— Может быть, твоя мама хотела бы для тебя кого-нибудь получше? — испытующе спросила Клари.
— Едва ли может быть лучший вариант для поместья, — возразила я, но Клари покачала головой.
— Не для поместья, Джулия, а для тебя. Кто-то, кто больше бы подходил тебе, кто больше любил бы тебя, а не смотрел на тебя как на часть своего состояния. — Ее голос был так тих, что я едва слышала ее. — Кто-то, кто обращался бы с тобой лучше.
Тут мы добрались до ее коттеджа, и я остановила пони.
— Не у каждой из нас есть такой Мэтью, — ответила я. — Я люблю Ричарда и не жалуюсь.
— Я знаю.
Мы обе помолчали.
— Черт возьми, — совсем другим голосом заговорила она. — Опять огонь в очаге потух.
— Давай я пойду с тобой и помогу, — предложила я.
— Не надо, — мягко отказалась она. — Ты тоже целый день работала. И, думаю, работала еще больше, чем мы, бегая все время и подсчитывая эти чертовы ряды.
— Да, и в конце концов ошиблась.
Клари весело расхохоталась:
— Это было самое смешное из всего, что я когда-либо видела. Мне показалось, что Тед даже икать начнет от смеха.
— Зато в Экре теперь будет собственная яблоня. Ты уверена, что мне не стоит заходить к тебе?
— Нет-нет, не надо. Чем скорее я начну, тем скорее закончу. — И она выпрямилась, поднявшись устало, словно была старухой, а не семнадцатилетней девушкой. — Ох, не хотела бы я танцевать сегодня вечером.
— Я тоже, — подтвердила я.
Она повернула на тропинку, а я, помахав ей на прощание, направила пони домой.
ГЛАВА 10
— Джулия! Джу-у-лия! Где ты там? — послышался голос дяди Джона из холла.
Быстро спрыгнув с постели, я подбежала к двери и открыла ее.
— Что случилось? — спросила я громко.
— Сюрприз! — был ответ. — Спускайся поскорей!
Я скинула ночную рубашку и натянула старенькое муслиновое платьице, когда-то бывшее розовым, а теперь ставшее лиловым от многих стирок. Торопясь на зов дяди Джона, я не стала закалывать волосы наверх, а просто перехватила их лентой, будто бы была все еще маленькой девочкой. Затем сунула ноги в туфли и поспешила вниз по лестнице.
Парадная дверь была широко распахнута. На ступеньках стоял дядя Джон, с кем-то разговаривая.
Это был Ральф.
Он сидел верхом на огромном вороном коне, при виде которого у меня перехватило дыхание. Это был конь из моего сна. Сидя на нем, Ральф возглавил толпу, бегущую к Холлу. Я облокотилась рукой о притолоку двери, чтобы не упасть, и почти испуганно глянула на Ральфа. Он успокаивающе улыбался мне, будто понимая, о чем я подумала, и говоря: «Не будь глупенькой, Джулия».
И тут я увидела кое-что еще. Он вел на поводу другую лошадь. Чудесную кобылку, шкурка которой была такого светлого цвета, что казалась почти серебряной, а глаза были черными-пречерными. Грива и хвост, блестевшие на солнце, сверкали белизной, напоминая морскую пену у берега.
— Посмотри-ка на это! — восторженно обратился ко мне дядя Джон. — Я говорил мистеру Мэгсону, что ищу лошадку для тебя, и взгляни, что он нашел.
Ральф Мэгсон улыбнулся мне.
— Это дамская лошадь, — объяснил он. — Один лорд неподалеку от Рогата продает ее, так как его дочь перестала заниматься верховой ездой. Он заплатил за нее хорошую цену и теперь тоже запрашивает немало. Но я решил, что вам будет интересно взглянуть на нее. Я видал ее прежде, по-моему, она отличная. Я забрал ее вчера после аукциона овец.
— Выглядит она замечательно, — с энтузиазмом подхватил дядя Джон. — У меня был когда-то конь точно такой же масти. Араб. Это была изумительная лошадь!
Ральф кивнул.
— О ней до сих пор говорят в деревне, — любезно подтвердил он. — Кажется, его звали Коралл.
— Надо же, помнят, — удивился дядя Джон. — Да, я его так называл, и он был такой же светлый и яркий, как эта красавица.
Я едва слушала их, спускаясь по ступенькам в полной растерянности. Дядя Джон и Ральф обменялись смеющимися взглядами, и дядя Джон подошел ко мне, спрашивая:
— Ты, наверное, захочешь сразу прокатиться на ней, да, Джулия?
Я кивнула. Серая голова совершенной формы нырнула вниз, и лошадь обнюхала мои пальцы. Я подошла к ней, и дядя Джон подсадил меня в седло. Неловко опершись коленом о луку, я попыталась расправить юбку. Я сидела на лошади всего второй раз в жизни, причем в дамском седле первый раз.
— Проводите ее, пожалуйста, — попросил дядя Джон мистера Мэгсона. — Ты попробуешь скакать верхом? — спросил он меня.
— Да, — выдохнула я в полном восторге.
Ральф кивнул и, наклонившись вперед, дал мне поводья и показал, как надо их держать. Они послушно и легко легли в мои руки, и, когда лошадь Ральфа направилась к воротам, моя чудная серая кобылка шагнула следом за ней.
— Мне приятно, — отрывисто сказал Ральф, когда мы медленно двинулись вдоль дороги, — когда вы скачете рядом.
Я ничего не ответила, едва слыша его. Меня полностью поглотил ритм шагов лошади, и я испытала странное незнакомое чувство оторванности от земли.
— Я бы лучше села по-мужски, — заявила я. — А то я чувствую себя неуверенно.
Он хмыкнул:
— Я представляю лицо вашей мамы, когда вы попросите у нее бриджи. А про леди Хаверинг и говорить нечего.
Я тоже рассмеялась и сразу же вернулась в реальный мир. До этого я была как во сне.
— Беатрис держалась на лошади не хуже любого мужчины, а ведь она ездила в дамском седле, — утешил меня Ральф. — Я думаю, для леди действительно безопаснее скакать по-мужски, но мир, в котором мы живем, больше заботится о том, как леди выглядят, чем о том, что они делают.
Я вынуждена была согласиться с этим утверждением.
— Давайте поскачем рысью, — предложил он, и мы так и сделали. Сначала я не слишком грациозно наклонялась из стороны в сторону, пытаясь сохранить равновесие, но потом мне удалось поймать ритм скачки, и я уже сидела в седле достаточно твердо.
— Как ее зовут? — спросила я у Ральфа, когда мы поравнялись.
— Перри, — ответил тот. — Не думаю, что это имя вам понравится.
— Совсем не нравится, — согласилась я. — А давать новое имя лошади не значит навлекать на нее беду?
— Если бы вы скакали как Беатрис, — улыбаясь, сказал Ральф, — вам не было бы никакого дела до благополучия лошади, вас бы скорей заботила ваша собственная судьба.
— Значит, я могу дать ей имя? — спросила я.
