Оставался самый трудный момент: Лариса. Поселить Елену в
Мишкиной квартире можно было только под видом родственницы, но выдать ее за
свою родню Мишка не мог – это вызвало бы у мамы недоумение и массу вопросов, на
которые нет ответа. Значит, выдать любовницу можно только за родственницу
Ларисы, но для этого надо, чтобы Лара была в курсе.
– Это невозможно, – твердил Мишка. – Как ты
себе это представляешь?
– А изменять жене – возможно? – задавал я ответный
вопрос. – А спать с женщиной, не имея намерения связать с ней жизнь,
возможно? А уйти от ответственности за ребенка возможно?
Мишка все помнил, поэтому возражать не смел. Надо отдать ему
должное, в каких-то вопросах он очень силен. Сцепив зубы, он все рассказал
Ларисе. Я знал, что расскажет. Не сомневался. Наш отец был деспотичен и прочно
занимал позицию главнокомандующего, и Мишка – самый старший из нас – успел
больше всех натерпеться от домашней тирании. И теперь, когда отца не стало,
самым важным для моего брата стало отстоять свое положение Главного. Как он
скажет – так и будет. И никто пикнуть не смей. Подозреваю, что, разбираясь с
Ларисой, он даже испытал некоторый кайф: вот, мол, я какой, бабу свою
беременную в своем доме поселяю рядом с собственной женой, и никто мне не указ.
Конечно, я ему помог, я тоже поговорил с Ларисой, объяснил, что она может
гордиться своим мужем, который в минуту слабости совершил глупость, но готов
нести за это ответственность и все последующие тяготы. Ее муж не трус и не подонок,
и это должно ее радовать. Она сама мать, у нее двое детей, так неужели она
допустит, чтобы беременная женщина оказалась брошенной на произвол судьбы?
Уж не знаю, как там она радовалась, но беременная Елена
вошла в Мишкин дом под видом дальней родственницы Ларисы. Проверить это
невозможно. Мама ничего не должна знать, она так уверена в Мишиной порядочности
и в том, что он – достойный семьянин. Известие о том, что он изменяет жене и у
него внебрачный ребенок, маму убьет, у нее и так сердце больное. И вообще никто
не должен знать, кроме Миши с Ларисой и меня с Музой. От Музы у меня секретов
нет. Почти нет.
Следующей на очереди была Валентина. Здесь тоже долго ждать
не пришлось, она от своего мужа давно уже гуляла по-черному, нужно было только
сделать так, чтобы об этом узнала мама. У мамы были ключи от Валькиной
квартиры, потому что периодически она приезжала пожить с внучкой Юлей, когда
Валя с мужем уезжали в отпуск. Выяснить, когда Валентина отправит мужа в
командировку, Юльку – на дачу с подружками и приведет домой очередного
любовника, труда не составило, а мама с удовольствием согласилась нанести
дочери незапланированный визит: я повез ее в канун Нового года покататься
вечером по Москве, посмотреть праздничную иллюминацию и неожиданным сюрпризом
зайти к Валюшке, подарить новогодний подарок. Я купил подарок – красивую
массивную вазу из венецианского стекла, а мама взяла ключи на тот случай, если
дочери дома не окажется.
Но она была дома, чему я лично совсем не удивился. Не одна.
Совсем раздетая, в компании красавца с роскошными бицепсами и в совершенно
недвусмысленной позе. Мама оторопела, ее лицо исказилось от негодования, она
уже собралась было высказать все, что полагалось, насчет «блуда, разврата и
проституции», но я кинулся на выручку сестре и стал горячо убеждать маму, что
это – Большая Любовь, которой противостоять невозможно и которая бывает только
раз в жизни, что мужчина, который лежит с Валей с постели, свободен и
собирается на Валечке жениться, что она никак не может набраться смелости поговорить
с мужем, но поговорит с ним обязательно в ближайшее же время.
– Я не могу допустить мысли, что моя дочь –
шлюха, – с достоинством произнесла наша идеологически правильная
мама. – Если ты действительно любишь этого человека, то не имеешь права
продолжать жить с мужем, на его площади и за его деньги. Немедленно собирай
свои вещи, вы с Юлечкой будете жить с нами.
Валентина никогда особым умом не отличалась, поэтому сдалась
даже быстрее, чем Михаил. Наплевать на мать и ее мнение ни брат, ни сестра не
посмели – не так мы были воспитаны. Единственное, что Вальке тогда
удалось, – это выпросить отсрочку, хотя бы до возвращения дочери с дачи.
Мать согласилась. Сестра рассчитывала, что за пару дней волна уляжется и мать
перестанет настаивать на немедленном разрыве с мужем, но не такова наша мама!
Она звонила Вале каждый час и требовательным тоном вопрошала, собрала ли она
вещи и не прихватила ли по рассеянности что-нибудь из мужниных ценностей.
– Ты не имеешь морального права ни на что, кроме своей
и Юлиной одежды, – твердила мама по телефону. – И когда будешь
разговаривать с мужем, не забудь: никаких алиментов, никакого дележа имущества.
Мама тоже все помнила. Поэтому не имела «морального права»
говорить что-то другое, хотя думала она, вполне возможно, совсем не так. Но
ведь сохранить лицо перед собственными детьми – это так важно! А может быть,
она была вполне искренна. Кто знает…
Мишку прямо перекосило, когда он узнал, что Валя с дочерью
будут жить у него. Но что он мог возразить? Квартира огромная, четыре бывшие коммуналки,
шестнадцать комнат. И денег у него много. Разве можно при таком раскладе
отказать сестре и выгнать ее на улицу? Родственников надо любить и помогать им.
Так мама учила.
Теперь они живут все вместе, «по их правилам». По тем самым
правилам, которые сломали мою жизнь. А я смотрю на них со стороны и забавляюсь.
Лена, дурочка, только теперь поняла, в какой капкан попала. Хотела, чтобы ее
содержали? Чтобы жить не работая и ни в чем при этом не нуждаясь? И чтобы отец
ребенка не бросил? Пожалуйста, вот тебе твое исполненное желание, на блюдечке с
золотой каемочкой. Ну и каково тебе теперь? Ни вздохнуть, ни выдохнуть, лишний
раз глаза поднять боится. Ларка ее ненавидит, все остальные недолюбливают. А
ведь сама согласилась. Могла бы и отказаться. На что рассчитывала,
спрашивается? Что Михаил поживет рядом с двумя бабами и в конце концов выберет
ту, которая моложе? Или что он найдет ей богатого мужа и сплавит с рук, чтобы
избавиться побыстрее? Как же, разбежался. Мишка своего из рук не выпустит, что
его – то его. Собака на сене. Неужели до сих пор не поняла? Старая истина:
никогда не желай чего-либо слишком сильно, ибо твое желание может исполниться
самым неожиданными образом. Вот и исполнилось…
Прибежала ко мне, как маленькая, советоваться. Павел такой
симпатичный, он ей нравится, а Миша рассердился, сцену устроил. Я ее понимаю,
ей что Павел, что дворник наш дядя Леша – теперь все едино, лишь бы женился и
забрал от этой кормушки, где еду подают на блюдечках с золотой каемочкой. Павел
– это личность неординарная, самородок, только сам этого не понимает и
разменивается на всякую дурь. А Лена просто интерес свой блюдет, хочет из
мышеловки вырваться любым способом, даже путем обмана и предательства
влюбленного мужчины. Пришлось ей целую лекцию прочитать на тему о том, что она
должна думать только об интересах ребенка, а не о своих собственных, и коль уж
она живет на деньги Михаила, то должна с этим считаться и себя соблюдать. В
общем, в очередной раз прогнал идейно выдержанную демагогию. А Павла жалко, он
действительно хороший парень и не понимает, что собой представляет Лена и на
чем основан ее интерес к нему. Но я не мог сказать ему правду. Очень хотелось,
но нельзя. Слово дал.
