысленны. Как ни отвратителен был мне Павлик Анташев, но я
ему поверил. Он говорил правду. Он просто следил за Аллой, желая уличить ее в
супружеской неверности, и никакого отношения к ее убийству он не имеет. Хотя бы
потому, что у него нет денег, чтобы нанять дорогого киллера, а киллер, судя по
хладнокровию и точности прицельной стрельбы, был не из дешевых. Если бы у
Павлика было столько денег, сколько стоит наем киллера такого класса, ему не
было бы ни малейшей нужды убивать Аллу Сороченко. Вот вам и весь сказ.
