– Понятно, – снова усмехнулась Света. – Но
сколько этого лишнего веса? Ну хотя бы примерно. Десять килограммов, двадцать,
тридцать. Или, может, сто?
А черт его знает, может, и сто. Если девчонка даже в школу
не ходит, потому что стесняется сама себя, значит, там проблема – ого-го! Я
напряг свои скудные знания анатомии и физиологии и быстро прикинул, что в
пятнадцать лет при росте сто шестьдесят пять сантиметров девочка должна, чтобы
хорошо выглядеть, весить килограммов пятьдесят – пятьдесят пять; если она будет
весить восемьдесят, она будет выглядеть толстушкой, но не до такой степени,
чтобы стесняться ходить в школу. А коль в школу она не ходит, значит, вес
перевалил, скорее всего, за девяносто. Стало быть, лишних получается
килограммов сорок. Или даже пятьдесят.
– Сорок, – произнес я не очень, впрочем,
уверенно. – Или около того.
– Ладно, записывай. Сначала расскажу про питание, потом
про упражнения, потом поделюсь некоторыми своими ноу-хау. Кстати, твоя нынешняя
пассия винегретик любит? Или селедочку под шубой?
– Конечно, – тут же ответил я.
А какой же русский человек не любит винегрет? Самая что ни
есть наша национальная еда.
– Исключить категорически, – отрезала Светка и
дальше начала рассказывать такое, что у меня волосы на голове зашевелились от
ужаса. Она диктовала перечень разрешенных продуктов и способы их приготовления,
а я записывал и удивлялся: как это вообще можно есть? Проще умереть от голода,
чем давиться всем этим. Один шпинат чего стоит, я, например, на него даже
смотреть не могу, не то что принимать внутрь.
Когда дело дошло до Светкиных ноу-хау, моя бывшая подружка
снова меня огорошила неожиданным вопросом:
– Она подкусывает?
– Кого? – не понял я.
– Ну, я имею в виду – заедает?
– Что заедает?
– Да все, что угодно: волнение, стрессы, мелкие неприятности,
долгое ожидание. Она хватается за бутербродики или конфетки, когда места себе
не находит?
– Это да, что есть, то есть.
Тут я не колебался ни минуты. Руденко же сам сказал, что
дочка разъелась.
– Курить бросала?
Это в пятнадцать-то лет, да при таком папаше? Наверняка даже
и не начинала.
– Нет, она никогда не курила.
– Мой тебе совет: купи ей пазлы, пусть складывает. Это
мое собственное изобретение в борьбе с обжорством. Я тебе клянусь, это занятие
так засасывает, что забываешь обо всем, ну буквально обо всем, даже о том, что
по телику твой любимый сериал идет. Оторваться невозможно, ни о каких
бутербродах и конфетах даже речь не идет. Вот попробуй, сам увидишь. Она у тебя
перед телевизором подолгу сидит?
Если б я знал! Но, наверное, подолгу, чем ей еще заниматься,
если она никуда из дому не выходит?
– Да.
– Вот видишь, ее надо обязательно оторвать от экрана.
– А зачем?
– Господи, Паша, какой же ты тупой! Когда сидишь на
диване и таращишься в ящик, то милое же дело чайку попить с чем-нибудь. В одной
руке бутерброд, в другой чашка, глаза в телевизор уставила – и вперед. А когда
пазлы складываешь, обе руки заняты. Да, чуть не забыла: картинка должна быть
большая, так что покупай трехтысячники.
– А какая разница? – глупо спросил я. – Что
один на три тысячи, что три по тысяче.
– Ну ты точно тупой, – горестно вздохнула
Светлана. – И как я с тобой целый год прожила – не понимаю. Трехтысячник
отличается от тысячника тем, что он большой. Размер в два раза больше, а самих
пазлов – в три. То есть картинку ты складываешь на одном столе, а пазлы лежат
на другом, на один стол все не умещается, а если у тебя огромный стол, например
теннисный, и на нем все умещается, то рукой не достать и глазами не видно. Все
время приходится вставать, чтобы набрать подходящие по цвету фишки или найти
то, что надо. Встал, сходил за фишками, принес, сел, приложил, подумал, опять
встал, и так до бесконечности. Потом, по мере заполнения картинки, из положения
сидя становится плохо видна верхняя часть, и все время нужно вставать, чтобы
разглядеть, что там наверху. Опять же: сел – встал, сел – встал. Казалось бы,
ерундовая нагрузка, а все равно нагрузка на мыщцы, все равно движения, и это
ведь не пять минут, а пять часов, шесть, а то и больше. Я, например, в выходные
дни часов по двенадцать-четырнадцать пазлы складываю. И жрать, между прочим,
совершенно не хочется, я о еде вообще в это время напрочь забываю. Для меня
суббота – святой день, только кефир и пазлы. И вес уходит преотлично.
Светка дала мне еще несколько мудрых советов психологического
плана, но я понимал, что некоторые из них пролетали, как говорится, мимо денег.
Например, я должен регулярно, то есть по нескольку раз в день, говорить своей
мнимой подруге о том, какая она красивая и как я ее хочу. Тем самым я якобы
буду снимать у нее страх оказаться непривлекательной, а любые страхи, как
известно, способствуют набору лишнего веса. Интересно, как это будет выглядеть,
если я начну рассказывать пятнадцатилетней ученице, что она жутко красивая и я
ее жуть как хочу? Наверное, минут через пять-семь меня выгонят без выходного
пособия. А то и под суд отдадут за растление несовершеннолетней.
Закончив ликбез у Светланы, я открыл в тетрадке чистую
страницу и принялся составлять перечень физических нагрузок и необходимых для
этого тренажеров. Хотелось к завтрашней встрече оказаться во всеоружии и
произвести впечатление человека если и не очень опытного, то хотя бы знающего.
Последнее, что я сделал в тот день, – сообщил хозяйке
квартиры, что самое позднее через месяц я освобожу жилплощадь, потому что нашел
работу и смогу снимать жилье, так что она может начать подыскивать покупателя.
Сообщение было принято с благодарностью и нескрываемой радостью, и я лег спать
с ощущением, что жизнь наконец-то начала налаживаться. О своей шпионской миссии
я ухитрился очень удачно забыть, чтобы не портить хорошее настроение. У меня
вообще мозги удобно устроены, они никогда лишней секунды не думают о
неприятном, зато с удовольствием воспринимают все позитивное. Отсюда и все мои
беды.
* * *
Я безнадежно опаздывал и клял себя последними словами за то,
что не догадался, а точнее сказать – поленился выехать из дому пораньше, чтобы
иметь запас времени на петляние по старомосковским переулкам в поисках нужного
адреса. А ведь мой новый шеф предупредил – никаких опозданий! И надо ж так,
первое же мое появление в его доме начнется именно с опоздания. Вот дурак-то я,
поискать еще таких.
Наконец указанный в бумажке дом обнаружился, причем в
каком-то весьма странном месте: имея официальный номер 37, он спрятался в
глубине между номерами 29 и 31, и я раз двадцать как минимум мимо него
проскочил, пока не нашел. Видок у домика был чудной, вековой давности
покосившиеся оконные переплеты чередовались с дорогими стеклопакетами, и я
сообразил, что это, скорее всего, частично расселенные коммуналки.
