Только потом, когда до них дошло, что это был Эдуард Говард, адмирал английского флота и сын одного из самых влиятельных людей в Англии, они пожалели о том, что сделали. Не потому, что им стало стыдно, нет, — а потому, что за живого можно было запросить выкуп, и мы заплатили бы, заплатили сколько угодно, лишь бы милый, храбрый Эдуард вернулся к нам. Тогда они послали людей, чтобы те выловили из моря его мертвое тело, распотрошили его, вырезали ему сердце, засолили и вместе с одеждой, в качестве трофея, отправили к французскому двору, а искромсанные останки отослали его отцу
[20]
.
Эта дикая история напомнила мне кабальеро Эрнандо дель Пульгара, который когда-то давно осуществил ту дерзкую вылазку в Альгамбру. Поймай его мавры, они бы его убили, но не думаю, что вырезали бы ему сердце на сувенир. Нет, они бы отдали ему должное как достойному противнику. Со свойственной им широтой души они вернули бы нам его тело. Видит Бог, не прошло б и недели, даже сложили бы песню.
О нем и распевали бы ее по всей Испании. Да, у мавров больше великодушия, чем у этих якобы христиан! Теперь, когда я думаю о французах, мне совестно называть мавров варварами!
Генрих потрясен этой историей и нашим поражением, а сэр Говард, батюшка Эдуарда, за те десять минут, что гонец, запинаясь, рассказывал, что изрубленное, нагое тело его сына лежит в телеге у входа, постарел на десять лет. Утешать их бессмысленно. Я отправляюсь в мою часовню, чтобы помолиться Божьей Матери, которая слишком хорошо знает, что такое любить сына и потерять его. И там, стоя на коленях, я клянусь, что настанет день, и французы пожалеют о том, что зарубили моего рыцаря.
Лето 1513 года
Гибель Эдуарда Говарда заставила Екатерину еще упорней заниматься подготовкой английской армии к французскому походу. Возможно, Генриху предстоит всего лишь поиграть в войну, но пушки, ядра, мечи и стрелы в этой игре будут самые настоящие, и ей хотелось, чтобы сделаны они были как положено, на совесть. Она-то знала, что такое война, но теперь, после гибели Эдуарда, и Генрих понял впервые, что война — не захватывающая история из книжки и совсем не рыцарский турнир. К чести молодого короля, это открытие ничуть не поколебало его мужества и решимости. Между тем Томас Говард занял место своего брата, а его отец собирал из своих вассалов отряд, чтобы отомстить за сына.
Часть войска переправилась в Кале в мае. В июне королю Генриху, собранному и серьезному, как никогда раньше, предстояло последовать туда с остальным войском.
Королевский кортеж выехал из Гринвича в Дувр, медленно продвигаясь от города к городу. Всюду Екатерину и Генриха встречали с радостью и любовью, всюду к ним примыкали мужчины, желавшие послужить своей стране. Король и королева ехали на красивых белых конях, Екатеринин был почти полностью укрыт ее синей юбкой. Златовласый, улыбающийся Генрих выглядел великолепно и казался выше и сильнее всех.
По утрам они покидали очередной город. Оба были в доспехах; Екатерина надевала только нагрудник и шлем из кованой стали с гравировкой золотом, зато Генрих был в доспехах с головы до пят, какая бы жара ни стояла, и улыбался из-за поднятого забрала. С двух сторон их сопровождали штандарты — с испанским гранатом с одной и с английской розой — с другой. Провожавшие царственных супругов подданные стояли вдоль дороги и за городом, и еще более мили Екатерина и Генрих, ехавшие во главе войска, благосклонно приветствовали горожан, бросавших розовые бутоны и лепестки под ноги коням, выкрикивавших приветствия и распевавших старые английские песни, а иногда и песни, сочиненные королем.
Чтобы добраться до Дувра, ушло две недели, и в каждой деревне, не говоря уж о городах, королевское войско пополнялось новобранцами. Не было в стране англичанина, который не желал бы защищать Англию от французов. Не было девушки, которая не хотела бы, чтобы ее парень пошел в солдаты. Вся страна объединилась в жажде отомстить Франции. Вся страна твердо верила, что под водительством юного короля французам будет воздано по заслугам.
Я счастлива! Счастлива впервые с тех пор, как умер наш сын. Даже не думала, что смогу быть такой счастливой. Каждую ночь на протяжении нашего марша к морю Генрих радостно входит в мою опочивальню. Он мой, душой и телом. Он отправляется в кампанию, которую я для него придумала и организовала так, чтобы он благополучно был подальше от настоящей войны, руководить которой предстоит мне. Судя по всему, Генрих ни о чем не догадывается. Я молюсь, чтобы в одну из этих ночей мы зачали новое дитя, нового сыночка.
Погрузка на корабли прошла безупречно. Никаких задержек, никакой путаницы, никаких жизненно необходимых вещей, о которых вспомнили в самую последнюю минуту. Флот Генриха — четыреста кораблей, все с реющими флажками на мачтах и парусами, ждущими, чтобы их подняли, — в полной готовности ждал короля с войском. Сияя позолотой, покачивался на волнах флагманский корабль с алым драконом на стяге. Вымуштрованная королевская гвардия в бело-зеленых, тюдоровских цветов, мундирах парадным маршем прошла по пирсу. Нарядные доспехи короля были загодя доставлены на корабль, особо выученные белые скакуны уже стояли там в стойлах. В тщательности и продуманности подготовка к этой войне не уступала приготовлениям к самым изысканным придворным маскарадам, и Екатерина с грустью поглядывала на молодых людей, которые нетерпеливо рвались в бой, словно на бал.
И вот, когда все было готово к отплытию, на набережной Дувра состоялась короткая и простая церемония — король Генрих перед всеми торжественно вручил большую государственную печать королеве Екатерине, на время своего отсутствия назначив ее регентшей королевства и главнокомандующей внутренними войсками.
Когда король назвал меня регентшей Англии, я изо всех сил старалась сохранить серьезное выражение лица. Поцеловала супругу руку, а потом, от души, одарила полновесным поцелуем в губы и пожелала ему счастливого пути. Но когда королевский флагман, ведомый баржей, вышел из гавани, распустил паруса и с попутным ветром понесся к французскому берегу, я чуть не запела от радости: Генрих оставил мне все, о чем я только мечтала. Я теперь больше чем принцесса Уэльская, больше чем английская королева, — я единовластная правительница королевства, командующая его войсками. Англия принадлежит мне.
И первое, что я сделаю, — побью шотландцев, и, по чести сказать, это единственное, для чего мне нужна власть.
Едва вернувшись в Ричмонд, Екатерина отдала приказ Томасу Говарду, младшему брату Эдуарда, взять пушки из арсенала в Тауэре и всем наличным флотом плыть к северу от Ньюкасла. Он не был адмиралом, как его брат, но был надежен, и Екатерина на него полагалась.
Ежедневно она получала донесения из Франции, которые доставляли гонцы, по ее приказу загодя расставленные вдоль всей дороги. Уолси были даны строжайшие указания докладывать королеве обо всем, что происходит на фронте военных действий. Она желала получать от него достоверные сведения, поскольку знала, что донесения Генриха будут составлены с оптимистической точки зрения. Отнюдь не все новости доставляли радость. Английская армия прибыла во Францию, ее восторженно встретили в Кале. Однако император Максимилиан не смог собрать свою армию, чтобы, как было договорено, выступить в поддержку Англии. Напротив, жалуясь на бедность и клянясь в горячем желании оказать помощь, император явился в Кале предложить юному королю свою шпагу и свои услуги.
