Свет лился потоками, лучи тихо позванивали в воздухе. Исчезли, словно растаяли, смутно белевшие скелеты, торопливо сгребая с пола упавшие кости.
— Представляешь? — Алёшка говорил и не мог остановиться, захлёбываясь, всё говорил и говорил. — Я понял! Этот Рыцарь… Ну, как ты его зовёшь? Рыцарь Алого Шиповника. Он оживлял мои мысли! Только я о чём подумаю, испугаюсь, только представлю себе… и он тут же всё оживляет! Я просто обалдел, когда понял. И Рыцарь, он оказался вовсе не злой, просто заколдованный. А я его, выходит, расколдовал. Вот здорово!
— Да, да… — прошептала Елена. Алёшка ждал, что она удивится, похвалит его, но Елена больше ничего не добавила.
Они шли, держась за руки, из зала в зал. Повсюду прямо на полу грудами лежали сияющие куски аметиста.
— Сюда! — Елена, задохнувшись, остановилась перед незаметной узкой дверью.
Алёшка первым вошёл в высокий круглый зал.
— Ты чего? Иди! — позвал он Елену.
Через отверстие в потолке лился тёплый солнечный свет. Алёшка даже обрадовался, что в зале нет драгоценных камней. Он уже устал от их блеска.
Посреди зала стоял треножник, поддерживая тяжёлую чашу из литого золота. На её дне лежал небольшой серый камень. Совсем обыкновенный, размером с Алёшкину ладонь, не больше, с одного края заострённый углом.
— Это тот самый? — с разочарованием протянул Алёшка. — А я-то думал… И мы из-за этого камешка…
Алёшка взглянул на Елену и осёкся. Она так побледнела, что казалось, её лицо выточено из белого мрамора. Она затруднённо дышала, глаза горели обжигающим жадным нетерпением.
— Камень Эвидентис! — прошептала Елена.
— Так это просто камень! — не удержался Алёшка. — У нас таких во дворе, на стройке… Вот вернёмся, я тебе сколько хочешь натаскаю. Ну, чего ты стоишь? Бери его.
— Ты возьми! — выдохнула Елена, не сводя глаз с камня.
Алёшка подошёл к чаше и взял камень. И правда, самый простой, обыкновенный. Ну, какие-то серебристые прожилки. Так их еле разглядишь.
Алёшка протянул камень Елене, но та резко, даже испуганно, отшатнулась, словно боясь обжечься.
— Наконец-то! — словно бы с трудом выговорила Елена. — Теперь мы можем идти. Только послушай, Алёшенька: никто не должен знать про этот камень. Никто! Особенно этот бродяга, Седой Король. Это наша с тобой тайна. Только ты и я, понял?
— Угу, — на самом деле Алёшка ничего не понимал. Кому он нужен, этот камень? Ну, тайна так тайна, раз ей так хочется. А вообще-то это хорошо, что у них своя тайна. Одна на двоих, а больше никто не должен знать.
Алёшка сунул камень в карман. Елена следила за каждым его движением, просто глаз с него не сводила.
Было чудесно идти назад по ярко освещённым, сияющим залам. Лиловые лучи встречали и провожали их. Вот единорог, вытканный на старинном гобелене. На загривке повисли вцепившиеся в него гончие собаки.
«И как он мог ожить?» — проходя мимо, удивился Алёшка.
Они вышли из замка.
У самого подножия лестницы, где лежал Рыцарь Алого Шиповника, трава распрямилась, из неё выглядывали лиловые фиалки.
— Там, — Елена протянула тонкую руку, не тронутую загаром, — там — Алмазное озеро!
— Опять водопад? — упавшим голосом спросил Алёшка.
— Это же одна минутка, — Елена исподлобья ласково и насмешливо посмотрела на Алёшку. — В Замок Ужасов войти не побоялся, а уж водопад…
Елена сбежала с пригорка к озеру.
Алёшка с удивлением увидел, что ладья стала ещё короче и уже. Скоро вдвоём не поместиться. Резная фигурка на носу ладьи потускнела, растеряла всю позолоту и словно бы в печали уронила голову на грудь.
— Водопад, водопад! — тоненьким воздушным голосом напевала Елена.
Там, где открылся просвет между двумя берегами, столбом поднимались водяные брызги. В них горели, дрожа и переплетаясь, бесчисленные радуги.
Алёшка уже привычно правил вёслами. В последний раз, прощаясь, взглянул на аметистовый замок.
Глава 11
Алмазное озеро
Вот он, водопад! Ладья приподнялась, застыла на миг, как бы паря на волне, и рухнула в открывшуюся бездну.
Это было как обморок. И когда Алёшка, мокрый с головы до ног, протёр глаза, он прямо-таки застыл, не в силах вымолвить ни слова.
Берега были сплошь выложены лучистыми драгоценными камнями. Плакучие ивы опускали вниз длинные ветви, и они начинали светиться в хрустальной воде. Озеро окружали холмы, заросшие высокими цветами. В чашечке каждого цветка мерцал драгоценный камень.
На дальнем берегу круто поднималась тёмная неприступная скала. Ни деревца, ни травинки не росло на её крутых уступах. Она казалась чужой, даже какой-то враждебной в этом царстве блеска и красоты.
— Не смотри на эту скалу! — повелительно сказала Елена. — Да ну её, уродину! Нам к другому берегу.
Ладья мягко врезалась в блестящий песок. Прямо от воды начиналась лестница из белого мрамора. Дети поднялись к небольшому дому, увитому розами.
Возле дома Алёшка увидел собачью конуру. Сверху конура была украшена алмазами, а стены все из железа.
На их голоса из конуры высунулась рыжая собачья морда. Собака жалобно заскулила, загребая лапами блестящий песок, изо всех сил стараясь вылезти из конуры.
— Смотри! — удивился Алёшка. — Ни цепи, ни верёвки, ничего нет, а выбраться из конуры не может. Чудеса! Скажи, нет?
— Никакие не чудеса, — Елена равнодушно поглядела на собаку. — Видишь, конура железная, а на собаке магнит. Магнитный ошейник, ясно тебе? Ладно, идём в дом.
Дети переступили порог. Окна были из цветных стёклышек, и всё в доме казалось пёстрым и весёлым.
Две постели, над каждой атласный полог. На столе чего только нет: жареная курица на блюде, какие-то неведомые фрукты, всевозможные сласти.
— Давай, давай, наваливайся, — сказала Елена. — Есть будем руками. Опять этот Выворотень, идиотина. Из-за него ни вилки, ни ножа не сыщешь во всём королевстве.
Курица была ещё тёплая, и жареную картошку они брали просто руками. Губы у Елены блестели, она, смеясь, растопырила жирные пальчики.
— Тут полно курицы осталось, — почему-то робко сказал Алёшка. — Можно, я той псине снесу?
— Жалко, что ли? — беспечно улыбнулась Елена.
