Во мне нет ненависти к Валентине, она глупая и склочная
баба, и я отношусь к ней со снисходительной иронией. Но я все помню. И никогда
ее не прощу. Из-за нее я потерял друга. И хотя произошло это много лет назад,
мне по-прежнему больно. Конечно, рядом со мной Муза, которая – спасибо судьбе –
заменяет мне всех, она для меня и друг, от которого нет тайн, и ребенок, о
котором нужно постоянно заботиться и которого можно баловать, и мать, которая
погладит горячий лоб, даст таблетку и принесет горячего чая в постель. У меня
много знакомых, я активно общаюсь с сослуживцами, с коллегами по научной
работе, с пациентами, которых консультирую по выходным дням (по первому образованию
я социолог, по второму – психотерапевт, и это приносит мне дополнительный
заработок), но близкого друга-мужчины у меня с тех пор нет. Мне отчего-то
кажется, что по-настоящему близкие отношения могут сложиться только с тем, кто
знает тебя с детства или хотя бы со студенческой юности, и мы со Славкой,
безусловно, стали бы именно такими друзьями. Но я его потерял.
Мы с ним учились тогда в десятом классе. Славка был тихим
домашним мальчиком из интеллигентной семьи, с раннего детства занимался
музыкой, играл на рояле, а в нашей общеобразовательной школе шел на золотую
медаль. Мы дружили с первого класса, всегда сидели за одной партой и понимали
друг друга без слов. Мы даже никогда не ссорились, потому что думали и
чувствовали совершенно одинаково, и у нас просто не бывало поводов для
разногласий. Славка был музыкантом, а я занимался боксом, и это было
единственным, что нас отличало друг от друга.
Когда Славка влюбился в девочку из параллельного класса,
начались неприятности. Девочка оказалась с «богатой» биографией (почему-то
тихие домашние мальчики часто ухитряются выбирать в качестве объекта сердечной
привязанности откровенных шлюх), и на моего друга стали наезжать здоровенные
бугаи, считавшие, что у них на Славкину возлюбленную есть свои права. Он не
сдавался, открыто дерзил обидчикам и продолжал ухаживания. Дело дошло от
открытого противостояния, и Славку вызвали на разборку. Как теперь говорят,
забили стрелку. Было понятно, что его собираются бить. И точно так же было
понятно, что вместе со Славкой пойду я. Иначе и быть не могло, мы же друзья, а
я к тому же еще и боксер.
Встречу назначили на десять вечера. После школы я вернулся
домой и добропорядочно делал уроки, то и дело поглядывая на часы: мне нужно
было успеть не только добить эти коварные задачки по физике и выучить основные
положения работы В.И. Ленина «Отчет о революции 1905 года», но и съездить к
бабушке, маминой маме, которая приболела. Я должен был купить продукты и
лекарства по списку, еще утром составленному мамой.
Около пяти часов в комнату, где я делал уроки, заглянула
Валя, которая уже давно вернулась из института и валялась на диване с книжкой.
– Мама звонила, напоминала, что ты должен съездить к
бабушке. Она очень удивилась, когда узнала, что ты до сих пор дома.
Задачка по физике никак не решалась, и я злился и нервничал,
поэтому буркнул сквозь зубы, не поднимая головы от учебника:
– Ну.
– Что – ну? Ты к бабушке собираешься или нет?
– Отстань. Доделаю физику, выучу историю и поеду.
Я был невежлив, признаю. Но больше меня упрекнуть не в чем.
Валентина загадочно хмыкнула и вышла. Я услышал, как она звонит маме на работу
и что-то вполголоса говорит, и решил, что все в порядке, она успокаивает маму и
объясняет ей, что я через некоторое время закончу делать уроки и поеду к
бабушке.
Ох, как же я ошибся! Буквально через пару минут она
вернулась и холодно бросила:
– Можешь не торопиться, делай свои неотложные дела.
Мама сама поедет к бабушке после работы.
В тот момент ничто во мне не дрогнуло от дурного
предчувствия. Я – вот дурак-то! – даже обрадовался, что все так мирно и
просто разрешилось. Не тут-то было.
Около половины девятого вернулась домой мама и сразу
отправилась на кухню, готовить ужин, вскоре пришел с работы отец, а еще минут
через десять началось страшное. Отец влетел в комнату разъяренный и накинулся
на меня.
– Ты что себе позволяешь, негодяй?! Ты как себя
ведешь?! Почему мать, усталая, измученная, после рабочего дня должна ехать к
бабушке вместо тебя? Совсем совесть потерял!
Я ничего не понимал и глупо пытался оправдываться, дескать,
я не отказывался ехать, я был готов, мама сама сказала, что поедет… Но отец
продолжать кричать, и из того, что он произносил, нарисовалась следующая
картина: мои родители целый день на работе, трудятся на благо общества, а мама,
кроме всего прочего, должна вести дом и кормить и обстирывать нас, троих детей.
Михаил работает и учится на вечернем отделении, у него нет ни минуты свободной,
у Вали болит горло, и она не может ехать к бабушке, чтобы не занести инфекцию
пожилой женщине, один я бездельничаю и, кроме школы, никаких забот не знаю, к
тому же я утром пообещал отвезти бабушке лекарства и продукты, и вот в такой
ситуации я посмел сказать сестре:
– Отстань, у меня других дел полно. Некогда мне к
бабушке ездить.
Конечно, Валя тут же перезвонила маме. Вообще-то, насколько
я помнил, говорил я совсем не это. То есть я действительно произнес слово
«отстань», но дальше все было совершенно не так. Я сказал, что доделаю уроки и
поеду. Но Валя преподнесла маме наш разговор в несколько ином свете, к тому же
наврала, что у нее болит горло. Никакое горло у нее не болело, просто ей
хотелось и меня подставить, мелко напакостить, и самой к бабушке не ехать.
Мама, как обычно, ничего не перепроверяя и не выясняя, рассердилась и сказала,
что раз так, раз Володя ехать отказывается, то она сама поедет. Как я мог так
поступить в отношении родной бабушки?! Как я мог заставить мать… и так далее.
Я ничего не понимал. Я совершенно не чувствовал себя
виноватым, ибо был полностью уверен, что мама просто передумала и решила
поехать сама. Я же не отказывался, я просто сказал сестре, что поеду чуть
позже, но поеду обязательно.
– Ты не человек! – продолжал бушевать отец. –
У тебя нет сердца, нет совести, нет чести, нет уважения к старшим, нет любви к
родственникам. Ты думаешь, когда ты был маленьким, у нас всех не было других
забот и интересных занятий, и мы все только и мечтали о том, как бы посидеть с
тобой, повытирать тебе задницу, когда ты обделаешься, послушать твои крики и
капризы? Думаешь, нам очень нравилось не спать ночами, без конца вставать к
тебе, менять тебе пеленки и ползунки? Думаешь, мы с твоей матерью не хотели
сходить в гости или в театр, не хотели съездить в отпуск и отдохнуть? Но мы не
могли, потому что нужно было заниматься тобой, сидеть с тобой, кормить тебя. И
бабушка постоянно помогала нам, чтобы мама могла хотя бы в магазин сходить или
в поликлинику. Никто не считался со своими интересами, никто не думал о своих
важных делах, потому что был долг перед тобой, и этот долг мы стремились
выполнить. А теперь, когда ты вырос, ты не хочешь долги отдавать, ты не думаешь
ни о чем, кроме собственных интересов. Ты холодный, бесчувственный эгоист! Я
давно это знал, еще с того дня, когда умер Ванечка, но я надеялся, что с годами
ты поумнел и подобрел. Я ошибся в тебе! Ты – негодяй, ты – злобное ничтожество,
ты мерзавец, из которого никогда не получится настоящий человек. Посиди и
подумай над тем, что я сказал. Сегодня ты останешься без ужина и без
телевизора.
