Иван обнял ее за плечи, но в этот момент Фрид таким страшным голосом закричал «Позор!», что Мария от неожиданности рванулась в сторону и чуть не ударилась головой. «Не волнуйтесь. “Позор” по-чешски всего-навсего “внимание”», – шепнул ей Иван с улыбкой.
Автомобиль притормозил на узкой кривой улочке, освещенной старыми фонарями. Фрид продолжал:
– Позор! То йе в поржадку, то есть это замечательно. Мы остановились на улице Целетной. Может быть, два привидения встретить нам посчастливится, со времен средневековья обитают они тут. Однажды в сумерках велебничек встретил здесь легку холку, и вышла беда.
– Кто кого встретил, простите?
– Легка холка – распутная женщина, по-русски бабочка ночная. У нас их еще зовут невестками. Велебничек – молодой священник. Не перебивайте. Невестка игриво обнажила перед велебничком грудь. Он страшно разгневался и крестом по голове ударил распутницу с такой силой, что нечаянно проломил ей голову. Увидев, что женщина убита, он потрясен был так, что возле жертвы своей упал замертво. С тех пор они вместе: невестка прелестями дразнит его, а велебничек убегает, но никак не может скрыться…
Мария с Иваном с интересом разглядывали улицу, но так и не увидели ни легкой холки, ни напуганного велебничка.
Несмотря на нетипичную для вампира внешность, Фрид понравился Марии. Он больше смешил ее, чем пугал, но было в ночных пражских улицах что-то особенное, из-за чего его истории не казались бреднями городского сумасшедшего. Даже его очки, теперь то и дело сползающие на кончик носа, не портили мистическую атмосферу, а лишь привносили в нее изрядную долю юмора. Клыки он так и не снял, хотя они ему явно мешали. К внезапным выкрикам «позор» Мария постепенно привыкла, хотя сначала вздрагивала.
Рука Ивана обнимала Марию за плечи, будто защищая от нечисти, наводнившей ночную Прагу. Она склонила голову ему на плечо. Интересно, о чем он думает? Куда пригласит ее после экскурсии?
Фрид откашлялся, в сотый раз поправил очки и продолжал:
– Позор! Платнерская улица. Историю Железного мужа расскажу я вам, по-вашему – Железного человека. То красивое здание – ратуша. Видите, на ней фигуры: ржетезь и крехотинка. Когда-то здесь стоял дом, он так и звался: «У Железного человека».
Ржетезь – это, наверно, рыцарь, а крехотинка – стройная девушка, стоящая перед ним, думала Мария, разглядывая скульптуру на ратуше. Доспехи рыцаря блестели в лунном свете, а фигурка девушки будто съежилась от испуга.
Фрид рассказал, что этот ржетезь раздумал жениться и под пустячным предлогом отменил свою свадьбу. Оскорбленная невеста утопилась, но перед смертью успела наложить проклятие. Жених после смерти станет железным, потому что сердце у него железное, и будет мучиться до тех пор, пока его не освободит какая-нибудь девушка. Она должна сказать ему слова прощения и помолиться за его память. Вскоре рыцарь стал чахнуть на глазах и умер. После смерти он стал железным. Тогда родители погибшей красавицы поставили его на фасад дома. «Загубленной дочери воля последняя была такова!» – подчеркнул Фрид.
С тех пор, продолжал он, через каждые сто лет Железный человек появляется на улице Платнерской и ищет женщину, которая снимет заклятие. Следующий его визит ожидается как раз в этом, 2009 году. Он уже приходил дважды. В 1809 году, ровно через сто лет после смерти девушки, рыцарь сошел с фасада на улицу и стал ждать появления спасительницы. Но улица была пуста. Когда урочный час закончился, рыцарь вернулся на свое место – ждать еще сто лет.
В начале двадцатого столетия в доме «У Железного человека» поселилась вдова с красивой дочерью. Однажды дочь вышла вечером на улицу и увидела, как к ней идет Железный человек. Девушка страшно испугалась, но он успокоил ее, рассказал свою историю и попросил избавить его от проклятия на следующий день. Девушка все сообщила матери, та закрыла ее в кладовке и сама вышла на улицу дожидаться рыцаря. Когда ржетезь увидел вдову, он склонил голову, печально вздохнул и сказал: «Еще сто лет!». И ушел. Дом снесли, а улицу перестроили. Статую Железного человека установили на здании новой ратуши, а рядом изобразили девушку.
Автомобиль петлял по улицам Праги, одно обиталище призраков сменялось другим. Их биографии, как прижизненные, так и загробные, Фрид знал назубок. Призрак юноши по имени Боберж Ржима, свалившегося в начале двадцатого века вместе с велосипедом с Карлова моста, безумный парикмахер с Карловой улицы, тамплиер с Лилиовой улицы, скелет с гвоздем в голове на Малостранской площади, звонящая монашка и мясник с огненным топором – историк-вампир в своей неподражаемой манере выкладывал все новые и новые истории, леденящие кровь. Похоже, они были неисчерпаемы. Мария начала уставать.
Иван почувствовал ее настроение и попросил вампира высадить их в конце Златой улички. «Но нет там отелей, – удивлялся Фрид. – В удобную гостиницу могу вас отвезти». Иван настоял на своем, и вскоре они уже стояли на булыжной мостовой, с трудом убедив Фрида, что гид им больше не потребуется. Черный автомобиль сердито фыркнул и умчался.
Улица была абсолютно пуста. «А вдруг Иван сейчас скажет зловещим голосом: “наконец-то мы одни…” и превратится в настоящего вампира? Оскалит клыки и…» – подумала Мария.
– Наконец-то мы одни, – сказал Иван. И поцеловал ее по-настоящему, не по-вампирски.
Персональный райский сад
Они прошли вниз по булыжной мостовой к старому дому, увитому плющом.
– Можно здесь заночевать. Если, конечно, тебя не пугает отсутствие электричества, – сказал Иван. – Зато есть камин и свечи.
Когда они успели перейти на «ты»?
Мария молча следовала за ним.
Они поднялись на высокое крыльцо. На каменных ступенях протерлись глубокие вмятины – интересно, сколько людей по ним ступало? «Это очень старый дом, – сказал Иван. – Чуть моложе самой Праги. Я иногда присматриваю за ним по ночам».
Это прозвучало странно. Но задавать вопросы Мария не стала. Откуда-то сверху Иван достал огромный старый ключ, которым впору отпирать городские ворота, повернул его в такой же громадной скважине и толкнул дверь. Ступив в полумрак, Мария почувствовала нежный, еле уловимый аромат чего-то с детства знакомого, совсем не похожий на тоскливый запах плесени и пыли, которым пропитаны дома, где много лет никто не живет.
«Сейчас зажгу свечи», – послышался голос Ивана откуда-то из темноты. Впереди затеплился огонек, сначала один, потом несколько, и Мария устремилась туда. Комната, куда она вошла, была огромной, намного больше, чем ее номер в «Пацифике», с высокими потолками и множеством окон. Домик снаружи казался совсем крошечным – удивительно, как в нем все это разместилось?
