— Хочу. И даже сам выберу для нас отель, чтобы ты
ничего не знала. Я думаю, что, если ты быстро закончишь свои дела, мы сможем
вылететь на следующей неделе. В среду или в четверг.
— Прекрасно. У меня там столько знакомых, — она
радостно обняла его.
— А у меня к тебе только одна просьба. Никому не
рассказывай, где именно я преподаю. Вполне достаточно, если ты будешь
представлять меня как обычного преподавателя истории.
— Для обычного тебе слишком много лет. И у меня высокая
самооценка, — притворно недовольно сказала Элина, — ты ведь старший преподаватель
в своей Академии. Вот мы и будем говорить, что ты профессор в университете.
Профессор истории. Не возражаешь? Иначе меня поднимут на смех. Бросила такого
специалиста, как мой бывший муж, и прилетела во Флоренцию с обычным
преподавателем. Хорошо, что ты не требуешь выдавать тебя за завхоза или
монтера.
— Для тебя это так важно?
— А мне приятно, что ты полковник ФСБ. Было бы еще
лучше, если бы ты был генералом. Я бы вообще цвела от счастья. Но на худой
конец сойдет и полковник.
Она вдруг, не выдержав, прыснула. Снова обняла его.
— Мне абсолютно все равно, чем ты занимаешься. Скажем,
что ты преподаватель истории. В любом случае во Флоренции нам все будут рады.
Мне кажется, что я знаю этот город так же хорошо, как и Санкт-Петербург. Или
даже немного лучше, ведь наш Питер невозможно узнать даже за всю жизнь,
настолько он огромный.
— Я это знаю, — сказал Караев, и в его голосе не
было никаких эмоций. Но, к счастью, Элина не обратила внимания на его последние
слова.
— Неужели ты все это придумал для меня? — спросила
она, задыхаясь от счастья. — Ты ведь знал, как именно я люблю Флоренцию?
— Вот поэтому мы и едем туда, — сказал он, отводя
глаза. Ему было стыдно. Нужно было предложить эту поездку самому, а не ждать,
пока их отправят туда по заданию Большакова. Но говорить об этом он не решался.
И понимал, что совершает самую большую ошибку в своей жизни.
Париж. Франция. 19 июня 2006 года
В этом небольшом кафе у Северного вокзала обычно собирались
ребята из соседних кварталов, в основном арабы и темнокожие представители
Африки. Сюда редко заглядывали чужие, слишком одиозной была слава у этого
небольшого кафе. Но заглянувшему сюда высокому иностранцу на это было
наплевать. Он попросил чашечку кофе и уселся в углу, не обращая внимания на
косые взгляды, которые бросали в его сторону завсегдатаи.
Ему принесли чашечку кофе, к которой он даже не притронулся.
Незнакомец, сидя спиной к залу, демонстрировал поразительную выдержку к
перешептывающимся посетителям. На часах было около шести. Минут через пять
появился другой незнакомец. Он быстро вошел и, не оглядываясь, сразу прошел к
тому месту, где сидел первый незнакомец. Когда к нему подошел удивленный
бармен, он отрывисто попросил принести ему пива. И, наклонившись к первому
гостю, начал оживленно шептаться с ним. Остальные присутствующие потеряли к ним
всякий интерес. Было очевидно, что эти двое явились сюда на встречу.
— Добрый вечер, Фармацевт, — сказал второй, —
почему вы выбрали такое место? Это же квартал темнокожих. Нас здесь могут
запросто ограбить и даже убить. И вы сели спиной к этим бандитам. Это на вас
так не похоже.
— Не беспокойся, — спокойно заметил
Фармацевт, — я нарочно так сел. Единственный способ заслужить уважение
этих подонков — демонстрировать свое презрительное отношение к ним. Я сел таким
образом, чтобы видеть в стекле отражение всего, что делается за моей спиной.
Поэтому можешь не волноваться.
— Не нужно встречаться в подобных местах, —
попросил связной, — мы здесь сразу бросаемся в глаза.
— Зато здесь никто не будет за нами следить, —
резонно заметил Фармацевт, — эти люди неплохо знают друг друга и, если
здесь случайно появится чужой, сразу демонстрируют свое враждебное к нему
отношение. Агенты полиции не любят сюда соваться. Как и офицеры других
спецслужб. И поэтому здесь можно чувствовать себя в относительной безопасности.
Конечно, только от наблюдения французской контрразведки. А эти ребята у меня за
спиной могут решить, что я ненормальный белый чудак на букву «м», и попытаться
пересчитать мои ребра. Ты приехал на машине?
— Да, конечно. Разве сюда можно приходить без машины?
— Машина хотя бы застрахована?
— Разумеется. А почему ты спрашиваешь?
— Это твоя ошибка. Нужно было приехать на такси и
попросить водителя подождать тебя рядом с кафе, заплатив ему пятьдесят евро.
Или поделив пополам купюру в сто евро.
— Я не догадался, — зло сказал связной, — вы
думаете, что мою машину могут повредить?
— Не знаю. Но могут снять все четыре колеса и
магнитофон. Или просто сжечь.
— Как это сжечь? — не понял связной. — Мы во
Франции, а не в Ираке.
— Это черный пояс Парижа, — холодно пояснил
Фармацевт, — я же тебе говорю, что сюда боятся заглядывать даже
полицейские. Здесь легко могут сжечь машину чужого, тем более белого. И так же
легко могут тебя убить. Ты взял с собой оружие?
— Господи, конечно, нет. Откуда у меня оружие? Я ведь
связной, а не убийца…
— Интересный намек, — усмехнулся Фармацевт, —
но ты не беспокойся. Я провожу тебя до района, где ты сможешь обнаружить
цивилизацию. Теперь давай сюда свою флэшку. Или, как ты сказал в прошлый раз,
твоя Флэш.
— У меня ничего нет. Нужно войти в компьютер, и вам
передадут данные на человека, который нас интересует. Сразу на ваш почтовый
адрес в Интернете. Только зарегистрируйте новый ящик и дайте нам знать.
Получите сообщение, которое нужно распечатать и сразу уничтожить.
— Почему такая секретность?
— Не знаю. Но там не будет его имени. Меня просили
назвать вам его имя. Эдуард Скобелев. Вот и все, что я должен сообщить вам.
Остальные данные будут в переданном вам сообщении, где не будет его имени. Но
они подчеркивают, что это очень важное дело, и просят вас продумать все
возможные варианты.
— Понятно. Наверное, какой-то особенный тип, если
вокруг него такая секретность. Какой срок?
— До первого июля.
— Мало времени, — меланхолично заметил
Фармацевт, — больше ничего не хочешь мне сказать?
— Если понадобится специальное оружие, можете
воспользоваться каналом связи через Лиссабон. Просто позвоните и сообщите все,
что вам нужно. Номер телефона вы знаете.
— И все?
— Да. Больше ничего, — бармен наконец принес
кружку пива и поставил ее на грязноватый столик вместе с блюдечком, на котором
лежал счет.
Связной достал деньги и передал их бармену. Фармацевт
покачал головой. Связной допустил очередную ошибку. За кружку пива он дал
бумажку в двадцать евро. Теперь нужно будет долго ждать, пока бармен найдет
сдачу.
