«А если и кафе окажутся закрыты, научим Тео лузгать семечки на лавочке», – подумала Ирка и усмехнулась.
– За булочки – danke. Спасибо. Они быть очень вкусные – жалко, я их совсем не попробовать, – сказал Тео, останавливаясь в дверях. – Но я оценить!
Ирка молча кивнула.
– Все быть хорошо, Ирэн, – верить мне! – проникновенным тоном добавил Тео. – Надо только время – чуть-чуть! – и он сдвинул пальцы, показывая, как мало времени нужно, чтоб все стало хорошо. – И еще терпений – чуть-чуть больше! – И вышел.
Ирка села на диван и крепко прижала к себе пустую «тютю». Тео понравился ей вчера. Сегодня с утра он понравился ей еще больше. При папе, засевшем в каменном алтаре на острове Хортица, такой отчим – просто мечта. Если бы не одно маленькое «но»… Ирка поглядела на брошенную в угол веревку… и начала одеваться.
– Та куды ж бидну дытыну тащишь? На холод, на мороз, не кормленную, не умытую… – самым натуральным образом причитала бабка, пока мама, Тео и Ирка обувались в коридоре.
– Я умылась, – процедила Ирка.
– А мужика? Булки утопила, мужика не покормила… Бросит вин тэбэ, Лариска, как есть кинет – и щастя твое, якщо не з мосту!
– Ах, замолчи, надоело слушать глупости! – досадливо обронила мама и первой вышла во двор. За ней последовала Ирка, и последним Тео – тоже вышел. Без всяких проблем. Остановился на крыльце, проверяя, взял ли бумажник…
С бетонной дорожки Ирка глядела, как он солидно возвышается на верхней ступеньке, и не знала – плакать ей или смеяться. Интересно, он и у себя в Германии так ходит, или это специальный наряд для диких стран, но выглядел немец, как светофор! На плечах его красовалось короткое зимнее пальто болотно-зеленого цвета с гладким мехом на отворотах. Шею обматывал длинный ярко-желтый шарф, а широкие штаны цвета красного кирпича были заправлены в высокие охотничьи ботинки со шнуровкой. Венчала великолепие настоящая тирольская шляпа, украшенная пестрым птичьим крылом. Ирка поглядела на маму, в ее меховом жакетике, длинной узкой юбке и крохотной, тоже меховой, пилотке, похожую на картинку со страницы гламурного журнала. Потом оглядела свои тяжелые ботинки, джинсы, так и не отчищенные толком от драконьей крови, куртку в пятнах… и поняла, что на их троицу будет пялиться весь город!
– Бух! – Дверь пристройки дрогнула, точно в нее ударили изнутри.
– Бух-бух-бух! – Дверь задрожала, прогибаясь от каждого удара, накидной засов запрыгал в пазах.
– Что это? – охнула мама.
В дверь пристройки бухнули снова, засов высоко подскочил… и створка распахнулась, со всей силы бабахнув по стене. Низко наклонив рога, коза вылетела за порог… и, как идущий в атаку кавалерийский конь, ринулась к крыльцу, взвилась в прыжке над перильцами… и, выставив очерченные светом рога, ринулась на Тео.
– А-а-а! – заорал немец, бросаясь в дом.
Дверь с грохотом захлопнулась, точно от сквозняка, и Тео всем телом врезался в закрытую створку. С неожиданным проворством немец метнулся в сторону. Коза влепилась лобешником в дверь и, скользнув копытами по ступенькам, кубарем скатилась с крыльца.
– Ме-е-е! – С гневным мемеканьем взвилась на ноги… на рогах у нее красовался неровно выломанный кусок дверной фанеры, а в двери зияла такая же неровная дыра, из которой, как из рамки, торчала бабкина физиономия.
– Та що ж це таке робыться – черешню порубали, Яринкину комнату порушили, теперь ще и дверь разгепали! – вырвалось из «пробоины» истошное бабкино верещание.
– Ме-е-е! – Коза гневно мотнула башкой, стряхивая застрявшую на рогах деревяшку.
– Пригнись! – гаркнула Ирка, дергая маму вниз. Деревяшка со свистом пронеслась над их головами… и врезалась в ствол груши.
– Мя-я-я! – Сшибая на лету мелкие веточки, с груши мешком свалился кот.
– Ме-е-е! – с торжествующей яростью взвыла коза и, выставив рога, ринулась на застывшего у стены Тео.
Коротенькие ножонки немца согнулись, подбрасывая его в воздух, и он снова отскочил в сторону.
– Хату порушишь! – завопила в дыру бабка.
Словно вняв этому воплю, идущая на таран коза затормозила всеми четырьмя копытами, плюхнулась на лохматый зад и пошла юзом, разворачиваясь у самой стены. Снова вскочила и, пригнув голову, рванула в погоню.
Тео шустро мчался через двор, перебирая коротенькими ногами, и полы его пальто развевались, открывая оттопыренный зад. А следом, точно демон ада, неслась коза!
– Сделайте что-нибудь! – закричала мама.
Ирка прыгнула наперерез козе.
Изящно, как горная серна, коза увернулась от Ирки, взбрыкнула копытцами – и только толстый хвостик мелькнул за углом.
Тео бежал вокруг дома – коза летела за ним! Тео метнулся за кабинку летнего душа, заваливаясь набок, как мотоцикл на вираже, коза бежала следом. Круг, круг, круг… как в мультике – немец и коза то появлялись, то исчезали… На четвертый круг коза выскочила из-за кабинки одна!
– Ой! – охнула Ирка – невесть как он туда забрался, но теперь Тео сидел наверху кабинки, и хрупкая будочка покачивалась и скрипела под его тяжестью.
– Навищо ты туды залез, немчура клята! – завопила выскочившая на крыльцо бабка.
– Предательница! – завизжала в ответ мама, потому что коза, кажется, бабку понимала. Она вскинулась на дыбы, как остановленный на скаку конь. Задрала рогатую голову… Ирка могла поклясться, что черные губы растянулись в зловещей ухмылке. Гарцующим галопом коза отскакала подальше… Повернулась…
– Ба-бах! Хря-я-я! – С разбега коза врезалась рогами в стенку будочки. Душ пошатнулся и стал заваливаться набок.
– А-а-а! – Тео слетел со своего насеста и ляпнулся в мокрый снег.
Медленно накреняясь, кабинка валилась на него. Душевая рухнула оземь и развалилась на четыре шиферные стенки. Пустой бак для воды с грохотом покатился по бетонной дорожке.
Рассыпавшиеся листы шифера зашевелились… и кряхтящий немец со стонами выполз из-под привалившего его душа.
– Ме-е-е! – завидев врага, коза мстительно заорала.
– А-а-а! – в очередной раз заорал немец и как был, на четвереньках, рванул к приткнувшемуся возле забора ветхому деревянному домику дворового туалета.
Головой вперед он нырнул в домик и захлопнул за собой дверь.
– Ты дывысь! – восторженно завопила бабка. – А я ще думала, як цю будку снести та грошей не платить, бо мы ж нею вже три года не пользуемось!
Светло-серебристым росчерком пролетев через двор, коза врезалась в деревянную будку. Туалет взорвался. Над двором взмыло плотное снеговое облако, формой похожее на атомный «гриб», а внутри густой белой завесы крутились потемневшие от времени доски, дверца с прорезанным в ней сердечком и деревянное сиденье с дыркой.
Сквозь мельтешение досок и снежинок проступил черный силуэт…
