Я уж и забыла, когда в последний раз работала. Сначала все
ничего было, потом встал вопрос о деньгах, Володька говорит: иди работать, чего
ты дома сидишь? И занятие будет, и деньги. Только разве это деньги? Смешно! Это
ему, Володьке, государственная зарплата может деньгами казаться, он привык так
жить, никогда по-другому и не жил, но я-то жила! Мне такая зарплата – один раз
в магазин сходить. Стала на Мишку наседать, мол, устрой меня к себе в фирму на
хорошую зарплату или к кому-нибудь из своих друзей, и снова Володька,
сволочуга, влез: ты что, говорит, Валюша, в какое положение ты брата ставишь,
ты же не специалист, ты вынуждаешь его просить других людей об одолжении,
которое им поперек горла потом встанет, потому что – признайся себе честно – от
тебя в этих фирмах толку никакого не будет. И к себе он тебя взять не может,
потому что он – генеральный директор, он обязан беречь свою репутацию в глазах
подчиненных, а какая же может быть репутация, если вся фирма будет говорить,
что директор пристроил свою сестру на денежную должность, на которой эта самая
сестра ничего толкового не делает. Некрасиво выйдет. И снова мать соглашается.
И Мишка соглашается.
И в результате я сижу дома, живу и ем бесплатно и больше
ничего не имею. Попросить у Мишки денег язык не поворачивается, ведь я же
действительно не работаю, хотя могла бы, пусть и на копеечной зарплате. Могла
бы, чего уж там.
Но не хочу. И не буду. Лучше я Юлечку пристрою как следует,
уж она-то мне всегда денег даст.
А чтобы пристроить Юлечку, надо ее вывозить, чтобы она могла
знакомиться. Сначала прием в Никольском, там очень перспективные молодые люди
приедут со своими родителями. Потом еще что-нибудь. Главное – начать. Главное –
сделать первый шаг, чтобы Мишка с Ларой поняли, что если Дана с ними не ездит,
то может ездить моя Юля. А там уж все завертится.
Нет, решительно день сегодня задался. Надо по этому поводу
принять чуть-чуть.
Отражение 3. Юля
Ну вот, дело почти сделано. Я правильно построила разговор с
мамой, прикинулась овцой, поныла, даже всплакнула немножко – и она тут же
ринулась в бой, настропалила бабку, чтобы та поговорила с дядей Мишей. К вечеру
вопрос был решен: я еду с ним и тетей Ларой на прием по случаю открытия
загородного клуба в Никольском. Йесс!!!
До приема еще две недели, и надо успеть провернуть одно
дельце: дядя Миша должен понять, что мне не в чем ехать, и повезти меня по
магазинам, чтобы я приоделась. Нет, мне в самом деле ехать не в чем, тряпки у
меня барахляные, дешевка, хоть и модненькие, но не фирма. Дядя Миша меня
одевает по своему разумению, то есть мне есть в чем ходить в институт, и зимой
я не мерзну, но одежду он мне покупает в самых затрапезных местах. А обставляет
все так, как будто везет меня по меньшей мере лично к Кензо или Живанши: Юлька,
собирайся, завтра с утра едем тебя одевать! Можно подумать… Купит на три
копейки, а понтов – на миллион долларов. Нет, с поездкой в Никольское такое
дело не проканает. Нужно только решить, кто будет пробивать тему: мне самой
заняться или снова маму на таран запускать. Вообще-то у матери неплохо
получилось, но где гарантия, что и во второй раз все получится? Тупая
неудачница, на нее надежды никакой, все дело провалить может. Думает, я не
знаю, что она втихаря, когда никто не видит, залезает в столовой в барный шкаф
и гасит горючку. Да даже если бы я и не видела, у меня обоняние – как у собаки,
я бы все равно учуяла. Она уже совсем допилась, в сорок один год выглядит на
все пятьдесят, морда вся жеваная, глаза вечно красные. Странно, что никто
больше пока не заметил. Слепые тут все, что ли? А на пьющих людей полагаться
нельзя. Придется брать дело в свои руки.
А если Данку использовать? А что, это плодотворная мысль.
Подать все так, что она сама и виновата. Дескать, если бы она не была такой
толстой бегемотихой и не боялась выходить из дома, то сама и поехала бы на этот
чертов прием, а теперь мне вместо нее отдуваться, а мне и не хочется совсем, у
меня вообще на этот день другие планы, куда более важные. Данка скушает и не
подавится, она мне в рот смотрит и всему верит, как же, я все-таки старшая
сестра. Точно! Надо ей сцену закатить, что мне придется ехать, а надеть нечего,
и буду я в этом Никольском позориться и родителей ее позорить своим нищенским
одеянием, а все из-за нее, по ее вине.
Матерью управлять легко, а Данкой – еще легче, потому что
она моложе и глупее. Вообще людьми управлять несложно и интересно, дергаешь за
ниточки и смотришь, как они мечутся туда-сюда, туда-сюда. Думают, что по своей
воле, а на самом деле – по твоей. Даже Артем – уж на что умный, а я вон сколько
времени из него веревки вью, делаю вид, что отвечаю на его страстное чувство, и
он всему верит. Дурачок, хоть и знает много. И Павла к рукам приберу, никуда он
не денется, у него вообще полторы извилины, как у всех спортсменов. Потом Павел
с Артемом из-за меня перегрызутся, Данка впадет в истерику, дядя Миша их обоих
уволит, я буду наблюдать спектакль из директорской ложи. А потом дядя Миша
найдет нового учителя для Данки и нового тренера, и все начнется сначала. Даже
если он учтет прошлые ошибки и наймет двух теток, я все равно найду способ их
перессорить. Нет, ребята, если с умом подойти к проблеме, то даже в этой тухлой
семейке я не заскучаю.
Глава 3
Павел
Я давно заметил такую особенность: первые два-три дня в
новой обстановке тянутся долго-долго, и замечаешь каждую деталь, и уже не
забываешь ее, а потом все дни сливаются в одну серую массу, и спустя некоторое
время даже невозможно вспомнить, что было раньше, что – позже и вообще что
было, а чего не было. Вспоминая по просьбе следователя Галины Сергеевны свою
работу в семье Руденко, я понял, что отчетливо помню только первые дни, а
дальше все смешалось. Я приезжал, как положено, к семи утра, занимался с Даной,
потом пытался решить проблему жилья, потом снова занимался… Все было
однообразно, и я быстро заскучал.
Впечатляющих результатов мне добиться кавалеристским
наскоком не удалось, Дана сбрасывала вес медленно, по 100–200 граммов, да и то
не каждые сутки, но все равно это был показатель, который я использовал на
полную мощность, чтобы замотивировать девочку не нарушать режим питания. И мне
это удалось. Она совсем перестала перекусывать булочками, бутербродами и
конфетами и послушно ела то, что ей было можно.
Следующим ярким впечатлением (после первых дней), которое
мне запомнилось, было знакомство с младшим братом папани, Владимиром
Олеговичем. Состоялось оно через две недели после начала моей работы, как раз в
тот день, когда папаня с супругой и Юлей уехали на какой-то тусняк.
– Вот с этого места давай подробно, – потребовала
Галина Сергеевна. – Все, что вспомнишь, каждую детальку. Кстати, я не
поняла: он что, за две недели ни разу семью брата не навестил? Они же живут на
одной улице, в соседних домах.
– Да нет, он приходил за те две недели раз пять, но я с
ним не встречался.
– Как же это? – удивилась Галина Сергеевна.
