Хан попытался сглотнуть комок, который внезапно разбух
где-то в горле.
- Не знаю. Наверное, ничего плохого в этом нет.
Он слышал свой голос и удивлялся тому, что не узнает его.
- Вот и хорошо, - Оксана улыбнулась. - Ужинать будешь?
- Буду.
Еще пять минут назад при мысли о еде Хана начинало
подташнивать, но сейчас он готов был съесть все, что ему предложат. Оксана
выключила компьютер, и они пошли на кухню.
- Суп будешь?
- Буду.
- А отбивные с картошкой?
- Тоже буду.
- Не лопнешь? - лукаво усмехнулась она.
- Не должен. Во всяком случае, постараюсь.
Застрявший в горле комок наконец сглотнулся, и Хан начал
узнавать собственный голос. Сковывавшее его напряжение понемногу ослабевало, и
он почувствовал, как руки, еще несколько минут назад ледяные, стали теплыми.
- Ксюша…
- Да?
Она обернулась, такая домашняя, со сковородкой в одной руке
и масленкой - в другой. Такая родная, такая любимая.
- Ты с кем-то переписываешься по электронке?
Лицо ее залилось румянцем. Она ответила не сразу,
отвернулась и принялась деловито разогревать еду. Хан почувствовал неладное.
Почему она не ответила? Неужели это все-таки Аркадий? И все ее cлова, которые
она только что произнесла, - ложь, ловкий маневр?
- Ксюша, пойми меня правильно, я не собираюсь лезть
тебе в душу и уличать в чем-то, просто я заметил, что ты… ну, ты этим
занимаешься, когда меня нет или когда я сплю… Создается такое впечатление, что
ты хочешь от меня что-то скрыть. Я не спрашиваю, что именно, просто мы всегда
были откровенны друг с другом, и ты должна знать, что я это замечаю и мне это
неприятно.
- Хан, я скажу тебе правду, только дай слово, что не
будешь ругаться.
- Даю слово.
- Понимаешь… Господи, ну как тебе объяснить…
Точно. Она общается с Аркадием. И теперь ищет более или
менее сносные объяснения, которые удовлетворили бы мужа и не обидели его.
Значит, все ложь. И сейчас боль вернется снова и будет еще сильнее.
- Хан, я старею, - выпалила Оксана. - Мне уже далеко не
двадцать пять.
- Нетрудно догадаться, - недобро усмехнулся он. - Мы с
тобой бывшие одноклассники, стало быть - ровесники.
- Не смейся, пожалуйста. У меня морщины, у меня
появился второй подбородок, талия заплыла совсем, а помнишь, какая она у меня
была? Я хочу хорошо выглядеть, я хочу нравиться тебе…
- Ты и так мне нравишься, - перебил Хан.
- Нет, не так. Просто ты пока еще любишь меня и ничего
не замечаешь, но настанет момент, когда ты обратишь внимание на более молодую
женщину и начнешь нас сравнивать. Вот тогда ты все и заметишь.
- Чушь! Ерунда какая-то! Ты всегда будешь мне
нравиться.
- Не зарекайся. И потом, может быть, тебе я и нравлюсь,
но я не нравлюсь себе. В общем, я решила сделать пластику.
- Что ты решила?! Ты что, с ума сошла?
- Хан, пожалуйста… Женщине важно самоощущение, ей
хочется чувствовать себя молодой и привлекательной. Может быть, я дура, но что
поделаешь, если мне для душевного спокойствия нужно не чувствовать себя старой.
- Ксана…
- Погоди, не перебивай меня. Я понимаю, что пластика -
дело серьезное, рискованное и очень дорогое, если делать в хорошей клинике. Я
брожу по Интернету, ищу разные материалы, собираю информацию, сравниваю. Нашла
сайт, на котором женщины общаются по проблемам косметологии, в том числе
хирургической, и я с ними переписываюсь, стараюсь узнать, какие есть операции,
какие процедуры, косметические средства, аппараты, какие цены на все это. Может
быть, можно обойтись и без операции.
- Господи, Ксюша, - простонал Хан, - ну почему ты мне сразу
не сказала? Зачем эти ночные посиделки в обществе незнакомых тебе теток,
которых ты в глаза не видела, которые наврут тебе с три короба, и ты даже не
спросишь с них за обман. Я мог бы устроить тебе консультацию у самых лучших
косметологов и пластических хирургов, если уж тебе так приспичило омолодиться.
Почему надо было скрывать это от меня?
- Ну… мне было неловко. Я стеснялась.
Он встал и обнял жену.
- Ты дурочка, да?
- Да, - покорно кивнула она, утыкаясь в его плечо.
- Ты понимаешь, что я тебя люблю всю жизнь и буду
любить, как бы ты ни выглядела?
- Понимаю. Но мне же хочется…
- Да ради бога, Ксюша. Разве я против? Если тебе от
этого лучше - делай. Только не надо меня стесняться, ладно? Не надо скрывать от
меня такую ерунду. А то я уж начал было думать, что у тебя появился любовник.
Она резко отстранилась, глаза ее расширились и посветлели.
- Как ты сказал? У меня - любовник? Да как у тебя язык
повернулся такое ляпнуть! Ты что, всерьез думаешь, что я могу тебе изменять?
- Нет, всерьез не могу, - с улыбкой ответил Хан. - Могу
только в шутку. Ну а что я должен был думать, видя, как ты с кем-то
переписываешься тайком от меня? Я - нормальный мужик, мне мысль о твоей
пластике в голову прийти не может в принципе. Понимаешь? Я мог бы выстроить три
тысячи предположений, а до пластики не додумался бы. По-моему, на плите что-то
горит.
- Отбивные!
Оксана вырвалась из его объятий и метнулась к плите.
- Хорошо, что у тебя такое тонкое обоняние, - с
облегчением произнесла она, переворачивая мясо на сковороде. - Мясо не
пригорело, только собиралось, а ты уже запах почуял. Садись, я наливаю суп.
Хан съел большую тарелку горячего супа и две отбивные с
изрядной порцией картофельного пюре. В этот момент алкоголь «догнал» его,
смертельно захотелось спать, уснуть прямо здесь, на кухне, положив руки на стол
и уткнувшись в них головой. Но он сделал над собой усилие, принял душ и улегся,
как положено, в постель. К моменту, когда Оксана вошла в спальню, он спал как
убитый.
Ему снились счастливые сны.
Виртуальная переписка
Одалиска - Морю, 21 июля 2004 года
Моречко, меня снова одолели сны. Несколько дней подряд
снится Костя, как будто он возвращается, и мы так хорошо встречаемся, он такой
радостный, веселый, так любит меня и Дашеньку, и во сне я думаю, что у нас все
хорошо и вообще ничего плохого не было, сердце разрывается от любви к нему, и
мне так сладко, так радостно, а все эти заморочки с его отъездами и с той бабой
просто мне приснились. Потом я просыпаюсь и понимаю, что все наоборот, что все
плохое было и есть на самом деле, а все это счастье мне просто приснилось… И
так мне тяжко, так грустно, так невыносимо - передать невозможно.
