— С ней обойдутся ласково, — заверил Хьюго. — Не волнуйся, Элис.
— Ну, тогда я спокойна, — улыбнулась она. — Я ухожу, а вы занимайтесь своими делами, милорды.
Как только она коснулась пальцами дверной ручки, снова вспыхнула яркая молния и в небе пророкотал яростный гром.
— Твою работу, сынок, за тебя сделает гроза, — заметил его светлость. — Она вышвырнет старую каргу за пределы графства.
— Только не в ту сторону, — уточнил Хьюго. — Гроза унесет ее в Йоркшир, а я и врагу не пожелал бы попасть туда.
Старый лорд усмехнулся, и как раз в это время Элис тихо закрыла за собой дверь.
Гроза вокруг замка бушевала всю ночь. На ужин Элис спускалась под ослепительные вспышки, отчего свечи казались черными. Кэтрин осталась наверху, хныча от страха перед грозой, вздрагивая и трясясь при громе и молнии. Окно ее было плотно закрыто ставней, штора задернута, но все равно сквозь щели в ставне и сквозь штору в комнату проникали ярко-серебристые вспышки, и почти сразу, через мгновение, сокрушительный удар грома погружал весь мир в тартарары.
Элис раскраснелась, глаза оживленно блестели, распущенные волосы, свободной волной спадавшие на плечи, искрились, словно сама молния запуталась в них. На ней было ярко-желтое платье. Она смеялась, так и льнула к старому лорду, улыбалась при этом Хьюго, милостиво кивала сидевшим в конце зала солдатам, и те откликались резким одобрительным шумом. Большими глотками она пила темно-красное вино, которое ей настоятельно рекомендовал старый лорд, и ела с отменным аппетитом.
— Значит, кора вяза поправила твой желудок, — удовлетворенно произнес старый лорд. — И с ребенком у тебя все будет хорошо, Элис. Никаких таких штучек вроде выкидыша, верно?
Она одарила его пленительной улыбкой. А за стенами иное сияние дробило ночной мрак на мелкие осколки, гремел гром, напоминавший оглушительный хохот, и какая-нибудь женщина в глубине зала обязательно вскрикивала.
— Нет, милорд, — беспечно прощебетала Элис. — Я знаю, как предотвратить выкидыш. Уже весной у вас будет прекрасный внук, и вы будете качать его на руках.
— Выпьем за это! — провозгласил Хьюго.
И снова ярко сверкнула молния, и следом раздался гром. Какая-то служанка закричала от страха, уронила поднос с мясом, и собаки, забившиеся под столы, выскочили, торопливо похватали куски и снова спрятались.
Элис весело рассмеялась.
— Этот дождь побьет всю пшеницу, — мрачно заметил Хьюго. — Если он скоро не кончится, пшеница не выправится и будут большие потери.
— Летние грозы быстро кончаются, — успокоил его старый лорд. — И эта к восходу прекратится, утром ты увидишь на небе яркое солнышко, оно быстро подсушит пшеницу.
— К концу жатвы мы должны отпраздновать день урожая, — вставила Элис.
Подбежавший паж что-то прошептал на ухо старому лорду. Тот откинулся в кресле, отдавая ему распоряжение. В это время Хьюго обратился к Элис:
— Тебе лучше остаться дома. В прошлый раз тебя встретили в поле не очень-то любезно.
Снова сверкнула молния, будто острый меч прорезал полумрак зала. Элис отразила хмурый взгляд Хьюго улыбкой не менее ослепительной, чем молния, и не дрогнула, даже когда раскат грома заглушил его последние слова.
— А мне-то какое до этого дело, — ответила она. — Как и до этой грозы, пускай себе беснуется. Послушай, приходи ко мне ночью, Хьюго. Я возьму тебя на прогулку, и ты запомнишь эту грозу на всю жизнь. В такие ночи любят забавляться мои сестры, и я буду с ними. Ты совсем забыл, на что я способна, Хьюго, ты же знаешь: стоит мне протянуть руку, и меня не остановить. Я не боюсь этих твоих деревенских, которые гордятся своим клочком земли, свиньей в свинарнике и ульями с пчелами. Я не боюсь их, пусть сплетничают и делают что угодно. Я ничего не боюсь, Хьюго. Приходи ко мне ночью — и увидишь, как упоительно играть с громом и молниями.
Стальной, осуждающий блеск в его глазах сразу померк.
— Элис, — страстно прошептал он, его дыхание участилось.
— После ужина, — добавила она и отвернулась.
Рядом с ней сидел Дэвид, перед ним на одном колене стоял разносчик мяса, протягивая серебряную тарелку с едой.
— Дайте-ка мне кусок побольше! — воскликнула Элис, стараясь перекричать шум грозы. — Я сильно проголодалась. Мне надо много есть! Побольше, побольше!
Ужин закончился быстро: шум грозы мешал беседам, ничего не было слышно, и даже наименее суеверные чувствовали тревогу и страх. На какое-то время гром стих, откатываясь вверх по долине. Но в самом конце долины, возле большого водопада, гроза повернула и, с яростью набирая скорость, снова пошла верх по течению реки, вздувая и вспенивая воды, и волны уже перехлестывали через берег. Сидеть в галерее в такую погоду дамы отказались: ветер потрясал оконными рамами, проливной дождь заливал трубы, дрова в камине шипели и гасли. Все рано разбрелись по постелям; Рут спала на выдвижной кровати в комнате Кэтрин, держа ее за руку, чтобы той было не так страшно. Представив себе эту картину, Элис весело засмеялась. Она впустила Хьюго и заперла за ним дверь на засов.
Ее настроение передалось ему, глаза его сияли. Он покорно ждал приказаний.
— Выпей, — скомандовала Элис.
Она протянула ему бокал с вином, куда успела всыпать щепотку земляного корня, и подала пример, выпив свою порцию.
— И скорей раздевайся, Хьюго, мои сестры примут тебя только голым.
Медленными движениями он стал стягивать с себя одежду: земляной корень уже успел пробежать по его жилам, руки и ноги отяжелели и плохо слушались, глаза потемнели, зрачки расширились.
— Элис, ведьмочка ты моя, — пробормотал он.
— Ложись на кровать, — велела она. — Мои сестры спешат к нам. Еще удар грома, и они появятся. Слушай, Хьюго! Когда в небе полоснет молния, они сразу падут к нам с облаков, с криками и смехом, и волосы у них за спинами будут подобны черному пламени. Вот они, уже приближаются! Вот они, вот они!
Обнаженная Элис стояла перед узкой бойницей, вытянув вперед руки.
— Я вижу их, — говорила она. — На фоне светлого неба, озаренного молнией, я вижу, как они идут к нам, Хьюго. Эй, сестры мои! Сюда! Я здесь! Возьмите меня позабавиться с вами, поиграть с громом и молнией!
В узкое окно влетел сильный порыв ветра. Элис, воспламененная чувством вины и страстным желанием, ощущая лихорадочное возбуждение, хохотала, словно безумная, а струи дождя хлестали ее нагое тело.
— О, как хорошо! — стонала она.
Холодные капли жалили ей соски тысячами нежных укусов.
— О, как хорошо! — повторяла она.
Затем Элис повернулась к Хьюго — она была в том состоянии, когда человек теряет всякую осторожность, — и беспечно предложила:
— Пошли отсюда на воздух. На крышу круглой башни.
