Книга Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни, страница 39. Автор книги Филиппа Грегори

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни»

Cтраница 39

Во сне опытные руки женщины гладили его грудь, затем живот, пока она не ощутила тяжесть этого человека на себе. Но он отвел ее руку в сторону и стал целовать ее живот, опуская черноволосую голову все ниже и ниже и царапая ее нежную кожу колючей щетиной. Затем он стал ласкать ее языком.

Женщина во сне выгибала от наслаждения спину и стонала, а девочка металась головой по подушке и вскрикивала — она хотела позвать маму. Но этот сон никак не удавалось сбросить, и девочка была полна непонятного страха. Одеяла свалились на пол, этот приглушенный звук разбудил ее, и она села в кровати. В пустой комнате раздалось только одно слово.

— Ральф! — простонала она.

Это был голос Беатрис.


Улегшись снова, я отвернулась к стене и сразу заснула. Снов я больше не видела. Но утром я взглянула на потолок и стены моей спальни, как будто никогда не просыпалась здесь прежде. Сама не знаю почему, я ожидала увидеть над головой огромный балдахин. Я едва могла узнать свою комнату, я не узнавала себя.

Я знала, что видела ночью какой-то сон, но помнила только то, что мне совсем не было страшно. Ужас каким-то странным образом перешел в наслаждение. Я видела свою подушку на полу и сброшенное одеяло. Это означало, что я металась и беспокоилась во сне, но страха я не могла припомнить. И мне пришла в голову мысль, что страха не было потому, что я встретила человека по имени Каллер, человека с самой теплой на свете улыбкой и самыми добрыми глазами.

Я знала: что бы он ни сделал, он делал это с любовью.

Я подняла с пола подушку и засунула ее под голову. Раздался стук в дверь, и кухарка принесла мне утренний шоколад. Я медленно выпила его, глядя через окно на утреннее небо.

Вчерашний туман исчез, и вместо него по небу плыли легкие полосы светлых облаков. Солнце светило сквозь них ярко и весело. Наконец-то дядя Джон почувствует вкус любимого им английского лета, подумала я с радостью, но тут же скорчила легкую гримаску неудовольствия. Я вспомнила вчерашний вечер.

Должно быть, он сердится на меня из-за моей грубости. Я была невыносимо груба с мамой, Ричард обиделся на меня. И вся радость — от колышущихся верхушек деревьев, ровного свежего ветерка, высокого неба — померкла так же быстро, как растаял туман на солнце. Я встала с кровати и пощупала шишку на голове. Она была величиной с голубиное яйцо, и даже легкое прикосновение к ней заставило меня сморщиться от боли. Но я взяла себя в руки и осторожно причесалась, собрав волосы на затылке. Затем я накинула пеньюар, подошла к двери спальни и прислушалась.

Было очень рано. Прислуга уже работала на кухне, но мамин утренний шоколад еще стоял на подносе. Я спустилась по лестнице и подошла к двери на кухню. Не успев войти, я услышала голос миссис Гау, раскатывавшей тесто для булочек на посыпанном мукой столе.

— Я всегда говорила, что эта девочка очень своевольна. — Она обращалась к Страйду, который, стоя рядом, полировал суконкой подносы и столовые приборы. — Она была так близка со своей мамой, и теперь, когда хозяин вернулся домой, она ревнует ее.

Тут я поняла, что они говорят обо мне.

— Но зато наш мальчуган — просто золото, — продолжала миссис Гау. — Вот будет славно, когда он войдет в возраст и станет сквайром. Наверняка он отстроит Холл заново, и вернутся прежние светлые денечки.

— Но он не Лейси, — отрезал Страйд. — И Холл — это дом мисс Джулии.

Я на цыпочках отошла назад и хлопнула дверью, чтобы они подумали, что я только что вошла. Я совсем не собиралась подслушивать, это получилось случайно. Быстро пройдя по коридору, я вошла на кухню.

— Доброе утро, — сдержанно поздоровалась со мной миссис Гау.

— Я хотела бы сама отнести маме ее поднос с шоколадом.

— Вот и хорошо, — улыбнулся мне Страйд. — Миссис Лейси не будет сердиться. Она уже вчера вечером не сердилась на вас.

Миссис Гау пробормотала что-то себе под нос и, отвернувшись к плите, попробовала пальцем, нагрелось ли молоко. Затем налила его в кувшинчик и поставила его рядом с шоколадом. Страйд критически оглядел поднос, проверяя, все ли на месте, и позволил мне взять его. Затем он открыл передо мной дверь и проследил, как я медленно поднимаюсь по лестнице и, удерживая поднос одной рукой, стучу к маме в дверь.

Она уже проснулась и сидела в постели, глядя в окно на свежую листву, подступающую к самому стеклу, и яркое голубое небо.

— Джулия! — радостно сказала она.

Но затем ее лицо омрачилось — она вспомнила, что я виновата.

— Доброе утро, мама! — Я поставила поднос рядом с кроватью и наклонилась, чтобы поцеловать ее. — Я пришла сказать, что виновата перед тобой.

И сразу же она протянула мне руки для объятия.

— О, моя дорогая, — ласково сказала мама. — Я рада, что ты все поняла.

Ей больше не требовалось извинений. Моего искреннего раскаяния ей было довольно.

Я уселась в изножье кровати и стала следить, как она пьет шоколад.

— Что-нибудь тревожит тебя? — спросила мама. — Может быть, ты хочешь мне что-нибудь рассказать?

Мгновенно меня охватило желание во всем ей признаться: и в том, что мы встретили Денча, и в моей лжи, и в том, что мы поссорились с Ричардом. Теперь я была уверена, что Денч опять в безопасности, и чувствовала потребность объяснить все маме.

Но трех вещей я не могла бы рассказать ей. Ни слова о мистере Мэгсоне не должно было сорваться с моих губ. Эту тайну я должна была похоронить в себе навсегда, словно ее и не было.

Мне также не следовало рассказывать маме, что Ричард обвинил меня в том, будто я пытаюсь завоевать себе дешевую репутацию в Экре. Обвинение было столь грубым и несправедливым, что мне было противно говорить об этом. Я хотела забыть о нашей размолвке.

И я не могла рассказать маме, что Ричард ударил меня. Я считала, что будет лучше, если она никогда не узнает об этом.

Я была права. Выслушав мой рассказ о Денче, мама только кивнула и заговорила о том, что и меня волновало больше всего.

— Ричард очень сердится на тебя?

— Да, — призналась я.

Мама вздохнула.

— Я знаю, что это всегда огорчает тебя, Джулия, — попыталась она меня утешить. — Но мне кажется, что все ваши размолвки с Ричардом — это результат того, что вы росли бок о бок друг с другом.

Я промолчала, не зная, что на это сказать.

— Все будет хорошо, — уверенно продолжала мама. — Сейчас, когда мы восстановим свои права на землю, Ричард будет больше занят вне дома. А затем ты отправишься в Бат на свой первый сезон. Мы уедем с тобой осенью и вернемся домой к Рождеству. — Она помедлила, с улыбкой глядя на меня. — Не смотри, пожалуйста, так удрученно! Я уверена, скоро Ричард перестанет сердиться на тебя, его гнев никогда не бывает долгим. И ты должна научиться не перечить ему.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация