— Убитый — бургграф Бризен. Он был нашим уважаемым клиентом и — не побоюсь этого слова — покровителем.
— К тому же ему принадлежало двадцать процентов заведения, — сухо добавил ржав. — Поэтому мы очень заинтересованы найти убийцу.
— Что вам известно?
— Немногое, — произнес господин ун Номанн. — Девушка, с которой он… отдыхал, стала кричать. В комнату ворвалась охрана. Нашли его в припадке на постели. Меньше чем через минуту он перестал дышать.
— Сколько лет было бургграфу?
— Шестьдесят два.
— В таком возрасте люди имеют свойство умирать от разных болезней. Сердечный приступ, например. Отчего, господа, вы считаете, что его милость пал жертвой темной души?
— Он был здоров как бык и в свои шестьдесят два руками гнул подковы, мастер, — мрачно возразил ун Номанн.
Я вздохнул:
— Одно не исключает другого. В жизни все случается. И сердце порой отказывает при наличии поблизости хорошенькой девушки. Я бы не исключал такую возможность. Что говорят медики?
Управляющий встал с кресла, подошел к бару, налил вина помощнику мертвого бургграфа, затем себе и, глядя в окно, осторожно произнес:
— Мы не показывали тело докторам, мастер. По сути дела, о том, что его милость мертв, знаем лишь мы с вами, моя работница и двое моих охранников. Распространение слухов о смерти нежелательно. Во всяком случае, пока.
— По причине?
— Политика.
Это могло означать все или ничего.
— Мы будем скрывать информацию как можно дольше, — поддержал управляющего господин ун Номанн. — Во всяком случае, до начала следующей недели.
— Из чего следует, что судебные власти ничего не узнают.
— Это проблема?
— Нет, господин ун Номанн. Не для меня. Для вас.
Он понял намек и небрежно ответил:
— С бургомистром и его людьми я договорюсь.
— Где тело бургграфа?
— Двумя этажами ниже. В леднике. Желаете осмотреть?
— Чуть позже. Расскажите мне, господа, о том, что творится в этом славном заведении. О нет. — Я с улыбкой поднял руку, видя, как вытягиваются у них лица. — Не о том, что происходит каждую ночь, и не о том, какие люди приходят сюда. Меня интересует, были ли здесь убийства, самоубийства, внезапные смерти.
— За последние десять лет ничего подобного, — ответил ржав.
— Значит, бургграф стал первой и, надеюсь, последней жертвой. А раньше этих десяти лет? Кто-то умирал?
— Одна из девушек. Сгорела от лихорадки.
Похоже, ее я и видел в коридоре. Но это не та, кого мы ищем. Светлые души не способны на убийства.
— Все?
— Все.
— У бургграфа были враги? — С этим вопросом я обратился к ун Номанну.
— А у кого из нас их нет? — философски заметил тот. — При его положении и власти недоброжелателей хоть отбавляй.
— Поймите, мастер, — ржав расценил мое молчание по-своему, — на кону репутация и серьезные деньги.
— Репутация публичного дома! — фыркнул Проповедник.
— …И я готов заплатить за ваши услуги, просто назовите разумную сумму.
Я задумчиво посмотрел на них. Встал, спросив у управляющего:
— Можно воспользоваться вашим столом?
Тот растерянно развел руками:
— Если угодно.
Я извлек кинжал, заметив, что рука ун Номанна легко дернулась, как это бывает у тертых жизнью людей, когда рядом с ними кто-то внезапно обнажает оружие.
Я рисовал фигуру, не касаясь кончиком клинка полированной поверхности. Специально делал так, чтобы линии рисунка — холодные серо-стальные росчерки паутинки были видны не только мне, но и им. Собравшиеся внимательно наблюдали за моими действиями, а управляющий то и дело промакивал потеющее лицо батистовым платком.
Когда фигура была готова, я сделал шаг назад, не глядя отправил кинжал в ножны. Рисунок задрожал, потек и растаял в воздухе.
— Что это означает? — Ржав обратился ко мне за разъяснениями.
— Что в здании и поблизости от него нет никакого намека на темную душу или ее отголоски. В противном случае линии бы горели желтым и рисунок никуда не делся. Все же рекомендую показать тело лекарю. Возможно, он раскроет тайну смерти куда быстрее, чем я. И разрешит ваши сомнения. Пока, на мой взгляд, беспочвенные.
Тобиас Шмидт всплеснул руками:
— Разве стражи не обязаны вести расследование? Проверять любое подозрение на присутствие темной души.
Я негромко рассмеялся:
— Господин Шмидт, я только что сделал эту проверку. Поймите, мы физически не можем тратить время на то, чтобы искать в темной комнате отсутствующую темную кошку. Не обижайтесь, но на свете много разных людей. Некоторым из них что-то кажется, чудится, и они начинают считать, что во всех их бедах виноваты темные души.
— Буквально вы говорите, что в мире много сумасшедших, которые больше мешают, чем помогают, — серьезно произнес ржав.
— Совершенно верно, господин ван Нормайенн. — Я был рад, что он понимает. — Люди кричат «ведьма!», когда ее нет поблизости. И если Братство начнет тратить на них свое время, основываясь на неподтвержденных догадках и слухах, то не сможет помочь тому, кто действительно нуждается в спасении.
Ржав усмехнулся:
— Поверьте, мастер, я понимаю, как это выглядит со стороны. Но ставлю сто дукатов, что вы возьметесь за дело.
Я вернул ему усмешку:
— Сожалею. Я совершенно неазартный человек и поэтому не приму вашу ставку. Но с интересом готов услышать, что заставило вас считать, что я заинтересуюсь.
— Господин ун Номанн, покажите мастеру то, что показали мне. Будьте так добры.
Помощник покойного бургграфа отставил бокал, встал с кресла и протянул мне лежавшую у его ног сумку:
— Взгляните.
Я извлек на свет обоюдоострый клинок. Без ножен, с мощным основанием и излишне тонким, похожим на жало кончиком. На рикассо была гравировка — золотой лев. Гарда напоминала плечи церковного распятия. Рукоятка заканчивалась звездчатым сапфиром.
— Дева Мария! — возопил Проповедник. — Святые и апостолы! Это мода такая теперь, кинжалы стражей находить под каждым кустом?!
— Вы смогли меня заинтересовать. — Я снова сел и убрал кинжал в сумку.
На этот раз в свою. Никто из них даже бровью не повел.
— Откуда у вас клинок стража?
— Нашел в тайнике бургграфа, — ответил ун Номанн. — И, поверьте, мне это понравилось даже меньше, чем вам. Я не знаю, откуда у него взялась эта вещь и кому предназначалась.