Просто безобразие!
Несмотря на строгие слова, чувствовалось, что она совсем не
сердится, а наоборот, чем-то очень довольна.
Утром, за завтраком, мама сказала с улыбкой:
– Вы мне сделали прекрасный подарок!
– Какой подарок? – не понял Гошка.
– Я ожидала застать полный раскардаш в квартире, а тут
такой порядок! Это было очень приятно. Кстати, Гошка, ты не знаешь, нашлась
Инночка?
– Вчера вечером ее еще не было. Позвони тете Лене,
может, уже и нашлась.
Но у тети Лены никто не отвечал.
– Ладно, я ей потом позвоню, – решила Юлия
Александровна, – вы тут оставайтесь, а я пойду.
– Мама, сегодня же праздник, а ты хочешь
работать? – огорчился Гошка.
– Ты что, забыл, что я художник? А что по этому поводу
сказал мой любимый поэт Пастернак? «Не спи, не спи, художник, не прерывай
труда!»
– Там не так, – засмеялся Гошка. – Не спи, не
спи, художник, не предавайся сну, ты вечности заложник у времени в плену.
– Это верно, я чуть-чуть переврала, для краткости.
– А что переврано? – полюбопытствовал Никита.
– Там раньше сказано: «Не спи, не спи, работай, не
прерывай труда, не спи, борись с дремотой, как летчик, как звезда!» Ну все, я
побежала, а ты, Гошка, приобщай кузена к поэзии!
– Еще чего, – проворчал Гошка.
Мама ушла.
– Слушай, Гошка, у нас в школе есть один парень, у
которого совершенно потрясная собака, немецкая овчарка, умная до жути.
– Ну и что? Если хочешь знать, немецкие овчарки по
интеллекту выше всех других собак, а самые глупые – афганские борзые.
– Дело не в этом. Просто я подумал, если надо будет
искать эту малявку, можно будет привлечь Зорика.
– Зорик? Так зовут овчарку?
– Так зовут хозяина.
– Не ври!
– Честное слово, Зорик Гейбер, очень клевый парень.
– А что это за имя – Зорик?
– Вообще-то его зовут Зиновий, но все называют Зориком.
– Понятно. Только зачем нам собака с этим самым
Зориком?
– Если надо взять след…
– След?
– Ну да, ты что, не понимаешь, как это может быть
важно?
– Во-первых, след уже давно простыл в буквальном смысле
слова, а во-вторых, он в лучшем случае приведет нас к тому месту, где стояла
машина. А дальше твоему Зорику делать нечего.
– Кстати, собаку зовут не Зорик, а Цезарь.
– Цезарь? Шикарно звучит. Знаешь, Никитка, больше всего
на свете я бы хотел, чтобы эта нянька с девчонкой нашлись и нам не надо было бы
брать какой-то там след. Мне это и в прошлом году надоело.
А начинать с этого Новый год…
– Так ты уже начал, а я лично не против что-нибудь
расследовать на каникулах, тем более ваше последнее дело мимо меня прошло, черт
бы побрал этот грипп.
– Ну, ты дурной, – помотал головой Гошка.
– Давай, звякни еще раз этой тете Лене.
Может, она за хлебом ходила и уже пришла.
Гошка нехотя набрал номер. Тетя Лена сразу же сняла трубку.
– Гошенька? – обрадовалась она. – Я уж
собиралась тебе звонить, но, думаю, вдруг вы еще спите, а второй раз будить вас
не хотелось… ты знаешь, никаких новостей… Просто не знаю, что и думать. Я
встретила Нину, Элеонорину соседку, спросила, очень осторожненько, чтобы не
поднимать панику, как там Аля справляется с Инночкой, но Нина сказала, что
понятия не имеет, ей в чужие дела соваться неохота и все в таком роде.
– А вы ей не сказали прямым текстом, что девочка и
нянька пропали?
– Гоша, но ведь и в самом деле, вдруг они где-то за
городом, и с ведома Элеоноры…
– Тогда почему вы волнуетесь? – с трудом скрыв
раздражение, спросил Гошка.
– Не знаю… Интуиция, наверное. Гошка, у меня к тебе
просьба… Последняя, и я оставлю тебя в покое.
– Какая просьба?
– Пойти со мной в ту квартиру… Я одна… мне как-то
боязно.
– Зачем?
– Понимаешь, я там в прошлый раз платок свой теплый
забыла…
– Хорошо, – согласился Гошка, которому помимо
всего прочего жутко хотелось еще разок взглянуть на того удивительного
электронного зверька, карие глазищи игрушки запали ему в душу. Он, конечно,
никогда, даже под пыткой, никому не признался бы в этом, но…
– Тогда, Гошенька, через двадцать минут поднимись на
седьмой.
– Договорились.
– Что там такое? – с любопытством спросил Никита.
Гошка все объяснил ему.
– Можно я тоже с тобой пойду?
– Пошли, что за проблема!
Через двадцать минут они поднялись на седьмой этаж, и тут же
к ним спустилась тетя Лена.
– Все-таки я для начала позвоню, – как-то
нерешительно сказала она.
Но на звонок опять никто не откликнулся.
Тетя Лена перекрестилась.
– Господи, спаси и помилуй! – прошептала она и
отперла дверь.
– Знаете, я на вашем месте осмотрел бы шкафы, –
зловещим голосом произнес Никита.
– Какие шкафы? – вздрогнула тетя Лена.
– Какие есть в доме.
– Боже мой, зачем?
– А что если их убили и трупы спрятали?
– Ты что, совсем спятил? – рассердился Гошка, у
которого душа ушла в пятки от такого предположения.
– Ничего я не спятил, на днях в криминальной хронике
такое видел. Хотя вряд ли тут есть трупы, в квартире тепло, и уже наверняка
появился бы трупный запах.
Тетя Лена побелела как полотно и схватилась за сердце.
– Ну ты и козел! – шепнул Гошка Никите и распахнул
большой стенной шкаф.
Никаких трупов там, слава Богу, не было.
– Да, я что-то погорячился, – смущенно пробормотал
Никита.
– Тетя Лена, где ваш платок? – спросил Гошка.
– Кажется, я его в детской оставила.
Гошка открыл дверь детской и чуть не вскрикнул. Серого
Пушистика не было. Он обвел взглядом комнату. Ничего. Что же это значит?
– А вот мой платок!
– Тетя Лена, – понизил голос Гошка, – тетя
Лена, вы помните, тут на ковре была игрушка?
– Игрушка? Ах, та, с карими глазами… Да.
– Мы ее оставили тут, на ковре…
– Ты хочешь сказать, что она пропала?
