— Ничего странного, — улыбнулся Тимур, —
обычная фамилия. Я из Баку. Хотя вы слышали мою фамилию и имя еще в детстве, но
не обращали внимания.
— В каком смысле? Мы разве знакомы? Вы жили в Вильнюсе?
— Нет. Конечно, нет. Просто мы с вами примерно одного
возраста, а значит, вы росли уже в Советском Союзе. Мне сказали, что вы
родились в Вильнюсе.
— Верно. И где я должен был слышать ваше имя?
— В книге, — улыбнулся Караев, — была такая
хорошая книга «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара. Там был герой-пионер.
Теперь вспомнили?
— Конечно, вспомнил. Я читал эту книгу. И фильм хорошо
помню. Старый черно-белый фильм.
— Как звали героя книги?
— Тимур. Теперь я понял. Вас назвали в его честь. А при
чем тут ваша фамилия?
— Вы невнимательно читали. Фамилия Тимура в книге была
Караев. Я с ним полный тезка. Тимур Караев. Хотя имя и фамилия не русские, а
скорее азербайджанские.
— Не помню, — честно признался Минкявичус, —
такие подробности уже не помню. А чем вы занимаетесь в Москве?
— Преподаю историю.
— В институте?
— В частном колледже, — уклонился от прямого
ответа Тимур. Он понимал, что его могут спросить название института.
— Хорошо зарабатываете?
— Нормально. В Москве сейчас можно работать и
зарабатывать.
— Я слышал, — кивнул Минкявичус, выпуская струю
дыма, — и давно вы знакомы с Элиной?
— Достаточно давно, если решили пожениться, — он
сказал только половину правды. Они действительно хотели пожениться. Но
Минкявичусу не следовало знать, что знакомы они совсем недавно. Иначе он
заподозрит неладное.
К ним заглянул Лучано. Улыбнулся.
— Козимо считает, что нужно сломать старый камин и
построить новый. Женщины ему оппонируют. Вы не хотите принять участие в этом
споре?
— Только не я, — ответил Минкявичус.
— Я плохо в этом разбираюсь, — признался Караев.
Лучано вышел из комнаты.
— Вы впервые приехали сюда? — спросил Минкявичус.
— Второй раз. Но Элина знает город так хорошо, что мне
иногда кажется, что в первый.
— Красивый город, — согласился Минкявичус, —
и вы надолго приехали?
— На неделю. Или на две. Пока точно не решили.
Посмотрим…
— Зарплата профессора в частном коллежде позволяет вам
жить в хорошем отеле Флоренции целых две недели? — уточнил Минкявичус.
— Не только зарплата, — ответил Караев, чувствуя
подвох в вопросе своего собеседника, — у меня есть гонорары за выступления
в других институтах, за научные статьи, книги. Одну из моих книг перевели даже
на немецкий. Если хотите, я ее вам пришлю, — он блефовал по-крупному,
иначе его собеседник мог его раскусить.
— Почему мне и на немецком? — в каждом вопросе был
подвох.
— Элина говорила, что вы гражданин Германии. И вчера
ваша супруга тоже сказала, что вы литовец и гражданин Германии.
— Верно. Но я не читаю на немецком, — Минкявичус
сказал эту фразу, глядя в глаза Караева. Если бы тот дернулся или отвел глаза,
все было бы ясно. Но Тимур равнодушно смотрел на своего собеседника. Он точно
знал, что Минкявичус блестяще владеет немецким языком. И вместе с ним
итальянским и английским. В Первом Главном Управлении КГБ СССР, где работал
Минкявичус, его просто не послали бы офицером в Германию, если бы он не знал в
совершенстве немецкй язык.
— Тогда я пришлю вам мою книгу на русском, — предложил
Караев, — если вам будет интересно.
— Очень, — кивнул Минкявичус, — очень
интересно. И вы всегда преподавали историю?
— Не только историю. Еще и обществоведение. Историю
КПСС, историю СССР, историю зарубежных стран.
— Чтобы преподавать историю КПСС, нужно быть
коммунистом, — остановил его усмехнувшийся Минкявичус.
Тимур замер. Затем изумленно взглянул на своего собеседника.
Нужно разыграть удивление и легкое пренебрежение. Снисходительность. Но не
переигрывать.
— Я начинаю думать, что вы никогда не жили в бывшем
СССР. Вы уехали в Германию еще маленьким мальчиком?
— Нет. Уже взрослым человеком. А почему такой вопрос?
— В СССР все должны были вступать в партию. Иначе вы бы
не сделали никакой карьеры. Не только преподаватели истории партии, но и любые
руководители всех рангов. Даже руководитель конторы, вывозящей мусор. Разве вы
об этом не помните? В Советском Союзе было восемнадцать с лишним милЛионов
коммунистов. По-моему, более чем достаточно. И конечно, я был членом партии.
— Потом вышли? Или публично сожгли свой партбилет?
Он не должен играть в поддавки.
— Не сжег и не вышел, — ответил Караев, — вы
меня спутали с известным театральным режиссером, который сжег свой партийный
билет в прямом эфире. Ему казалось, что так будет эффектно. Партийный билет у
меня до сих пор дома, но в партии я более не состою.
— По-крайней мере честно, — кивнул Минкявичус.
— А зачем лгать. И потом отказ от своего прошлого — это
всегда некая трагедия. Словно стираешь часть своей жизни ластиком. Кому это
нужно? Глупо и обидно.
Минкявичус бросил на землю окурок и раздавил его. Взглянул
на Караева.
— Вы правы. Так глупо забывать о своей прошлой жизни. У
вас есть дети? Вы были женаты?
— Да, у меня сын. Мы развелись давно с его матерью. Он
примерно такого же возраста, как и сын Элины.
— Значит, когда вы соединитесь, у вас будет двое
мальчиков, — криво усмехнулся Минкявичус, — большая семья, господин
Караев.
— Сначала нам нужно пожениться.
— Она уже развелась?
— Пока нет. Но находится в стадии оформления.
— Прекрасно. Остается только вам позавидовать.
Он нарочно задает мне такие вопросы, подумал Тимур. Ведь все
это можно легко проверить. Спросить у Элины, действительно ли она собирается
разводиться, знает ли она о его сыне и первой жене. У Минкявичуса, очевидно,
еще остались некие старые представления о его бывших коллегах, которые должны
быть морально выдержанными и нравственно устойчивыми. А может, он просто
проверял степень готовности своего собеседника к ответам. Или степень его
искренности. В любом случае нужно быть готовым к любым каверзным вопросам этого
господина.
— Вы бывали в Германии? — спросил Минкявичус.
— По туристической путевке, — усмехнулся
Караев, — еще в советское время. Кажется, по линии комсомольской
организации.
— Вы просто человек из прошлого, — заметил
Минкявичус, — ездили по комсомольским путевкам в братские социалистические
страны, были коммунистом и преподавали историю КПСС. У вас, наверное, был
значок ударника социалистического труда.
