– Ладно, ширма будет, кулер тоже, – коротко
резюмировал он и протянул мне конверт. – Держи. Это аванс. Здесь половина
за месяц.
Ну вот, больному легче. Может, он и ничего мужик, этот
Руденко, входит в положение, понимает, что не от хорошей жизни я согласился на
такую работу, а раз жизнь не очень хорошая, то и денег у меня – кот наплакал.
– Ну а как она вообще? – спросил папаня. –
Справляется?
– Вполне, – бодро ответил я. – Конечно, мы
начали с минимальных нагрузок, я должен понаблюдать сперва, как у нее давление,
пульс и все такое. Но Дана – молодец, все выполняет, не жалуется, не хнычет,
что устала. Хотя она, наверное, здорово устала с непривычки-то. Она у вас,
похоже, даже ходить разучилась.
– Да, она такая, – неопределенно заявил он, и я не
понял, к чему относились его слова: к тому, что его дочь все терпит и не
жалуется, или к тому, что она ходить разучилась. Но уточнять не стал, чтобы не
нарываться.
Вернулась Дана, порозовевшая после горячего душа, и мы на
глазах у изумленного папани принялись наносить на листы первые показатели. Я
все ждал, что Михаил Олегович спросит, что это такое и зачем нужно, и готовился
блеснуть педагогическими навыками, но он так ничего и не спросил.
Мой первый рабочий день закончился. Черт возьми, каким же он
оказался длинным! Да я сроду столько не работал. Да, тренировался сам и
тренировал других, да, участвовал в соревнованиях, выступал в платных боях в
закрытых клубах, но никогда мой рабочий день не начинался так рано, чтобы
закончиться так поздно. А ведь сегодня воскресенье, то есть мы закончили
заниматься раньше, в будние дни я буду освобождаться еще позже. А когда же
жить-то? Когда ходить в клубы, знакомиться с девушками и проводить с ними
время, когда встречаться с друзьями? Когда кино смотреть? Ну ладно, допустим,
кино я могу и здесь посмотреть, телевизор со всеми приставками в моей конуре
есть, но все остальное-то когда? И так каждый день без выходных. Ну и вляпался
же я! И о чем я только думал, когда соглашался? Ведь Руденко при первой же
встрече обрисовал мне все требования к моей работе, я еще в тот момент мог
отказаться, но мне тогда казалось, что все это вполне приемлемо. Честно признаться,
я просто не обратил на это внимания, не подумал и не попытался представить, как
такой график будет выглядеть в реальной жизни. Мне нужны были деньги, и я думал
только о них. А вот теперь, получив в руки конверт с половиной месячной
зарплаты, я перестал думать о деньгах и принялся думать о радостях, вытекающих
из наличия денег, и тут же наткнулся на полное отсутствие времени для этих
самых радостей. Его нет уже сегодня, не будет завтра и не появится до тех пор,
пока Дана не похудеет и мой контракт не закончится.
Ничего, думал я, выруливая на своей чудесной машинке из
кривых переулков на Садовое кольцо, до утра еще далеко, и вполне можно
завалиться куда-нибудь, пообщаться со знакомыми ребятами, снять какую-нибудь
очаровашку и приятно протусоваться до середины ночи. А завтра снова вставать в
шесть часов… Ну, не высплюсь – да и хрен с ним.
В самый разгар будоражащих воображение размышлений о том, в
какой клуб завалиться, позвонила Нана Ким. Услышав в трубке ее голос, я
вздрогнул: ее поручение оказалось благополучно и накрепко забытым. За весь день
я ухитрился ни разу о нем не вспомнить.
– Ты где? – спросила она требовательно.
– Да вот, с работы еду, – вяло отчитался я.
– От Руденко?
– Ну да.
– Что-нибудь удалось узнать?
– Пока ничего. Первый день, сама понимаешь. Никто со
мной не откровенничает, я для них чужой.
Мне казалось, я говорю более чем убедительно, но Нана,
по-видимому, считала иначе.
– Ладно, тогда хотя бы впечатлениями поделишься. Что
там за семья, что за люди, чем дышат, как живут.
Я засопротивлялся, отговариваясь тем, что устал и хочу лечь
пораньше, завтра вставать в рань несусветную… Но Нана Ким была не из тех, кого
можно взять голыми руками.
– Все устали, – равнодушно отпарировала
она, – и всем рано вставать, потому что все работают. Я сама к тебе
подъеду, чтобы ты время на дорогу не тратил. Говори адрес.
Пришлось расстаться с мечтами о тусовке с приятелями и
очаровашками. Кого другого я бы, само собой, послал подальше, но не Нану.
Все-таки работой я был обязан именно ей. Работой не криминальной, что
немаловажно, и вообще непыльной, зато оплачиваемой сверхщедро. А режим – что ж,
режим тяжелый, без выходных и отпусков, но ведь за это и платят.
По дороге я заскочил в супермаркет, где всегда была отменная
кулинария, и накупил себе дорогой еды, не глядя на ценники и впервые за
последние месяцы чувствуя себя Крезом.
– Ну ты и разошелся! – усмехнулась Нана, оглядывая
стол, когда я предложил ей поужинать со мной. – Не экономишь.
– А, – я беззаботно махнул рукой, – однова
живем. При такой работе всего-то радостей остается, что вкусно пожрать вечером.
Больше ни на что все равно времени нет. Налетай.
Она «налетела». «Налет» в исполнении Наны Ким выглядел
душераздирающе: на большой тарелке грустно жались друг к другу два крохотных
кусочка красной рыбки и один ломтик сыра. Смотреть на это без слез было
невозможно. Однако Нана ухитрилась как-то растянуть эту утлую еду на все время
моего рассказа.
– К дедушке, значит, на кладбище, – задумчиво
повторила она. – Он что, недавно умер?
Я пожал плечами и положил себе изрядную горку салата с
крабами.
– Почем я знаю.
– А Ванечка – это кто?
– Понятия не имею.
– Ну хорошо, а эта родственница хозяйки, мамочка с
мальчиком, она откуда? Почему оказалась у них в квартире? Какова степень
родства?
– Да откуда я знаю! – взорвался я. – Я же
тебе объясняю: я новый человек, никто мне ничего не рассказывает.
– Так ты бы спросил, – заметила Нана чуть
удивленно, словно не могла взять в толк, какая связь между тем, что я новый
человек в семье, и тем, что мне ничего не рассказывают. Моей вспышки она словно
бы и не заметила.
– Ну неудобно мне, неужели не понятно? Только появился
– и уже с расспросами лезу.
Она помолчала, посасывая крошечный кусочек сыра и с
интересом разглядывая меня, как будто видела впервые.
– Сколько времени ты делал девочке массаж? –
внезапно спросила она.
– Сорок минут, – буркнул я сердито, – как
положено.
– И что, все сорок минут молчал? Ни о чем с ней не
разговаривал?
– Ни о чем.
– Почему?
– Да ты бы сама попробовала с ней поговорить! Из нее слова
не вытянешь. Молчит, как воды в рот набрала, только кивает, если согласна, или
мотает головой, если не согласна. Вот и все наши разговоры.
– Слушай, Фролов, ты действительно идиот или только
делаешь вид? – Нана обворожительно улыбнулась и отщипнула одну ягодку от
пышной виноградной грозди.
