Сегодня день рождения Андрюхи, и они с Валерой, как обычно,
собрались помянуть его и выпить.
- Как у тебя с Оксаной? - спросил Долгушин, хрустя
огурцом, порезанным толстыми кусками. - Наладилось?
Хан отрицательно помотал головой.
- Не понимаю я тебя, Хан. Чего ты ждешь-то? Чтобы там
все зашло так далеко, что уже ничего сделать нельзя будет? Что там происходит?
- Аркадий дом покупает в Подмосковье, - уныло сообщил
Хан. - Хочет часть бизнеса перевести в Россию и жить здесь подолгу. Не знаю я,
Валера, что делать. Извелся весь, работать не могу. Дышать не могу. Жить не
могу. Если Ксанка снова меня бросит…
- Ага, а ты сиди и дожидайся, пока она тебя бросит.
Думаешь, там все так далеко зашло?
- Да я понятию не имею, куда оно зашло. Я ж на их
свиданиях не присутствую. Правда, они встречаются всегда при Мишке, так что… Не
знаю я, Валер, правда, не знаю.
- Слушай, да ты мент или кто? - возмутился Долгушин. -
Давай наливай, махнем еще по одной.
Они торопливо выпили по рюмке, закусили бутербродами с
ветчиной.
- Давай я попрошу ребят, пущу за Оксаной наружку, мне
по дружбе сделают без проблем. Надо же знать, в конце концов, чем она с твоим
Аркадием занимается, о чем разговаривает. Может, они уже планов насчет
совместной жизни понастроили - громадье, а ты сидишь тут и кукуешь. Хочешь,
прямо сейчас позвоню?
Долгушин потянулся к телефону, но Хан перехватил его руку.
- Не надо, Валера, глупости это.
- Почему глупости? Знаешь, как говорят умные люди?
«Осведомлен - значит, вооружен». Правду надо знать всегда.
- Не надо, - твердо повторил Хан. - Во-первых, умные
люди говорят не так.
- А как?
- Предупрежден - значит, вооружен. Предупрежден, а не
осведомлен.
- Ну и в чем разница?
- В том, что я и так предупрежден. Я прекрасно понимаю
опасность, которая исходит от появления Аркадия. А быть осведомленным, то есть
знать детали, мне ни к чему. Это их личное, интимное дело, и влезать в него я
не считаю для себя возможным.
- Никогда не думал, что ты такой чистоплюй, -
неодобрительно произнес Долгушин. - Вот сколько лет тебя знаю, а не подозревал
за тобой этой слабости. Ты же простой российский мент, а не аристократ вшивый.
Вот и надо быть проще. Наливай.
Хан разлил водку, опрокинул в себя содержимое рюмки. Хмель
не брал его, и он досадовал на то, что не может хоть ненадолго избавиться от
боли.
- Это не слабость, - возразил он другу, беря новый
бутерброд. - Это уважение к человеку. И это во-вторых. Все, закрыли тему. Лучше
расскажи, как у тебя на любовном фронте дела обстоят. Удалось тебе избавиться
от той дурочки, которая на тебе висела?
- Ой, не напоминай, - Долгушин затряс головой и стал
похож на вышедшего из воды и отряхивающегося ньюфаундленда. - Столько сцен
пришлось пережить - жуть малиновая. Но зато теперь все. Теперь я на некоторое
время всецело принадлежу своей законной супруге Елене, которая, кстати, собрала
нам с тобой эти бутерброды, велела выпить рюмку за нее, поскольку она не может
присутствовать, и передавала тебе горячий привет и нежный поцелуй.
- Я рад за тебя.
- А уж как я-то рад! Слушай, Хан, у меня к тебе есть
деловое предложение. Надо одному человечку помочь.
Хан насторожился. Вообще-то за другом Валерой нечистоплотный
протекционизм не замечался, но ведь они не виделись почти два месяца, а за два
месяца много чего могло случиться. Люди меняются так быстро…
- Да не напрягайся ты, - засмеялся Долгушин, -
поступиться служебным долгом я тебя не прошу. Просто на меня вышел один
знакомый опер, у них висит двойное убийство, и концы тянутся в Оренбургскую
область. Они предлагают тебе обменяться информацией, глядишь, у вас вместе
картинка и нарисуется. Ты же про оренбургских бандитов все знаешь.
- Ну, во-первых, не про всех оренбургских, а только про
одну конкретную группировку из одного конкретного города. А во-вторых, я и про
них не все знаю. В последние месяцы я их как-то упустил, почти никакой
информации не получал.
- Так я не понял, - обиженно сказал Долгушин. - Ты что,
отказываешься с ним встречаться?
- Нет, - вздохнул Хан. - Не отказываюсь. Встречусь.
Давай еще по одной.
- Поехали, - согласился Долгушин.
Домой Хан пришел во втором часу ночи. Еще с улицы он увидел,
что в спальне и в гостиной горит свет. Оксана не спит, ждет его. Зачем? Почему
она не легла? Ждет для решающего разговора? Собирается объявить ему, что
уходит? Вот оно как. Значит, сегодня. Дождался.
Жена вышла в прихожую, едва он открыл дверь.
- Ты выпил?
В голосе ее Хан не уловил ни упрека, ни неудовольствия. Она
задала вопрос таким же тоном, каким спросила бы: «Есть будешь?»
- Да, выпил. Сегодня день рождения Андрюхи.
- Да, конечно, - Оксана виновато улыбнулась. - Прости,
я забыла. Раздевайся, что ж ты в куртке стоишь.
Хан послушно разделся, снял ботинки, прошел в комнату и
сразу увидел включенный ноутбук. До его прихода она сидела за компьютером и
снова писала письмо Аркадию. О чем? Наверное, Оксана волнуется перед решающим
разговором, не знает, как сказать мужу о своем уходе, пытается собраться с
силами, а Аркадий ее подбадривает, подсказывает нужные слова и все такое.
Господи, как тяжело! Наверное, то же самое чувствуют осужденные перед казнью.
- Хан, - Оксана подошла сзади и легко тронула мужа за
плечо, - присядь, мне нужно с тобой поговорить.
Ну вот. Вот и все. Сейчас она скажет то, чего он так боялся
все эти месяцы, и потом… Даже думать не хочется о том, что будет потом.
- Не возражаешь, если я постою? - каким-то деревянным
голосом спросил Хан. - Насиделся за день. Да и в машине…
- Ты приехал на такси?
- Нет, на своей. А что?
- Тогда я скажу тебе две вещи, хотя сначала собиралась
сказать всего одну.
Она села на диван, выпрямила спину и положила руки на
колени, как примерная ученица.
- Я прошу тебя, Хан, не садиться за руль, когда ты в
таком состоянии. Ты выглядишь совершенно трезвым, у тебя ясный взгляд и
нормальная речь, но я знаю тебя много лет и вижу, что выпил ты много. Я прошу
тебя. Пожалуйста. Дай мне слово.
- Даю, - машинально ответил Хан. Сейчас он мог бы дать
Оксане любое слово, пообещать все, что угодно, ведь выполнять все равно не
придется, если они больше не будут жить вместе. - Это первая вещь, которую ты
собиралась сказать?
- Нет, вторая. Но первая из нее плавно вытекает.
- Что-то я не понял…
- Хан, я люблю тебя. И я не хочу тебя потерять. Я не
хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я прекрасно вижу, в каком состоянии
ты пребываешь последнее время, и понимаю, что это из-за Аркадия. Так вот, я
хочу тебе сказать, что никогда не совершаю дважды одни и те же ошибки. Однажды
я уже уходила от тебя. Второй раз этого не случится. Ты можешь верить мне или
не верить, ты имеешь право ревновать, но ты должен знать: я люблю тебя и
бросать тебя не собираюсь. Я просто хочу, чтобы у Мишки было два отца, один -
родной, а другой - умный и порядочный. Разве это плохо?
