Они поженились. Это были самые счастливые годы в жизни Хана.
И вот теперь Аркадий приехал в Москву, сказал, что давно развелся, что хочет
перевести сюда часть своего бизнеса. И еще он хочет видеть сына. Хан так и не
узнал, что сказал Аркадий своей бывшей жене, объяснил ли как-нибудь свое
предательство, просил ли у нее прощения, Оксана сама не рассказывала, а
выспрашивать он не считал возможным. Человек говорит ровно столько, сколько
хочет сказать, а заставлять его сказать больше - значит проявлять насилие над
личностью, вынуждать делать то, чего он делать не хочет. Этому тоже в свое
время Хана научил отец. Однако тот факт, что Оксана не рассказывает никаких
подробностей об Аркадии, Хана очень беспокоил и наводил на тревожные,
неприятные размышления. Он ревновал так, как не ревновал даже в юности, когда
Оксана ушла с Аркадием. Ревновал так, что в глазах становилось темно и дыхание
останавливалось. Он завидовал тем людям, которые умеют закатывать скандалы и
требовать объяснений. Хан не умел. В его семье, между его родителями это не
было принято. Он рос в обстановке любви, взаимного уважения и взаимного
доверия, и он совершенно не понимал, как можно обвинить человека, с которым
живешь под одной крышей, во лжи или еще в чем-нибудь неблаговидном. Да еще
сделать это на повышенных тонах. То есть он прекрасно знал, что огромное
количество людей это делают, причем делают регулярно, но точно понимал, что для
него это неприемлемо.
Аркадий приехал, почти ежедневно встречается с Оксаной и
Мишей, собирается покупать дом в Подмосковье, а Хан живет в пылающем страшном
аду. Если бы он тогда, пять лет назад, не предупредил Аркадия, тот сейчас или
сидел бы на зоне, или был нищим. Ну, может, не совсем нищим, но уж точно не
таким состоятельным и благополучным, каким является. Он должен быть благодарен
Хану за то, что тот в свое время поступился профессиональным, служебным долгом
во имя старой дружбы, а он вместо благодарности собирается увести у него жену.
Мысль казалась Хану корявой, он интуитивно чувствовал, что в
ней что-то не так, что-то неправильно, но докопаться до этой неправильности
никак не мог. Был бы жив отец, он объяснил бы ему, что к чему. Но отца уже
несколько лет не было в живых, и Хану очень его не хватало.
Краем глаза он снова ухватил изменение цифры на электронном
табло. Еще минута прошла. А всего их прошло двадцать шесть с того момента, как
он вернулся из кухни. Оксана переписывается с Аркадием и все никак не может
закончить разговор. Как влюбленные, которые прощаются в подъезде и все никак не
могут оторваться друг от друга. «Отец, ты меня оставил, - с горечью подумал
Хан, - скоро меня оставит Оксана, и я останусь совсем один. Господи, как мне
это вынести и не сломаться?»
Игорь Дорошин
До определенного момента это был один из самых замечательных
вечеров за последний год.
Завтра выходной, и я могу без зазрения совести до глубокой
ночи предаваться своему любимому занятию: отсмотру пленок, запечатлевших
поведение моих котов в отсутствие хозяина, и заполнению дневников. Вообще-то
максимум интересного происходит при резком изменении обстановки, например,
когда я приношу нового зверя или когда Арина рожает котят. В стабильной
ситуации любопытные события происходят редко, и каждый раз это становится для
меня праздником. В течение двадцати минут я с удовольствием наблюдал, как
Дружочек боролся с Айсором за право залезть в шкаф-купе. Дружочек давно полюбил
это надежное укрытие, потому что первым сообразил, как можно туда залезть, и
вполне исправно, производя неимоверный грохот, отодвигал створку. Он застолбил
место, никому другому пользоваться открытым шкафом не дозволялось, а когда он
закрыт, никто и не мог туда забраться: у кого хватало ума, у того просто
недоставало на это сил. И вот Айсор с чего-то вдруг решил, что у него силенок
поднакопилось и можно, пожалуй, попробовать сдвинуть тяжелую зеркальную створку
и оприходовать «домик», пока Дружочек занят чем-то другим. Но не таков мой
Дружочек! Он мгновенно очутился на месте происшествия и принялся всеми силами
препятствовать взлому жилища. Айсор, встав на задние лапы, пытался отодвинуть
дверь с одной стороны, Дружочек налегал с противоположной, дверь ходила в пазах
ходуном, коты шипели друг на друга и воинственно размахивали хвостами,
оставшаяся часть команды превратилась в болельщиков и скромно сидела в
сторонке, наблюдая за битвой гигантов. Глядя на это укорительное зрелище, я
пожалел, что мои камеры пишут только изображение. Надо будет поставить новую
аппаратуру, чтобы записывать звук, в подобных ситуациях это может оказаться
любопытным. Отмотав пленку назад, я стал смотреть ее снова, уже более
предметно, попутно отмечая в дневнике стадии развития конфликта: вот Айсор,
пригибаясь и воровато оглядываясь, приближается к заветному шкафу, вот первые попытки
сдвинуть дверь, вот из-за угла появляется Дружочек, несколько секунд выжидает,
прижавшись к полу и концентрируясь для рывка…
Я предавался чистому наслаждению исследователя и пребывал в
таком блаженном состоянии, что телефонный звонок не напугал меня и не
насторожил, хотя должен был бы, учитывая, который был час. Четверть второго.
Приличные люди в такое время не звонят, значит, что-то случилось в околотке. Но
я ошибся, звонила Светка.
- Разбудила? - робко спросила она. Я похолодел. Светка
в четверть второго ночи? Неужели Борис…
- Нет, я не спал. Что-то случилось?
- Я зайду, - вместо ответа проинформировала меня
соседка.
Значит, случилось. Но не с Борисом, и это самое главное. Все
остальное можно пережить.
Похоже, она звонила не из дома, уж больно быстро она
оказалась у моей двери. При ее появлении на меня волной накатил запах ее духов.
Света Безрядина стояла на пороге моей квартиры, держа в руках меховую накидку,
сверкая бриллиантами и ослепительной кожей обнаженного декольте и переливаясь
шелком вечернего платья.
- Господи, откуда такая красота? - восхитился я. - С
приема, что ли?
- Ну, примерно, - она нервно усмехнулась. - Это,
конечно, был не прием в полном смысле слова, но что-то близкое к тому. Очень
нарядная тусовка. Игорь, надо поговорить.
Да кто бы сомневался! Если бы не нужно было срочно что-то
обсудить, пришла бы ко мне в гости Светка среди ночи в вечернем туалете, как
же!
- Чаю хочешь?
- Не надо… Впрочем, ладно, давай чайку выпьем. Только
котов закрой, у меня платье тонкое.
Требование было не только справедливым, но и своевременным.
Мои коты Светку обожали. Она была единственной представительницей женского
пола, кого они приняли всей своей независимой душой, потому что не чувствовали
в ней претендентку на территорию. Мозги у котов, вообще-то, не особо развитые,
это вам не собаки, но зато души у них чувствительные до невозможности, они
абсолютно точно и мгновенно определяют, кто чего хочет, кто о чем думает и у
кого какое настроение. В присутствии Светки я никогда не излучал опасных для
котов мыслей, то есть никогда не рассматривал ее как возможного обитателя своей
квартиры, и Светка тоже ничего такого не излучала, посему звери относились к
ней доброжелательно и даже с некоторой, я бы сказал, любовью. Она всегда
приносила что-нибудь вкусненькое, что ставилось ей в большой жирный плюс, не
оставалась спать в моей постели, за что получала два плюса, охотно и подолгу
ласкала тех, кто это дело любил, и не протягивала руки к тем, кто сторонился
физического контакта, при этом никогда не путала, кому из котов нравится
поглаживание по горлышку (Айсор), кому - почесывание брюшка (Карма), кому -
грубое чесание против шерсти (Арина), а кто этих глупостей на дух не переносит
(соответственно, Ринго и Дружочек). Как только Светка появляется в моей
нескромной (в том смысле, что большой и просторной) обители, коты тут же
занимают круговую оборону в ожидании, когда она куда-нибудь сядет, и стоит ей
присесть, все желающие немедленно начинают тусоваться вокруг нее и залезать на
колени в предвкушении ласки, а прочие сидят рядом с видом скорбящей богоматери
и ловят ее взгляд в надежде получить то самое вкусненькое, которое у нее где-то
лежит, то ли в сумке, то ли в кармане, но лежит обязательно. Следствием
подобных кошачьих тусовок уже стали два испорченных платья и три свитера,
поскольку не родилась еще на свет такая кошка, которая не выпускала бы когти.
