— Толково, — решил Караев, — что вы хотите?
— Вы знаете, зачем мы приехали.
— Не совсем. Я точно знаю, зачем послали меня. И у меня
задача — сбор информации о нашем «клиенте». Вот зачем послали вас, я пока не
знаю. И не уверен, что хочу знать.
— У меня есть приказ, — сообщил Сапронов.
— Догадываюсь, — сказал Тимур, — только без
меня. Я на отдыхе вместе с любимой женщиной. И я не имею никакого морального
права подставлять ее своими непродуманными действиями. Вы меня поняли?
— Простите, товарищ полковник, не совсем.
— Что значит «не совсем»?
— Я полагал, что вы мне поможете. У меня есть нужная
таблетка. Достаточно бросить ее в стакан нужного человека. Смерть наступает не
сразу. Только через три часа. Вы будете вне всяких подозрений.
— Не говорите глупостей. Его охраняют сотрудники
полиции. Они постоянно рядом с ним. Я случайно узнал об этом. И вообще чудо,
что меня пока не арестовали. Я ничего не смогу сделать, за мной будут следить.
И за каждым из нас. Повторяю Сапронов, его охраняют.
— У меня приказ ликвидировать нашего «клиента», —
твердо сказал Сапронов.
— Я же вам все объяснил. Это невозможно. Дождитесь
другого удобного случая.
— Не получится, — возразил Сапронов, — в
четверг он уедет в Германию. У меня есть твердое указание остановить его здесь.
Он не должен попасть в Германию, иначе один из бывших сотрудников «Штази», ныне
работающий на нашу разведку, будет разоблачен. Наш «клиент» однажды видел его и
вполне мог запомнить. Поэтому он не должен появиться в Германии.
— Это ваша проблема, — поморщился Караев, — я
повторяю, что ничего не могу сделать. За нами внимательно следят. И подставлять
Элину я не могу и не хочу. Найдите другой вариант.
— Нам запретили применять другие варианты, в том числе
и силовые, — возразил Сапронов, — поймите, что у нас нет другого
выхода. Мы можем его остановить.
Тимур зло схватил его за шиворот пиджака, прижал к стене.
— Я же все сказал: капитан Сапронов. Неужели вам не
понятно? Ваше глупое желание подставить нас под подозрение итальянской полиции
мне не нравится. Что еще вы хотите сказать?
Сапронов был выше и крепче полковника. Но он не стал
вырываться.
— Уберите руку, — тихо попросил он и, когда Караев
убрал руку, добавил: — Неужели вы действительно ничего не поняли? У меня есть
приказ, который я обязан выполнить.
— Вы же не профессиональный ликвидатор, — устало
напомнил Караев.
— Именно поэтому у меня есть такая таблетка. Ее нужно
только положить в его стакан.
— Я не смогу, — твердо ответил Караев, —
пусть меня выгоняют из организации или разжалуют в рядовые. Я не имею права так
рисковать судьбой женщины, которую люблю и которая мне доверяет. Не могу.
— Вы же офицер, — с некоторым укором произнес
Сапронов.
— Именно поэтому и не могу. Понимаю, насколько все
серьезно.
Сапронов поправил пиджак. Пожал плечами.
— Как мне сообщить? Что вы отказались?
— Они прекрасно знают, что я аналитик, а не
убийца, — возразил Тимур, — так и скажите. Мы не думали, что его так
плотно охраняют. Эта пара — Лучано и Амелия — всегда рядом с ним. Они офицеры
полиции. И мне кажется, что мы просто не имеем права так глупо подставляться.
Не говоря уже о том, что это может навредить всей организации.
— Я обязан доложить о нашем разговоре, — сказал с
некоторым сожалением Сапронов.
— Это ваше право, — Караев повернулся и вышел.
За столиком сидела Элина. Она была явно недовольна его
долгим отсутствием.
— Что-нибудь случилось? — спросила она.
— Нет, все в порядке, — он даже сумел
улыбнуться. — Кто-нибудь звонил?
— Снова позвонила Линда. Они будут ждать нас завтра в
ресторане «Энотека Пинчиорри». Это лучший ресторан города. Он находится
недалеко отсюда, у церкви Санта-Кроче.
Мимо них прошел Сапронов, но Тимур даже не взглянул в его
сторону.
— Прекрасно, — сказал он, — значит, завтра мы
с ними встречаемся. Надеюсь, они никого больше не позвали?
— Как это не позвали? — удивилась Элина. —
Конечно, позвали. Будут Козимо с Джулианеллой. И приедет Лучано со своей
супругой. Она, между прочим, работает в полиции. Я даже не знала об этом. Мне
вчера рассказала обо всем Джулианелла.
— Я знаю, — кивнул Караев, — получается, что
мы с ней почти коллеги. Только ты не забудь, что я учитель истории…
— Профессор, — вставила она.
— Хорошо, — согласился он, — и не забывай об
этом.
О завтрашнем дне думать не хотелось. Он нащупал свой
мобильный телефон в кармане и отключил его. Он не выполнит приказ о ликвидации
Минкявичуса, даже если ему будет грозить суровое наказание. Он просто не может
этого сделать. И вовсе не потому, что ему понравился этот мерзавец. Он не может
пойти на такой риск и подставить Элину. Не имеет права поступать таким подлым
образом.
— О чем ты задумался? — спросила Элина.
— О тебе, — честно признался он, и она улыбнулась.
Официант уже спешил с бутылкой белого вина. Тимур оглянулся, Сапронова нигде не
было.
«Надеюсь, что он хотя бы понимает мотивы моего
отказа, — подумал Караев, — даже страшно подумать, что будет завтра.
И чем может закончиться их визит во Флоренцию».
Марбелья. Испания. 27 июня 2006 года
Он редко видел сны. Но в эту ночь он впервые увидел своего
покойного дедушку, который умер, когда ему было только десять лет. Это было так
давно, и с тех пор он не видел своего дедушку, который не являлся к нему даже в
его снах. Хотя каждое лето он проводил в доме бабушки и дедушки на природе,
куда его отвозили родители. Сегодня под утро он увидел, как они сидят вместе с
дедушкой на одной скамье. Дедушка хорошо сохранился, у него были здоровые
молодые зубы, почти не было морщин, а на голове были еще темные волосы. Ведь он
был отцом его матери и умер относительно молодым человеком, в пятьдесят восемь
лет.
Фармацевт сидел рядом с ним и ощущал себя взрослым. Словно
по какому-то неведомому сценарию они внезапно оказались вне времени, когда
дедушка сумел преодолеть расстояние почти в сорок лет и оказаться на скамье
рядом со своим повзрослевшим внуком. Или это была его душа, которая решила в
эту ночь навестить душу своего внука?
— Как ты себя чувствуешь? — спросил
Фармацевт. — Я так давно тебя не видел.
— Не хотел тебя беспокоить, — ответил дед, —
ты у нас занятой человек. Говорят, стал земным Хароном. Помогаешь переправлять
людей из вашего мира в наш.
— Нет. Это неправда. Я только выполняю свою работу.
