И я послушно легла в постель, поскольку послушание — даже если тобой командуют такие глупые и грубые женщины — это добродетель. Я думала о том, что, может, я и дочь величайшего полководца Франции, одного из сыновей знатнейшего семейства Бофор и, следовательно, одного из прямых наследников короля Англии Генриха VI, однако мне, словно самой обыкновенной девчонке, приходится подчиняться указаниям не только матери, но и гувернантки. Хотя от рождения мне уготовано одно из высочайших мест в нашем государстве, ведь я — кузина самого короля. Дома-то ко мне относились без малейшего уважения, на меня вообще почти не обращали внимания, к тому же заставляли слушаться какую-то глупую старуху, которая вечно засыпала на проповеди, а во время молитвы сосала засахаренные сливы. Впрочем, теперь я все это воспринимала как свой личный крест, который вынуждена нести; я даже молилась за свою противную гувернантку.
Мне было очевидно, что я могу спасти ее бессмертную душу, несмотря на все ее недостатки, поскольку мои молитвы особенно угодны Богу. С раннего детства, уже лет с пяти, я понимала: Господь выделяет меня среди прочих детей. Я долго считала, что обладаю особым даром — способностью ощущать Его присутствие, а порою я слышала тихое благословение Богородицы. Однажды — это было в прошлом году — к дверям нашей кухни подошел за милостыней какой-то старый солдат, пешком возвращавшийся из Франции в родной приход. Я как раз снимала с молока сливки, когда он попросил у нашей молочницы дать ему поесть и обмолвился, что он не простой солдат, что ему довелось видеть настоящие чудеса и ту девушку, которую теперь называют Орлеанской Девственницей.
— Пусть он войдет, — велела я и моментально сползла с высокой табуретки.
— Он же грязный, — возразила молочница. — Дальше крыльца ни за что его не пущу.
Шаркая ногами, солдат поднялся на крыльцо, скинул с плеч ранец и тоскливо проскулил:
— Если вы, маленькая госпожа, дадите немного молока и еще, может, краюшку хлеба несчастному солдату, воевавшему за своего правителя и свою страну…
— Что ты там говорил об Орлеанской Девственнице? — прервала я. — И о чудесах?
Служанка у меня за спиной, что-то сердито бормоча себе под нос, отрезала краюху ржаного хлеба, налила в грубую глиняную кружку молока и подала солдату. Тот с жадностью схватил еду, одним глотком опустошил кружку и снова жалобно посмотрел на молочницу.
— Рассказывай! — потребовала я.
Молочница утвердительно кивнула, давая ему понять, что он в первую очередь обязан повиноваться именно мне. Тогда солдат повернулся ко мне, поклонился и поведал вот что:
— Я служил у герцога Бедфорда
[3]
во Франции, когда до нас донеслись слухи о какой-то девушке, которая верхом на коне возглавляет французское войско. Одни считали ее ведьмой, другие были уверены, что она в сговоре с самим дьяволом. Но та французская шлюха, которую я…
Служанка щелкнула пальцами, и солдат, поперхнувшись непристойностью, тут же осекся и начал снова:
— Но та молодая особа, с которой я водил знакомство, — она была француженкой — сообщила мне, что эта девушка из Домреми по имени Жанна вроде бы давно слышит голоса ангелов и утверждает, что вскоре на голове дофина водрузится корона Франции и что ее заботами он займет трон, принадлежащий ему по праву. Речь шла о самой обыкновенной деревенской девушке. Однако моя знакомая была убеждена, что ангелы обратились к ней с призывом спасти свою страну от нас, англичан.
— Этой Жанне действительно являлись ангелы? — в страшном возбуждении воскликнула я.
Он льстиво мне улыбнулся.
— Да, маленькая госпожа. Еще когда она была совсем девочкой, не старше тебя.
— Но как же она заставила людей прислушаться к себе, заставила понять, что она особенная?
— О, так ведь она скакала верхом на большом белом коне и носила мужскую одежду и даже доспехи! И у нее было собственное знамя с лилиями и ангелами, а потом, когда она все-таки добилась своего и попала во дворец, то сразу узнала французского дофина среди целой толпы придворных.
— Она носила доспехи? — в изумлении отозвалась я.
Мне казалось, что передо мной перелистывают страницы моей жизни, а не жизни какой-то странной французской девушки. Интересно, думала я, а кем бы стала я, если бы люди наконец поняли, что и со мной беседуют ангелы, как с этой Жанной?
— Да, носила доспехи и сама вела воинов в атаку, — подтвердил солдат. — Я видел это собственными глазами.
— Принеси ему мяса и налей кружку эля, — распорядилась я, махнув служанке рукой.
Та побежала в кладовую, а я вышла из молочной, спустилась с крыльца и направилась к каменной скамье возле задней двери. Солдат тут же последовал за мной и прямо-таки рухнул на скамью — было заметно, что он страшно измучен долгой дорогой и очень голоден. Я же осталась стоять и ждала, пока не вернулась служанка и не опустила к его ногам тарелку с едой; он тут же подхватил тарелку и прямо руками принялся запихивать угощение в рот. Он ел, словно изголодавшийся пес, без всякого достоинства, но, как только покончил с едой и осушил большую кружку эля, я немедленно возобновила допрос.
— Где ты впервые ее видел?
— Ах, — вздохнул он и с некоторым сожалением вытер рот рукавом. — Мы осадили французский город, который называется Орлеан, и не сомневались в победе — мы тогда одерживали их одну за другой. К тому же у нас на вооружении имелся большой лук, какого у них не было, так что мы могли запросто срезать их со стен, для нас это было все равно что сбивать бочки на стрельбище. Я тоже был среди лучников… — Он вдруг запнулся, словно устыдившись своей похвальбы, и поправился: — Ну, то есть я стрелы делал. Но наши лучники выигрывали для нас одно сражение за другим…
— Это все неважно. Что там насчет Жанны?
— Так о ней и речь. Но тебе, маленькая госпожа, надобно уяснить, что у них, у французов, не было ни малейшего шанса на победу. Куда более мудрые и храбрые воины, чем Жанна, отлично понимали, что проиграли. Да они каждое сражение проигрывали…
— А она? — прошептала я.
— Она настаивала, что слышала голоса. Якобы ангелы велели ей отправиться к тому французскому принцу — вообще-то он был полным ничтожеством, пустышкой, — и заставить его взойти на трон и сделаться королем, а потом, собравшись с силами, изгнать нас, англичан, из наших же владений во Франции. И ведь она действительно сумела добраться до этого принца! Сказала ему, что он должен принять королевскую корону, а ее поставить во главе французской армии. Ну, дофин, наверно, и решил: а что, если девица и впрямь обладает даром провидения? Хотя, конечно, сомнения у него имелись. Впрочем, терять ему было нечего. Тем более что очень многие в эту Жанну поверили, особенно воины. Она хоть и была самой обыкновенной деревенской девчонкой, но носила мужское платье и рыцарские доспехи, и у нее было собственное знамя с вышитыми на нем лилиями и ангелами. А еще она отправила в одну церковь человека, точно указав ему, где спрятан меч какого-то знаменитого крестоносца, и этот меч действительно нашли, причем именно там, где она указала. Меч, никем не обнаруженный, пролежал в церкви много-много лет.
