– Ах, это… Знаю, конечно. Но это так, блажь. Богатые
люди обязательно должны заниматься какой-нибудь благотворительностью, это
модно. Какая разница, на что выбрасывать деньги, на больницы или на стихи? Так
уж лучше на стихи.
– Почему это? – пришла моя очередь удивляться.
– Потому что если дать деньги больнице или детскому
дому, их все равно украдут. Все воруют. Ни больным, ни детям ничего не достанется.
И проверить нельзя, такие документы покажут, что вроде все выйдет по-честному.
А книжка – она и есть книжка, ее можно потрогать, она в магазине продается, и
калькуляцию на издательские расходы проверить легче, чем на лекарства. Даже
если и обманут, книжка-то все равно есть, и поэт доволен, и те, кто эту муру
читает. То есть хоть кому-то какая-то реальная польза выходит.
Я ушам своим не поверил. И это говорит пятнадцатилетняя
девочка!
– Ты в этом так хорошо разбираешься?
– Нет, это папа так объяснял.
Да, все бы хорошо было в этих объяснениях, если бы Нана Ким
не сказала мне, что Михаил Руденко свою благотворительность не афиширует и имя
его в выходных данных поэтических сборников ни в каком виде не фигурирует.
Модно! Модно – это когда все знают о твоей благотворительной деятельности. А
когда не знают – это что? Милое чудачество миллионера? Но на милого чудака
папаня был похож примерно так же, как я – на золотую рыбку.
Закончив свой рабочий день и изнывая от голода, я решил
закатиться в какой-нибудь клуб поужинать, потусоваться, повидаться со
знакомыми, с которыми не встречался уже очень давно. После больницы я в целях
экономии резко оскудевших средств нигде не бывал, отсиживался дома и занимался
поисками работы. Теперь, получив аванс, я мог себе позволить хороший ресторан в
хорошем клубе. Правда, на мне висел «доклад» Нане, но я вырубил телефон,
подумав, что никакой офигительной срочности в ее деле нет. Перебьется, подождет
до завтра.
Деньги жгли карман, и мне не терпелось вернуться в ту
красивую веселую жизнь, из которой меня так безжалостно вырвал сначала
обдолбанный водитель, врезавшийся на перекрестке в мою машину, потом моя
возлюбленная, лишившая меня возможности экономить на оплате дорогого
московского жилья. Я направился в клуб, который мне очень нравился в тот
последний период до аварии, когда я еще был здоров, популярен и при деньгах.
Очень быстро выяснилось, что я совершил очередную ошибку.
Точнее сказать, я снова наступил на те же грабли, на которые наступал всю
жизнь, пребывая в уверенности, что «так будет всегда» и ничего не изменится.
Все, как оказалось, меняется, и очень даже быстро. Клуб оказался закрыт, причем
не временно, на сегодняшний вечер, а прочно и навсегда. То есть пал смертью
храбрых в борьбе то ли с конкурентами, то ли с правоохранительной системой, то
ли с налоговиками.
Ну, клубов в Москве много, и минут через двадцать я уже
парковался перед другим, с которым у меня были связаны не менее симпатичные
воспоминания. Но и здесь перемены меня огорчили: ни одного знакомого лица.
Как-то за полгода я успел подзабыть, что мода на тусовочные места возникает
быстро и так же быстро исчезает. Заведение перестает быть, как принято
выражаться, пафосным, и постоянная туса перемещается в новую модную точку. И
почему я не потрудился хотя бы созвониться со своими приятелями, чтобы
выяснить, где они собираются проводить сегодняшний вечер? Ответ у меня был,
даже два ответа. Во-первых, почти все они за полгода сменили номера телефонов.
В этой среде смена телефонного номера – штука не просто обычная, а даже
практически еженедельная. Ну, народ такой. Сегодня ему кажется, что ты ему
нужен и интересен, и он готов пить с тобой до утра и до следующего вечера,
обменивается телефонами и строит планы проворачивания совместных крутых дел, а
через три дня понимает, что никаких дел с тобой иметь не хочет (или не может),
и ты ему вовсе не нужен, и вообще он тебе должен энную сумму, которую не с чего
будет отдавать, и проще всего сменить номер и слинять по-тихому в другое место.
Такие случайные ненужные знакомства возникают пачками, по десять штук на дню, и
к концу недели необходимость в смене номера становится чрезвычайно острой. Так
что искать старых приятелей по телефону спустя полгода – затея совершенно
дурацкая. Только несколько человек из числа моих московских знакомых отличались
здоровой избирательностью в контактах и вытекающей отсюда нормальной
стабильностью, но это были совсем не те люди, с которыми я мог бы сегодня
поужинать. Что я мог сказать владельцу подпольного тотализатора, если сам не
выступаю? Или зачем я, хромой и ограниченный в движениях, нужен хозяину клуба,
в котором проводятся закрытые платные бои? Нет, им я пока на фиг не нужен, а
мне, в свою очередь, нужен был легкий треп в приятной непринужденной обстановке
и перспектива будоражащего знакомства с какой-нибудь очаровашкой. Не подумайте,
что я такой вот легковесный и все мои знакомые – сплошь порхающие мотыльки. У
меня есть два друга, близких, задушевных. Честнее сказать – были. То есть до
какого-то момента я был уверен, что они есть, но, увы, оказалось, что не есть,
а были. В течение первых двух месяцев они исправно навещали меня в больнице,
потом их визиты стали все реже, а после прекратились совсем. Эти ребята – такие
же спортсмены-бойцы, как я, мы все были, как говорится, «в одной конюшне», но
жизнь, как я теперь понял, есть жизнь, и она продолжается для всех, даже если
для тебя она по каким-то причинам остановилась. Одним словом, как ни печально,
но на сегодняшний день близких друзей в Москве у меня не оказалось. Придет время
– и я обзаведусь новыми, а пока буду искать просто приятелей для веселой
тусовки.
Не обнаружив никого из них во втором клубе, я собрался было
уже поехать куда-нибудь еще, но вдруг понял, что смертельно хочу есть и если
немедленно не сяду за стол, то просто-напросто склею ласты. Пришлось остаться.
Правда, еще теплилась надежда на знакомство с милой девушкой, но настроение у
меня быстро испортилось, и я, поглощая свой ужин, даже забывал поглядывать по
сторонам в поисках подходящих кандидатур. Да, клуб перестал быть модным, и это
было очень заметно. Публика совсем не та, и кухня стала хуже, и официанты
разболтаннее, и даже те девушки, которых я все-таки успел углядеть, имели вид
дешевых, подсевших на наркотики потаскушек. Все не то, все не так… Черт знает что!
Бездарно убитый вечер, бездарно потраченные бабки. За эти деньги я мог бы
неделю шикарно жрать у себя дома продукты из ближайшего супермаркета.
Вконец расстроенный, я вернулся домой около часа ночи, со
злостью думая о том, что спать мне осталось всего пять часов. Неужели моя новая
работа никак не согласуется с привычной и милой мне развеселой тусовочной
жизнью? Нет, с этим я никогда не смирюсь. Я что-нибудь придумаю, как-нибудь
подстроюсь. Я не сдамся! Москва, ночная жизнь, красивые девушки, дорогие шмотки
и дорогие напитки – ради этого я задницу рвал, к этому стремился, я все это
имел и не собираюсь с этим расставаться.
Засыпая, я снова вспомнил утренний разговор бабки Анны
Алексеевны с дочерью Олеговной, и утихнувшая было обида опять подняла голову.
Нет, ну вы только подумайте! Что я им, вещь неодушевленная? Сволочи…
