— Служу Отечеству, — сказал он.
— Да, — согласился Мистер С, — и не забывайте
об этом никогда, генерал. Вы служите своему Отечеству в первую очередь. А все
остальное не так важно. Ни наши амбиции, ни наши потери, ни наши тайны. Все в
конечном счете не так важно.
Большаков ехал домой в хорошем настроении. Он получил
санкции на проведение обоих спецмероприятий. О присвоении ему очередного звания
он вспомнил только тогда, когда вышел из своего автомобиля. Он не был
амбициозным карьеристом, но четвертая генеральская звезда приятно щекотала его
самолюбие. И он подумал, что самое сложное будет не проговориться сегодня
вечером, не сообщить об этом жене. Впрочем, она может почувствовать его
настроение. Она всегда чувствует малейшие перемены в его настроении. Нужно
будет рассказать ей обо всем. В конце концов, завтра об этом можно будет
сказать официально. Хотя он точно знал, что оглашения указа не будет, а о
присвоении ему очередного звания узнают только несколько человек, отвечающих за
подготовку этого документа. Но ему все равно было приятно, что там смогли
по-достоинству оценить его многолетний труд.
Москва. Россия. 18 июня 2006 года
Вечером прилетела Элина. Она летала в Санкт-Петербург, чтобы
навестить сына, уже вышедшего из больницы. Около месяца назад он попал в аварию
и сломал себе ногу. После нескольких недель, проведенных в больнице, ему
разрешили вернуться домой, но пока он ходил, опираясь на палку. И жил вместе с
отцом. Элина ездила к сыну по субботам, оставаясь обычно в его пустующей
квартире, чтобы не ночевать с мужем в одном доме. А может, она это делала из
уважения и любви к Тимуру. Караев никогда об этом не спрашивал.
Она настояла, чтобы он не приезжал за ней в Шереметьево. Ее
обычно встречал водитель, который работал в офисе Элины в Москве. Он и привозил
ее сразу на квартиру Караева. Она появилась в девятом часу вечера, одетая в
темный брючный костюм. В руках она держала небольшой саквояж. Поцеловав Тимура,
она прошла в комнату, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Через
некоторое время Элина вышла уже в легком сарафане, который она привезла с
собой. Пройдя в ванную комнату, она крикнула Тимуру:
— Кажется, мне нужно перевести к тебе весь гардероб.
Мне надоело каждый раз носить с собой свою одежду. Как ты считаешь? —
Элина вышла из ванной. — Или тебе нравится смотреть, как я таскаю эти
сумки и саквояжи?
— Ужасно нравится, — скрывая улыбку, пробормотал
Караев. — Ты будешь ужинать?
— Нет, я успела поесть в аэропорту, пока мы ждали
самолет. Между прочим, я опоздала на целый час, а тебя, похоже, это не волнует.
— Между прочим, я звонил каждые десять минут твоему
водителю, — пробормотал Тимур, — и он мне сообщал последние новости.
— Верно, — она поцеловала его в щеку, — он
мне об этом сказал.
Элина прошла в гостиную и села на диван. Тимур вошел следом
и прислонился к дверному косяку.
— Как твой сын? — поинтересовался он.
— Гораздо лучше, — кивнула она, — надеюсь,
что скоро он поправится окончательно.
— Нужно привезти его в Москву и поселить у меня, —
предложил Тимур, — я знаю, как его нужно лечить. У нас в Баку есть для
этого универсальное средство. Мы его здесь сразу вылечим.
— Интересно, каким образом?
— Наш хаш. Это такое блюдо, которое готовят из коровьих
ляжек.
— Какая гадость, — поморщилась Элина, — и ты
хочешь кормить таким блюдом моего сына.
— Я тебе о нем уже рассказывал. Ты просто забыла. Его
едят мужчины по утрам, чтобы опохмелиться и набраться новых сил. Это блюдо
готовится всю ночь, и жидкость становится такой густой, что она должна склеивать
зубы. Плюс консистенция из мяса и разваренных костей. Считается, что такое
блюдо ускоряет заживление собственных костей в несколько раз быстрее, чем
обычно. В него добавляют ложку уксуса, ложку размолотого чеснока, перец и соль.
— Дикая смесь, — скрывая улыбку, заявила
Элина, — и это можно есть?
— Мужчины едят с большим удовольствием. Я еще не
встречал в своей жизни человека, которому бы не понравилась подобная еда.
— Ни в коем случае. Я ему не разрешу есть такое блюдо.
Представляю, как потом от него будет пахнуть.
— Да, — согласился Тимур, — амбре будет
обязательно. Но это плата за удовольствие. И чеснок, между прочим, очень
полезный продукт.
— Только не вздумай пробовать это блюдо, когда
встречаешься со мной, — погрозила пальцем Элина, — иначе я сразу
сбегу.
— Я могу попросить, чтобы ему привозили это блюдо
каждое утро из любого азербайджанского ресторана в Санкт-Петербурге, —
предложил Караев, — найду знакомых, и пусть он ест хаш каждое утро. Хотя
бы одну или две недели. Любой врач скажет тебе, как это полезно.
— Меня мой бывший муж просто убьет, — простонала
Элина, — он не выносит запаха чеснока.
— Пусть потерпит ради своего сына. Или пусть твой
мальчик приедет к нам.
— Я поговорю с ним о твоем «лекарстве», —
пообещала Элина, — мы говорим с тобой уже несколько минут, а ты еще стоишь
в нескольких метрах от меня, как будто боишься подойти ближе.
Он подошел к ней, уселся рядом, взял ее руку.
— Надеюсь, что он быстро поправится и с моим
лекарством, и без него, — мягко заметил Тимур. — Ты устала?
— Нет. Полет был прекрасный. Я гораздо больше люблю
самолеты, чем поезда. Только сорок минут — и ты уже в Москве. Очень удобно. Из
аэропорта мы добираемся гораздо дольше.
— Ты у нас лягушка-путешественница.
— Сейчас уже нет. Раньше ездила гораздо чаще.
Он нахмурился. Получается, что он сознательно использовал
психологический прием, подведя ее к нужному разговору. Он мог бы не применять
подобные методы к любимой женщине.
— У меня есть еще одно предложение, — сказал
он, — как ты посмотришь на нашу совместную поездку куда-нибудь в Европу?
— Я не поняла, — она повернула голову, —
какая поездка? О чем ты говоришь?
— Мы поедем отдыхать в твою любимую Италию, —
несколько мрачноватым тоном сказал Караев, — например во Флоренцию.
Она освободила свою руку. Улыбнулась:
— Ты же знаешь, как я обожаю Италию и тем более
Флоренцию. Неужели такое возможно? А как твоя работа? Ты же только недавно
перешел в Академию. И сейчас у вас экзамены?
— Экзамены закончились, и я могу уехать, — сообщил
Караев, — я уже узнавал. Мне дадут неделю отпуска, и я могу поехать с
тобой в Италию. Конечно, если ты согласна.
— И ты еще спрашиваешь?
— В таком случае — решено.
— Я могу узнать, почему ты говоришь мне об этом таким
мрачным тоном? Или ты не хочешь туда ехать?
