- И вы у него не спрашивали, что он делал на вокзале?
- Он говорил, что у него небольшое дело.
Ничего не скажешь, откровенность у этой парочки была как-то
не в ходу. А может, дело не в откровенности, а в отсутствии интереса к личности
партнера? Кто их разберет…
- Как долго он отсутствовал?
- Минут пятнадцать-двадцать.
- Каждый раз?
- Ну да.
- Может быть, он встречал какие-нибудь посылки? Не
обращали внимания? Может, он уходил с пустыми руками, а возвращался с пакетами
или сумками? Или наоборот, уходил с сумкой, а возвращался без нее.
- Нет, что вы, такого не было. Вот какие ручки у вас
стали чудесные - прямо загляденье! Смотрите! Нравится?
Я посмотрел, но ничего особенного не увидел. Руки как руки,
какими были - такими и остались. Ну, правда, кожа стала помягче, гладкая, почти
бархатистая, а то была как наждачная бумага. Но мои собственные руки
интересовали меня сейчас меньше всего. Куда любопытнее были сведения о
вокзальных похождениях Николая Кузнецова.
- В какое время вы туда приезжали? В одно и то же или в
разное?
- Часов в одиннадцать вечера.
- Всегда?
- Да.
- А день недели тоже был один и тот же?
- День недели? - Валя задумалась. - Нет, дни недели
разные были, это точно.
- Почему вы так уверены?
- Ну, там один бар есть, где меня Коля оставлял,
однажды мы приехали, а он закрыт. Коля сначала удивился, потому что раньше он
всегда в это время работал, а потом прочитал расписание, а там написано, что
бар по средам не работает. Значит, раньше мы в другие дни недели приезжали, не
в среду, иначе он бы всегда был закрыт. Правильно?
- Правильно, - я по достоинству оценил ее способность к
логическим умозаключениям.
Выйдя из салона, мы с Сашей сели в машину.
- Ну что, рванем в супермаркет? - предложил я. -
Ниночка заступает в десять вечера и будет работать до утра, магазин
круглосуточный. Или тебе спать пора?
- Поехали, - сухо бросил журналист, и я понял, что мои
последние слова его обидели. Ну и зря. Я же пошутил.
Шикарным словом «супермаркет» именовался маленький по
площади, но до отказа набитый разными вкусностями и полезностями магазинчик,
имеющий всего два кассовых аппарата, так что Ниночку мы увидели сразу. Та самая
юная блондинка, хорошенькая - прелесть. На мой вкус, Валечка была лучше, но у
мастера по маникюру было на этот счет другое мнение.
Разговор с кассиршей много времени не занял, она была
последней подружкой погибшего охранника-водителя и смерть его переживала куда
сильнее, чем Валечка, все время плакала и прямо на глазах теряла все свое
очарование. Справедливости ради замечу, что блондинкой она была натуральной, в
этом была ее сила, но и слабость одновременно: настоящие блондинки имеют
обыкновение ужасно дурнеть, когда плачут. Лично я предпочитаю брюнеток, на них,
в отличие от блондинок, бывает приятно смотреть даже по утрам, когда они заспанные
и ненакрашенные. Но это так, к слову.
С Ниночкой Николай встречался пять месяцев, ни с кем ее не
знакомил, водил в кино и в рестораны, словом, все происходило в точности так
же, как с Валечкой. И на вокзал ездил. В разные дни недели, но строго около
двадцати трех часов, отсутствовал минут пятнадцать-двадцать. Ни сумок, ни
пакетов, ни объяснений, кроме лаконичного: «одно небольшое дело».
- Нина, как вам показалось, он ездил на вокзал только с
вами или он там бывал и один?
- Конечно, он и без меня ездил, - кивнула она,
всхлипывая. - Несколько раз было, что он меня провожал домой или сюда, на
работу, когда у меня ночная смена, и все на часы посматривал, говорил, что ему
еще на вокзал надо успеть.
- Именно «успеть»? - переспросил я. - Это его слова?
Или он говорил «съездить»?
- Нет, он говорил «успеть» и на часы смотрел.
***
Я повез Вознесенского домой. Жил он на противоположном от
супермаркета конце Москвы, так что времени для обсуждения ситуации у нас было более
чем достаточно.
- Ну и как тебе все это нравится? - спросил я.
- Похоже на наркотики, - не раздумывая ответил
журналист. - Небольшие партии, которые можно положить в обычную сумку вроде
моей. Килограмма три, объем маленький, а деньги приличные. Кузнецов встречал
один и тот же поезд, который приходит на Казанский вокзал из Средней Азии около
одиннадцати вечера.
По фактуре объяснение было подходящим, но оно как-то не
вязалось в моем представлении с личностью Николая. Спокойный, серьезный,
добросовестный, сочувствующий, ни грамма спиртного за рулем - и наркодилер?
Нет, как-то не так. Не вяжется.
- А если он встречал поезд в надежде увидеть кого-то? -
предположил я. - Знал, что человек должен рано или поздно приехать в Москву, и
приезжал встречать каждый поезд? Хотя нет, - тут же оборвал я полет собственной
фантазии, - не получается. У него рабочий день ненормированный, бывало, что
освобождался часов в восемь вечера, а когда и в шесть, а бывало, что его до
глубокой ночи держали. В таком режиме каждый поезд не встретишь, а если
встречать не каждый, то тогда вообще смысла нет. Наверное, он вообще не был
завязан на прибытие поезда, потому что не мог заранее планировать свое время,
это и девушки его подтвердили: он звонил им, когда освобождался, и если они
могли и хотели - то встречались. Значит, у Кузнецова на вокзале были просто
встречи с кем-то. Но почему именно на вокзале? И почему в одно и то же время?
- А вот это проще, - заметил Саша. - Человек, с которым
он встречался, мог прийти только около одиннадцати. Может быть, он работает на
вокзале до одиннадцати. Надо подъехать туда и узнать, сотрудники каких служб
заканчивают работу в одиннадцать часов. Может, камера хранения, или смена
носильщиков, или кассиры, уборщики, да мало ли кто. Кузнецов звонил ему, если освобождался
вечером, и они договаривались о встрече.
- А почему встреча длится пятнадцать-двадцать минут? Не
один раз пять минут, другой раз - час, а всегда одинаковый промежуток времени.
Есть версии?
- Не знаю пока, - признался он. - Но я буду думать. Слушай,
Игорь, а может, махнем сейчас на вокзал? А что? Время как раз к одиннадцати, у
меня вечер свободный, у тебя тоже. Поехали? Все равно ведь по Садовому кольцу
едем, давай свернем к Комсомольской площади.
Вообще- то я и сам планировал съездить на Казанский вокзал,
но уж никак не в обществе журналиста Саши Вознесенского. У меня и в мыслях не
было заниматься дилетантской самодеятельностью, я собирался прийти в линейный
отдел и поговорить с местными операми. Представитель прессы в таких разговорах
всегда лишний.
- Я завтра съезжу, - без длинных объяснений сказал я.
