Я молча ожидала, что скажет Пери.
— Кроме того, почти вся прислуга сейчас в Лондоне. В Хаверинг-холле нет ни дворецкого, ни вашей горничной, Сара. По-моему, вам лучше подождать до весны.
— Мы все же собираемся уехать в Вайдекр, леди Кларенс, — возразила я. — Для меня не имеет значения, что ваша прислуга останется в Лондоне.
— Лучше не делать этого, — тем же ровным голосом перебила меня леди Кларенс. — Сплетен и так достаточно. Я бы хотела, чтобы вас видели в городе, Сара. А если вы оба уедете, это будет выглядеть так, будто мы что-то прячем.
Я подняла на нее глаза. Она сидела во главе стола, пламя свечей согревало ей щеки, глаза сияли. Она выглядела очень величественно. Пери сидел на противоположном конце, я же, как особа самая незначительная, посередине.
Пери робко кашлянул.
— Дело в том, что Сара непременно хочет уехать, — нерешительно начал он. — Она еще не совсем здорова, и ей нужно отдохнуть в деревне.
Его мать взглянула на него с плохо скрытым презрением.
— Я уже сказала, что это невозможно.
Я чувствовала, что во мне разгорается гнев, но я была не из тех невесток, которые в слезах выскакивают из-за стола, бросая на пол салфетку. Я сделала глоток воды и глянула на леди Кларенс поверх стакана.
— Мы потеряли управляющего в Вайдекре, — сказала я. — Мне необходимо быть там, чтобы встретиться с новым человеком. Я не хотела бы оставлять поместье без присмотра, и я планирую уехать через две-три недели.
У стола возник лакей, чтобы поменять тарелки. Дворецкий внес блюда с ломтиками говядины в винном соусе и обслужил сначала леди Кларенс, затем меня и Перегрина. На гарнир были поданы артишоки с картофелем и свежей брюссельской капустой. Пери ел как проголодавшийся щенок и делал вид, что слишком занят, чтобы прийти мне на помощь. Но я и не ожидала ее.
— Это невозможно, Сара, — приветливо произнесла леди Кларенс. — Сожалею, что приходится разочаровать вас, но вы нужны мне в Лондоне.
— Сожалею, что мне приходится разочаровывать вас, — таким же тоном ответила я. — Но я не хочу оставаться здесь.
Леди Кларенс мельком взглянула на лакея и дворецкого, стоявших у буфета с таким видом, будто они были слепы и глухи.
— Не сейчас, — коротко сказала она.
— Нет, сейчас, — ответила я. Мне было глубоко безразлично, что думает обо мне лондонское общество, а уж тем более ее прислуга. — Мы с Пери собираемся уехать в Вайдекр.
Леди Кларенс подняла голову и в упор посмотрела на Пери. Он сидел, низко наклонившись над столом и стараясь не встречаться с ней глазами. Молчание затянулось.
— Пери… — прошептала она тихо.
Больше ей ничего не требовалось говорить.
— Извини, Сара, — заговорил Пери. — Мама права. Мы останемся в Лондоне, пока дороги не просохнут. Возможно, до конца сезона. Мы поступим так, как хочет мама.
Я чувствовала, что заливаюсь краской, но молча кивнула. Да и что мне было говорить. Я не собиралась состязаться с леди Кларенс в степени влияния на Пери. Но по закону он был моим хозяином, а он во всем подчинялся матери.
Я хотела одного, леди Кларенс — другого, и я вынуждена была подчиниться. Сила была на ее стороне, а жестокость, неизменно сопутствующую силе, я познала на своем опыте еще в раннем детстве.
— По-моему, мы договаривались, что я буду жить так, как захочу? — спросила я ровным голосом.
Леди Кларенс с неудовольствием покосилась в сторону лакеев, но все-таки ответила мне.
— Мы говорили об этом, но тогда еще не случилось глупого скандала с Марией. Сейчас вы нужны мне, Сара, как нужен и Пери. Я не могу допустить никаких сплетен о нашей семье, иначе мы потеряем Бэзила. Когда кончится сезон, ради бога.
Я спокойно кивнула, но сразу поняла, что я опять в рабстве, как была в рабстве у Роберта Гауэра или у своего отца. Я не была свободной женщиной. Все, чего мне удалось добиться, — это поменять хозяина.
За время разговора еще раз переменили тарелки и подали пудинг. Пери ел так, словно не надеялся еще хоть раз в своей жизни увидеть даже корочку хлеба. И между делом приканчивал вторую бутылку.
Одним словом, эту семейную трапезу нельзя было назвать счастливой. Обильной — да, но не счастливой.
Так же, как и последующий вечер. Мария, одетая в вызывающе яркое малиновое платье, стояла на площадке лестницы вместе с мужем, выглядевшим несколько неуверенно рядом с ней.
— А вот и мама! — преувеличенно громко воскликнула моя золовка. — С Пери и нашей цыганской наследницей, — чуть понизив голос, добавила она.
— Дорогая! — И Бэзил склонился над рукой леди Кларенс. В свою очередь Мария поцеловала мать в щеку, а затем по очереди нас с Пери.
— Все в сборе! — объявила она. — Но особенной толчеи не предвидится, леди Тарагон, например, не явилась.
— Придержите язычок, — делая каменное лицо, вполголоса произнесла леди Кларенс. — И ведите себя как подобает.
Мария бросила на нее непокорный взгляд, но следующих гостей приветствовала более сдержанно.
Бэзил, подойдя к леди Кларенс, увлек ее к окну, и я увидела, как они склонили друг к другу головы и он забубнил что-то тонким, монотонным голосом. Мы с Пери остались одни. Он взял с подноса стакан вина и одним духом осушил его.
— Извини меня, Сара, — пробормотал он. — Я не мог сказать «нет».
— Почему? Все, что от тебя требовалось, это сказать, что ты согласен со мной, а я бы сделала остальное.
Он безвольно пожал плечами.
— Не знаю, — жалобно ответил он. — Я никогда не мог противоречить ей. И думаю, что теперь уже не научусь.
— Сейчас самое время начать, — попыталась убедить его я. — Я всегда поддержу тебя, и мы оба знаем, чего мы хотим. Ты уже взрослый, Пери, и даже хозяин своего состояния. Что она может нам сделать? Просто рассердится, и все.
— Ты ее еще не знаешь… — начал он.
— Кого «ее»? — раздался голос подошедшей сзади Марии.
При виде сестры Пери скривился.
— Мы хотели уехать в Хаверинг, — недовольным голосом объяснил он. — А мама не отпустила нас. Хотя не возражала, пока ты не затеяла эти глупости.
И он отвернулся от Марии в поисках полного стакана.
— Полагаю, что вы считаете это гадким? — Мария пристально смотрела на меня.
— Не считаю, — равнодушно ответила я. Я не боялась ее.
— Как же так? Юная невеста, вышедшая замуж по большой любви, не может…
— Я не выходила замуж по любви, и вам это прекрасно известно. — Я старалась говорить тихо, к тому же мой голос заглушили звуки арфы и скрипки, донесшиеся из зала. — Но я не стала бы вести себя настолько глупо, чтобы, выйдя замуж за человека вдвое старше себя и заполучив его денежки, еще и надувать его.
