«Сказано, что мы обязаны прощать своих врагов, но нигде не
сказано, что мы обязаны прощать своих бывших друзей».
Козимо Медичи
«Если войной можно уничтожить войну, то позволительна даже
война. Если убийством можно уничтожить убийство, то разрешено даже убийство».
Уильям Чэннинг
«Самый быстрый способ закончить войну — это потерпеть
поражение».
Джордж Оруэлл
Москва. Россия. 16 июня 2006 года
Он сидел в зале суда, наблюдая за подсудимым. Тот старался держаться
из последних сил, пытаясь не выдавать своего волнения. Иногда он проводил рукой
по лицу, словно отгоняя наваждение, будто не веря в то, что происходило с ним в
эти дни, в этом зале. Подсудимый был уже не молод, под шестьдесят, но он
выглядел довольно неплохо для своего возраста. Несколько лет назад он даже
сделал круговую подтяжку лица, убрал морщины. Он занимался теннисом и играл в
гольф, вел здоровый образ жизни, раз в неделю голодал, пил натуральные соки.
Одним словом, он следил за своим здоровьем, надеясь прожить как можно дольше.
Подсудимый, Петр Данилович Карташов, работал сотрудником
внешнеторговой фирмы, занимавшейся поставками оружия за рубеж, и был
полковником Главного Разведывательного Управления. Последние десять лет он
работал на немецкую военную разведку — регулярно передавал ей секретную
информацию о своих коллегах и качественных параметрах поставляемого в разные
страны российского оружия. Соответствующие «гонорары» за предательство,
переводились на его счета в Австрии и Швейцарии. Это позволяло ему вести
роскошный образ жизни, приобрести небольшую квартиру в Ницце, ездить отдыхать
на модные курорты. Его непомерные траты привлекли внимание сначала налоговых
инспекторов, а затем и военной контрразведки.
Карташова арестовали полтора года назад. Он сразу во всем
сознался и стал активно помогать следствию. Теперь, находясь на скамье
подсудимых, не потерявший прежней респектабельности, холеный и хорошо выбритый,
бывший полковник иногда бросал растерянные взгляды в зал, словно пытаясь понять,
как могла произойти с ним подобная метаморфоза. В зале находилась его молодая
жена. Она сидела в четвертом ряду и вымученно улыбалась мужу, когда их взгляды
встречались. Ее беспокоило то, что все возможные счета Карташова были уже
известны сотрудникам военной прокуратуры. А оставшиеся счета, которые наверняка
были в памяти самого Петра Даниловича, никто, в том числе и она, не могли
узнать. И это беспокоило ее более других обстоятельств. В конце концов, ее муж
мог получить достаточно длительный тюремный срок, а ей только тридцать лет. И
ждать мужа в течение долгого времени, оставаясь без достойных средств к
существованию, ей вовсе не хотелось.
И хотя роскошная шестикомнатная квартира на Пречистенке была
записана на ее имя, а дачу и две машины он подарил ей еще в прошлом году, тем
не менее это были всего лишь средства для того, чтобы не умереть с голоду. Для
«достойного» существования подобных средств было очень мало, даже если ей
удастся сдавать и квартиру, и дачу. Нет, ее явно не устраивала ее дальнейшая жизнь
без его зарубежных счетов.
Другой человек сидел в пятом ряду и внимательно наблюдал и
за Карташовым, и за его супругой. Когда судьи наконец появились, выходя из
совещательной комнаты, последовало традиционное «Суд идет» и просьба подняться.
Все встали. Судьи прошли на свои места и начали зачитывать приговор. Сидевший в
пятом ряду бывший полковник ФСБ Тимур Караев слушал его почти так же
бесстрастно, как и военный прокурор, поддерживающий обвинение. Перечислив все
пункты обвинения, судья наконец зачитал приговор. Четырнадцать лет лишения
свободы. И на лице подсудимого впервые мелькнуло выражение страха. Панического
страха. Он вдруг ясно осознал, что никогда не выйдет из колонии. К тому времени
ему будет уже семьдесят три года и он будет никому не нужной развалиной.
Карташов повернулся в сторону супруги и что-то пробормотал.
— Карташов, — бросилась к нему супруга, словно
собираясь вытащить его из клетки, в которой он находился. Но приговор был уже
оглашен. Конвоиры уже готовились выводить его из клетки.
Муж в ответ лишь махнул рукой, словно отгоняя ее и свою
прежнюю жизнь.
Караев внимательно следил за поведением подсудимого и его
супруги. Разница в возрасте между супругами была почти в тридцать лет. Он с
грустью подумал, что подобные испытания супружеские пары редко выдерживают. А
когда разница в возрасте столь велика, требовать от молодой женщины
самоотречения почти невозможно. К тому же она была его третьей женой, а он был
ее вторым мужем. И хотя этот факт, сам по себе ничего не говорил, но он
становился особенно показательным на фоне прежней жизни молодой супруги Петра
Карташова, у которой было два супруга и один сожитель, убитый во время
криминальных разборок в бурные девяностые.
Когда Карташова наконец вывели из зала суда, супруга достала
носовой платочек и вытерла слезы. Она была явно расстроена, и не столько
оглашенным приговором, сколько своим положением. Быстро выйдя из помещения, она
направилась по коридору к выходу, доставая на ходу из свой сумочки мобильный
телефон. Караев старался не отставать.
— Алло, Сережа, это я, — торопливо произнесла
женщина, — можешь себе представить. Ему дали четырнадцать лет. Да,
четырнадцать. Я даже не представляю, что теперь буду делать. Нет, он так мне
больше ничего и не сказал. Понятия не имею. Нет, я не знаю. Конечно, я еще раз
с ним встречусь. Да, я все поняла. До свидания.
Караев усмехнулся. Супруга Карташова положила телефон в
сумочку и нервно оглянулась. Увидев Караева, который шел следом за ней, она
нахмурилась, но ничего не сказала и бросилась к лестнице. Караев ее не
преследовал. Он услышал все, что ему было нужно. И теперь мог вернуться и
доложить о своих наблюдениях.
Лион. Франция. 16 июня 2006 года
Это здание находилось ближе к музею ковров, рядом с площадью
Белькур, в исторической части Старого города. Плозаль считалась своебразным
центром Лиона. Здесь находился туристический офис. Чуть в стороне виднелась
синагога. Высокий мужчина сидел на скамейке уже второй час, неторопливо читая
газету. Иногда моросил дождь, незнакомец был в шляпе и светлом плаще. Он почти
не смотрел в сторону здания, словно его не интересовали люди, выходившие из
этого дома. На самом деле он находился на этой площадке именно для того, чтобы
увидеть нужного ему человека, который должен был появиться из этого старого
дома. На часах было около десяти, и сидевший на скамейке незнакомец был твердо
уверен, что скоро увидит нужного ему человека. Он не смотрел в сторону дома не
только потому, что это могло привлечь ненужное внимание возможного наблюдателя.
Незнакомец занял такую позицию, чтобы видеть белый автомобиль «Ауди»,
находившийся рядом с ним. Незнакомец знал, кому принадлежит этот автомобиль, и
поэтому спокойно дочитывал свою газету, точно рассчитав, что нужный ему человек
все равно не уедет на работу без своего автомобиля.
