Потом они ходили по огромному дому и восхищались его
тяжелыми каменными стенами, его выложенными каминами, его потолками. Тяжелые
массивные бревна, уже прошкуренные и покрашенные, делали дом более похожим на
замок средневекового рыцаря. В сущности, сам дом был построен в середине
девятнадцатого века, когда он отчасти выполнял роль небольшой крепости для его
обиталетей. Караев не переставал удивляться фантазии создателей этого
массивного жилища. Впрочем, во Флоренции еще более красивые, массивные и
монументальные здания строились еще с четырнадцатого века.
В одной из комнат он остановился и выглянул из окна. Внизу
шумела речка. Он подумал, как красиво бывает здесь по утрам, когда солнце
поднимается из-за невысоких холмов, находящихся на востоке.
— У вас прекрасный дом, — сказал он
восхищенно, — но как вы собираетесь заполнить его мебелью?
— На это уйдет еще двадцать лет нашей жизни, —
кивнула Джулианелла и первая расхохоталась.
Они пошли дальше, но тут услышали крики Козимо. Он предлагал
им спуститься. К этому времени во двор уже въехал «Фольксваген», в котором
находились Минкявичус и Линда. Тимур выглянул в другое окно и увидел новый
автомобиль. Он сразу понял, кто именно приехал. Или почувствовал Минкявичуса,
который оказался неподалеку. Как два профессионала обычно чувствуют друг друга.
Он внутренне напрягся.
— Мы сейчас спускаемся, — закричала в ответ
Джулианелла.
Минкявичус, стоявший внизу, тоже напрягся, словно также
почувствовал наличие другого профессионала в доме. И спросил у Козимо.
— Элина приехала с другим мужем?
— Да, он профессор истории, — ответил
Козимо, — и мне кажется, что мы можем принять его в нашу компанию. Он мне
понравился.
— Возможно, — уклончиво ответил Минкявичус.
Караев спускался на первый этаж, думая о том, что сейчас
наконец увидит человека, ради которого они прилетели в Италию. И он волновался.
Впервые в жизни он так волновался. Ведь перед ним был не просто предатель и
перебежчик. Он должен был увидеть человека, который был знаком с Элиной еще до
того, как они познакомились. И ради которого он прилетел в Италию, невольно
обманув любимую женщину. Он боялся и желал этой первой встречи. Джулианелла
быстро спускалась первой. Тимур шел по ступенькам вторым, помогая спускаться
Элине. В какой-то момент она снова коснулась его влажной руки, увидела его
лицо.
— Тебя что-то волнует? — поинтересовалась она.
— Нет, — сразу ответил Караев, — конечно,
нет. У меня все в порядке. Мне очень понравился дом и его хозяева. Очень
понравился.
— Сейчас мы тебя познакомим с мужем Линды, —
пообещала Элина, даже не подозревая, что именно из-за этого ее спутник внезапно
изменился в лице и у него стали такие влажные ладони. Но она не придала этому
столь важного значения…
Москва. Россия. 25 июня 2006 года
Он всегда приезжал на работу немного раньше других коллег.
Ему не нравилось слово «трудоголик». Казалось естественным, что любому
нормальному человеку должна нравиться работа, которой он уделяет большую часть
своего времени. Мистер С уделял работе всю свою жизнь. Конечно, у него были
жена и ребенок, были друзья, некоторые из которых остались еще со студенческих
времен, были родные и близкие. Но его работа уже давно превратилась в особую
страсть, в то болезненное наслаждение властью, какое бывает у молодых людей,
внезапно оказавшихся на вершине этой чиновничьей пирамиды.
Его восхождение было стремительным и настолько внезапным,
что он не успел заиметь даже могущественных врагов, которые могли помешать его
карьерному росту или составить ему конкуренцию. Сначала ушел один руководитель,
место которого он занял, затем его перевели в другую структуру, где сразу
сделали руководителем, и наконец он получил в очень молодом возрасте одну из
самых главных должностей в стране. Он изо всех сил пытался соответствовать этой
должности, понимая ее значение и возможности. Нужно отдать ему должное, он
действительно был незаурядным человеком, и это отмечали все, кто с ним
встречался или разговаривал. Но обладание такой властью невольно изменило его,
он поверил в свою значительность, стал опытным царедворцем, приобрел
необходимые качества интригана, карьериста, прожженного чиновника.
Он по-прежнему был очень умным и ловким человеком. Но теперь
ум и ловкость применялись исключительно для укрепления личного авторитета,
личной власти и доказательства своей незаменимости. Он по-прежнему считался
одним из самых успешных и незаменимых чиновников, но теперь его усилия были
направлены прежде всего на укрепление этого имиджа и только затем на успешное
развитие всех его дел. Но так как высшего чиновника в конце концов всегда
оценивали по его делам, получалось, что он не только фантастически успешный
работник, но и человек, пекущийся об общем благе более всех остальных.
Именно поэтому он приехал на работу в воскресенье, когда
обычные чиновники оставались дома. И если в субботние дни многие из них еще
традиционно выходили на службу, как бы отбывая обязательный номер, то
воскресные дни традиционно считались выходными. Он прошел по пустым коридорам,
вошел в свою приемную, где сегодня никого не было. Прошел в свой кабинет. Было
тихо и спокойно. Ему нравилось приезжать сюда в воскресные дни, когда рядом не
было никого из коллег. Это чувство абсолютного одиночества и власти возбуждало
его, придавая ему уверенность в своих силах. Он словно чувствовал себя владельцем,
хозяином, властелином всей огромной территории, где в эти мгновения
безраздельно царствовал только он один.
Усевшись за свой стол, он покосился на молчавшие телефоны.
Сегодня никто ему не позвонит, в этом он был уврен. Только очень близкие люди
знали, что он любит приезжать по выходным на работу, чтобы просмотреть
документы и бумаги в абсолютной тишине и подготовиться к началу новой рабочей
недели. Он привычно открыл папку. Ему нравилось то, чем он занимался, и он не
хотел ничего менять. Именно в этот момент раздался телефонный звонок. Он
вздрогнул, покосился на целый ряд телефонов, стоявших слева от него. И первый
взгляд был на тот самый телефон, звонка которого он всегда ждал и радовался,
когда он звонил, словно подтверждая его высокий статус. Это был прямой телефон
с главой государства. Но он молчал. Молчал и другой телефон, связывающий его с
другим влиятельным человеком в государстве. И третий. Собственно, он мог бы
поднимать трубки только трех этих телефонов. Остальные его мало волновали. Но остальные
тоже молчали, а телефон продолжал звонить.
Он достал из кармана свой мобильник и удивленно посмотрел на
номер звонившего. Никто, кроме супруги, не знал этот номер. Никто, кроме
супруги и… Это был тот самый случай, когда звонил «И…». Он нахмурился.
Огляделся. Он точно знал, что никто и никогда не посмеет прослушивать его в
этом кабинете, но разговаривать с позвонившим в своем кабинете он все-таки не
решился. И поэтому с телефоном в руке он поднялся и быстро вышел из своего
кабинета. Уже находясь в приемной, он наконец ответил:
