– Ай, нежные какие, ай, барыни! Умываться им подавай, кофий подавай, булочки горячие подавай! – презрительно фыркнул Богдан. – Главное – на воле мы! – пристукивая каблуками сапог по булыжнику мостовой, цыганенок прошелся гоголем. – Воля ветром обдует, воля дождем обмоет! У цыгана воля есть – ничего цыгану больше не надо!
– Неплохо бы только знать, где именно у господина цыгана есть его воля, – язвительно процедила графиня, озираясь по сторонам.
– Где – как раз ясно, – проворчала Ирка. – В Каменец-Подольском, где еще! Мы ни в одном туре далеко не отклонялись. Вопрос – когда мы в Каменец-Подольском?
Троица дружно заозиралась по сторонам. Они стояли на пустынной, мощенной булыжниками площади. Сквозь ночную мглу, особенно густую в преддверии тусклого осеннего рассвета, блекло проступали светлые стены городской ратуши. Напротив – силуэты старинных домов, чуть дальше темными полосами на темном небе виднелись церковные шпили.
– Все как у нас! – в один голос объявили графиня и цыганенок. – Кажется, ничего не изменилось!
Ага, вот то-то и оно! Если и для цыганенка, чей табор свел коня еще у… как его… у папа́ панны графини аж до ее рождения… и для самой панны графини, жившей под Каменцом в эпоху Устима Кармалюка, – если для них на этой площади ничего не изменилось, то для самой Ирки… Для Ирки на этой площади тоже ничего не изменилось! Мостовая старинная? Старинная! Ратуша старинная, дома старинные – все точно так было, как в самый первый день, когда они с ребятами (с Богданом и Танькой, а не с этими цыганом и графиней!) перешли мост, ведущий в старый город. Еще не зная, что проклятие Бабы Яги зашвырнет их и в Средневековье, и в XIX век, и в Великую Отечественную войну, и к цыганам, и к инквизиторам, и к матёрым зайцам, и в нынешнее непонятное когда, в котором их поджидает неизвестно что, но уж точно – ничего хорошего!
– А вдруг мы попали в… прошлое? – замирающим шепотом прошелестела Татьяна.
Ирка приподняла брови: что, интересно, эта графиня из XIX века называет прошлым?
– Что, ежели мы в 1672 году? – испуганно продолжала Татьяна. – Когда 100-тысячное турецкое войско подступилось к стенам Каменца и после долгой и кровопролитной осады овладело крепостью?
– Кино вроде было такое… Старое… «Пан Володыевский», кажется. Там еще какие-то себя вместе с крепостной башней взорвали, – с сомнением пробормотала Ирка. А что? Учитывая бурную фантазию их ведущего – с этого упыря недоразвитого станется запихать их в осажденный город! И вместе с крепостью взорвать! Впрочем, если кино не старое, а новое, еще хуже. Казаки из «Тараса Бульбы» под стенами города – тоже радости мало. А задание – с Михаила Боярского в роли казака Шило его драную кацавейку содрать…
– Я не знаю, что такое кино! – взвизгнула Татьяна, похоже, сама себя запугавшая окончательно. – И еще я не знаю, что мы станем делать, ежели сейчас откуда-нибудь с Татарской улицы, – Танька махнула рукой в сторону выходящих на площадь улочек, – выскочат жаждущие крови турецкие янычары…
Со стороны улочки послышался нарастающий шум… Потом блеснули огни ярко-желтого и мерцающего синего света… и на площадь выскочил сверкающий фарами и мигалкой милицейский «уазик».
– Ой! – дружно сказала вся троица.
– Менты! – с умилением разглядывая «уазик», выдохнула Ирка.
– Не янычары! – так же умиленно вздохнула Татьяна… и вдруг шагнула навстречу машине, прямо под колеса.
– Ты что делаешь! – Ирка среагировала тут же, с такой силой, а главное, с такой скоростью, каких сама от себя не ожидала. Танька еще не поставила ногу на мостовую, как Ирка уже оказалась рядом, ухватила подругу за край рваного лифа, подняла на вытянутой руке… и в одно мгновение выдернула из-под машины. – Ты куда под колеса лезешь? Жить надоело? – рявкнула Ирка, с бешенством глядя на подругу. – С ума ты сошла, что ли?
– Но я думала, он взлетит… – растерянно пробормотала Танька, глядя вслед отчаянно тормозившему «уазику».
– Нет, точно рехнулась! Автомобили не летают!
– Сударыня, единственный виденный мной автомобиль как раз летал, – с достоинством сообщила графиня.
Ирка захлопнула рот. Ну да… Конечно… Откуда Таньке знать… Она ж графиня… Она ж кроме «Роллс-ройса» Ильи-пророка – он же громовая колесница – автомобиля в жизни не видела. Милицейский «уазик», считай, второй…
Второй в жизни графини Татьяны автомобиль, яростно скрипя тормозами, встал, чуть не впилившись носом в стену торчащего посреди площади восьмигранного павильончика. Хлопнула дверца, и из машины вылетел разъяренный милиционер.
– Та якого ж беса вы пид колеса лизете? Жить надоело? – почти слово в слово повторил он слова Ирки. – Що вы тут робыте? Родители ваши где?
– Кто это? Почему он позволяет себе на нас кричать? – возмущенно-испуганно пробормотала Татьяна, на всякий случай пятясь от «уазика» подальше.
– Говорю же, милиционер. Ну, полицейский. Городовой, во! – тоже пятясь, ответила Ирка.
– Неправда! – возмутилась графиня. – Встречалась я с каменецкими городовыми – они весьма вежливы и обходительны.
– Ага, с графинями, – прокомментировала Ирка. – А ты сейчас на себя посмотри.
Милиционер, похоже, тоже решил поглядеть, кто это пытался «самоубиться» под колесами «уазика».
– А ну-ка, фарами на них посвети, – скомандовал он своему напарнику.
Ирка представила, что милиционеры сейчас увидят в свете фар, и ей стало нехорошо. Лучше всех в своем цыганском костюме выглядел Богдан, но в обществе таких чучел, как они с Танькой, даже приличного цыгана моментально в детскую комнату милиции загребут. Одна Иркина пилотка чего стоят! Ирка невольно подняла руку к голове – пилотки не было! Вместо нее красовалась изящная, шитая золотом круглая шапочка с прикрепленной к ней кружевной то ли фатой, то ли накидкой… И это при гимнастерке, солдатских сапогах и панталонах! Психушка на прогулке!
– Сматываемся! – успела крикнуть Ирка прежде, чем свет фар ударил прямо в лицо.
Ухватив Таньку за руку, она не хуже матёрого Ковальского сиганула в сторону. Рядом метнулся Богдан. Сзади послышались изумленные крики милиционеров, Ирка услышала, как взвизгнули шины. «Уазик» сманеврировал. Подскакивая на булыжной мостовой, автомобиль рванул наперерез.
– Дети, негайно зупыныться! Немедленно остановитесь! – хрипло подключился громкоговоритель на крыше «уазика». Взвыла сирена.
Дергая Таньку туда-сюда, Ирка заметалась. Попадаться нельзя – вряд ли задание шестого тура поджидает их в отделении милиции! Она может превратиться в собаку, ухватить ребят в когти и улететь – а как же менты? Они песика с крылышками увидят – на месте рехнутся! Или воспользоваться вампирьей силищей…
А почему она вообще должна бежать? Эта неожиданная мысль заставила Ирку встать как вкопанную и выпустить Танькину руку.
Почему бежит она, Повелительница Ночи, бежит от жалких дневных тварей, годных лишь в пищу? Пища! Голод навалился на Ирку, превращая тело в зияющую космическую пустоту, жадно требующую чего-то живого, горячего… Крови! Живой, горячей крови!
