– Все в процессе,– говорит Клэр.
– В процессе установки, – добавляет Кларисса.
– Мы будем это есть? – спрашивает Гомес.
Я перевожу взгляд с одного на другого, и мы все начинаем смеяться.
– Кто-нибудь из вас умеет готовить?
– Нет.
– Гомес может сварить рис.
– Только тот, который нужно залить кипятком.
– Клэр знает, как заказать пиццу.
– И еду из тайского ресторана – тоже заказать.
– Кларисса знает, как есть.
– Заткнись, Гомес, — в один голос говорят Кларисса и Клэр.
– Да уж… Ну, что это должно означать? – интересуюсь я, указывая на кошмар на столе.
Клэр вручает мне вырезку из журнала. Это рецепт курицы и рисотто с грибами шитаки, с цитрусовыми и кедровыми орешками. Это из «Германа», и ингредиентов штук двадцать.
– У вас это все есть?
– В магазин сходить я могу. – Клэр кивает. – Вот приготовить – это сложнее.
– Я что-нибудь из этого смог бы сделать, – говорю я, присматриваясь к кошмару поближе.
– Ты умеешь готовить?
– Да.
– Он умеет готовить! Ужин спасен! Возьми еще пива! – восклицает Гомес.
Кларисса смотрит с облегчением и тепло мне улыбается. Клэр, которая смотрела на меня почти испуганно, тихонько подходит и шепчет:
– Ты сильно злишься?
Я целую ее, чуть дольше, чем это можно в присутствии посторонних. Выпрямляюсь, снимаю пиджак и закатываю рукава рубашки.
– Дай мне фартук, – командую я. – Гомес, открой вино. Клэр, вытри эту лужу, она сейчас окаменеет. Кларисса, накроешь на стол?
Через час сорок три минуты мы сидим за обеденным столом и едим блюдо из тушеного рисотто и цитрусов. Все блюда щедро заправлены сливочным маслом. Мы пьяные, как суслики.
КЛЭР: Все время, пока Генри готовит обед, Гомес слоняется по кухне, отпускает шутки, курит и пьет пиво и, когда никто не смотрит, корчит мне жуткие рожи. Наконец Кларисса его ловит, сжимает шею пальцами, и он прекращает. Мы разговариваем в основном о банальных вещах: работа, школа, детство и тому подобное, о чем говорят люди, встретившись впервые. Гомес рассказывает Генри, что он юрист, представляет интересы угнетенных и брошенных детей, находящихся под опекой государства. Кларисса угощает нас своими подвигами на ниве «Люсус Натуре», крошечной компании по разработке компьютерных программ, они там пытаются заставить компьютеры понимать, что им говорят люди, и историями о своем искусстве: она занимается веб-дизайном. Генри рассказывал о библиотеке Ньюберри и странных людях, которые приходят читать книги.
– А в Ньюберри правда есть книга в переплете из человеческой кожи? – спрашивает Гомес у Генри.
– Ага. «Хроники Навата Вузера Хайдерабадского». Ее нашли во дворце великих моголов в Дели в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году. Приходи как-нибудь, и я тебе ее покажу.
Клариссу передергивает, и она корчит рожицу. Генри помешивает еду. Когда он говорит, что пора есть, мы все торопимся к столу. Все это время Гомес и Генри пили пиво, мы с Клариссой потягивали вино, и Гомес не уставал подливать нам, а еще мы ничего не ели, но я не осознаю, насколько все пьяные, пока чуть не промахиваюсь мимо стула, а Гомес едва не подпаливает себе волосы, зажигая свечи.
– За революцию! – Гомес поднимает стакан. Мы с Клариссой тоже поднимаем стаканы.
– За революцию! – присоединяется Генри.
Мы с энтузиазмом начинаем есть. Рисотто скользкое и пресное, цитрусы сладкие, курица плавает в масле. Мне хочется плакать, до того все вкусно.
Генри откусывает и указывает вилкой на Гомеса.
– За какую революцию?
– Что?
– За какую революцию мы пили?
Кларисса и я смотрим друг на друга в тревоге, но слишком поздно.
– За следующую, – улыбается Гомес, и у меня падает сердце.
– За ту, где поднимется пролетариат, богатых съедят и капитализм уступит место бесклассовому обществу?
– Именно за эту.
– Думаю, Клэр придется нелегко,– невозмутимо смотрит на меня Генри. – А что вы собираетесь делать с интеллигенцией?
– Ну, – отвечает Гомес, – ее мы, наверное, тоже съедим. Но тебя оставим как повара. Выдающийся зубрила.
– На самом деле, – Кларисса доверительно дотрагивается до руки Генри,– есть мы никого не будем. Просто перераспределим активы.
– Рад слышать,– отвечает Генри.– Мне бы не хотелось готовить Клэр.
– Зря ты так, – отвечает Гомес. – Я уверен, что Клэр будет очень вкусной.
– Интересно, какая кухня у каннибалов? – спрашиваю я.– А кулинарная книга у них есть?
– «Сырое и вареное»,– говорит Кларисса.
– Это не руководство, – возражает Генри. – Не думаю, что у Леви-Стросса есть рецепты
[43]
.
– Мы могли бы придумать рецепты,– говорит Гомес и накладывает себе еще цыпленка.– Например, Клэр с грибами и соусом маринаро. Или грудка Клэр а la Orange. Или…
– Эй, – вмешиваюсь я. – А что, если я не хочу, чтобы меня съели?
– Извини, Клэр, – мрачно говорит Гомес. – Боюсь, тебя придется съесть во имя высшего блага.
– Не волнуйся, Клэр, – улыбается Генри, поймав мой взгляд,– придет революция, и я тебя спрячу в Ньюберри. Ты можешь жить в хранилище, я буду кормить тебя шоколадом и печеньем из библиотечной столовой. Там тебя никто не найдет.
– А как насчет такого: «Давайте сначала мы убьем всех юристов?» – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает Гомес. – Без юристов никуда. Вся революция провалится через десять минут, если не будет юристов, чтобы это все упорядочить.
– Но у меня отец юрист, – говорю ему я. – Поэтому съесть нас все же не удастся.
– Он неправильный юрист, – отвечает Гомес. – Он сколачивает собственность богачам. Я же, напротив, представляю интересы угнетенных бедных детей…
– Ой, Гомес, заткнись, – говорит Кларисса. – Ты обижаешь Клэр.
– Неправда! Клэр хочет, чтобы ее съели во имя революции, не так ли?
– Нет.
– Да?
– А как насчет категорического императива? – спрашивает Генри.
– О чем ты?
– О золотом правиле. Не ешь других людей, если сам не хочешь быть съеден.
