— Лучше им не задавать никаких вопросов. Иначе они пожалеют. — Ее глаза нехорошо прищурились. — Все. Время.
— Увидимся вечером, — сказал я Проповеднику.
Тот кисло махнул рукой на прощанье.
В доме царила тишина, лишь ступеньки скрипели у нас под ногами. Гера спускалась первая. Легкая, изящная, гибкая, даже несмотря на мешковатую куртку наемницы. Рукой она придерживала рапиру, а теплая шапка-ушанка из лисы закрывала ее темные волосы.
— Без кинжала я чувствую себя непривычно.
— Я тоже, — согласилась она. — Но клинки привлекают внимание. Не волнуйся, скоро мы заберем их. Нет. Не сюда. Выйдем через кухню.
Дочка хозяйки застыла с подносом. На кухне повар недоразбил яйцо, а второе, растекшееся по сковородке, уже основательно сгорело вместе с беконом, наполняя помещение противным дымом. Мывшая посуду владелица квартир смотрела на меня стеклянными глазами.
— Твоя работа?
— Конечно. — Гертруда распахнула дверь, и мы оказались на заснеженном заднем дворе. — Иначе бы они очень удивились, что чужаки шастают там, где не положено. Через минуту они оттают и мало что вспомнят. Кстати, тебя зовут Виктор Фетш. Ты ветеран «Желтых псов», сержант второго полка, неплохой фехтовальщик, оказывающий частные услуги по охране. Я Маргарита Фетш. Мы познакомились во время Оденской кампании. Твоя жена, между прочим.
— Приятно познакомиться, — пробормотал я, подсаживая ее, чтобы она перелезла через забор.
Пришлось обойти квартал по кругу, чтобы вернуться на Ратушную площадь, от которой отходил дилижанс — закрытая повозка, установленная на полозья и запряженная шестеркой лошадей. Двое возниц — закутанные в теплые тулупы, в лохматых шапках и рукавицах, пили горячее вино.
Гертруда назвала наши имена, и тот, что был с косматой бородой, сказал:
— С вас талер,
[21]
госпожа.
— Когда отправляемся? — спросил я.
— Только вас и ждем. До Лювека вы единственные пассажиры. А там уж как Бог подаст.
— Я хочу снять весь дилижанс, — предложила им Гертруда.
— До Норвенгштайна? — удивился тот.
— Да.
Возницы переглянулись.
— Можно и весь, — покладисто согласился бородач. — Если денежки готовы заплатить. Гульден
[22]
и четыре талера. Вам это подходит, госпожа?
— Сбрось одну серебрянку, и по рукам, — предложила она.
Друг бородатого кивнул:
— Гульден и три талера. Но деньги извольте вперед.
— Расплатись, — попросила меня Гера и распахнула дверь дилижанса.
Я отсчитал положенную сумму в широкую ладонь возницы, и тот, убирая деньги, сказал:
— Если Бог даст и снегопад не случится, доберемся до Норвенгштайна к вечеру. У нас пять остановок на пути. Надо будет менять лошадей. Вы торопитесь?
— Незачем гнать.
Через несколько минут мы тронулись. Гера расположилась на жесткой скамейке напротив меня, забравшись на нее с ногами.
— Холодно, — произнесла она, дыша паром. — Конец ноября, а вокруг уже зима.
Гера дохнула на маленькое стеклышко и пальцем нарисовала рожицу.
— Похоже на Пугало, — оценил я ее художество.
Она хмыкнула и ладошкой стерла рисунок. Было видно, что она не знает, с чего начать.
— Мне повезло, что я нашла тебя, — наконец произнесла колдунья. — Право, я не нарадуюсь своей идее сделать тебе это кольцо. Когда я поняла, что ты недалеко от меня, решила увидеться и, как водится, попросить о помощи. Случилось нечто неприятное.
— Плохими новостями меня не удивить. Что затеял Орден, раз нам нужен такой маскарад, приходится отказываться от кинжалов и, чтобы нормально поговорить, надо оказаться в дилижансе?
— Все Братство стоит на ушах. Как и законники, впрочем. В Лезерберге началась настоящая охота, и весь вопрос — кто из нас успеет раньше.
— Давай начнем сначала. Если ты помнишь — я вообще ничего не знаю, кроме того, что мы скрытно должны покинуть Штайнллан.
Она прикусила губу, кивнула каким-то своим мыслям.
— Хорошо. Если вкратце, то дело обстоит так. Я была в Грандштассе, когда пришло срочное сообщение из Арденау. Иосиф как всегда находился в поиске и откопал нового ребенка с даром.
— Ну, это он умеет, — улыбнулся я. — Он многих из нас нашел. Что изменилось на этот раз?
— Сообщение не отличалось связностью. Иосиф слишком торопился. Но из того, что мы поняли: ребенок уникальный. Его дар очень силен, таких стражей не было со времен Братства, которое находилось в Прогансу.
— Дай угадаю. Законники хотят наложить на этот клад свою загребущую лапу.
Она сняла с головы шапку, взлохматила короткие волосы:
— Верно мыслишь. Ордену нет смысла отдавать такое чудо Братству. Они сами могут его использовать и взять в свои ряды хорошего солдата. По сути дела, на руках сырой материал, и что из него получится — страж или законник, неважно. Зависит только от того, кто первым найдет.
Это было так. Но существовало правило: со времен Прогансу у Братства есть лимит по ежегодному приему детей. Тридцать пять человек в год. Если это количество набрано, все остальные дети с даром зачисляются в Орден. Так что следующий мой вопрос был закономерен:
— Скольких привели в этом году в Арденау?
— Тридцать четыре. Так что мы в своем праве. Тот, кого нашел Иосиф, должен быть в Братстве.
— Но Орден против?
— Да. Старик увел ребенка у них из-под носа. Но один он не справится. Ресурсы законников огромны. В отличие от наших. Так что Иосифу требуется помощь. Он ждет стражей. И мы ближе всех к нему. Следует помочь вывезти ребенка, добраться до границы герцогства Удальн. Там силы Ордена гораздо слабее, чем в Лезерберге.
— Братству повезло, что двое детей герцога Удальна завершают свое обучение в Арденау и готовятся стать стражами.
— Политика, — пожала она плечами. — Законники рыскают по дорогам княжества, ищут стражей. Задерживают, тянут время, а их товарищи пытаются найти берлогу Иосифа.
— Разве у них есть право задерживать кого-то из нас?
— Конечно нет. Но власти Лезерберга всегда на стороне Ордена. А за пару монет без труда можно найти свидетелей, обвинить в каком-нибудь грехе и упечь на пару дней, до «разъяснения ситуации». За это время многое может случиться.
— Они найдут ребенка.
— Верно.
— Тебя — тоже ищут?
— Да. И целенаправленно. Поэтому я в таком виде.
