— Рибентропа повесили как пособника и активного
проводника преступного фашистского режима, — возразил Караев.
— А Молотов был активным проводником преступного
советского коммунистического режима, — парировал Минкявичус, — разве
сейчас это не ясно?
— Не все так просто, — возразил Тимур, —
давайте возьмем для примера вашу Литву. После обретения независимости, на
которую так любят ссылаться литовские политики, вы получили небольшое
карликовое государство без Вильнюсского края, который отошел к Польше. И все
ваши попытки вернуть себе Вильнюс были заведомо обречены на провал. Против
Польши вам было не выстоять. Когда Сталин отнял Вильнюсский край у поляков, он
отдал его Литве, и это позволило вам сделать Вильнюс столицей своего
государства. Каковой он является до сих пор. Если литовцы так принципиально не
признают сталинских договоров и решений, что мешает им отказаться от Вильнюса в
пользу соседей-поляков, с которыми они теперь вместе в единой Европе? Ведь
именно Сталин вернул вам Вильнюс. Значит, когда он его возвращал, он не был ни
палачом, ни преступником? Несколько натянутый довод? Вы не находите?
— Он восстанавливал историческую справедливость, —
помрачнел Минкявичус.
— Что есть историческая справедливость? Ваше пребывание
в течение стольких лет в составе единого Российского государства не считается,
а ваша независимость без Вильнюса в течение двадцати предвоенных лет считается?
Или возьмем Польшу. Конечно, у нее отняли большую территорию на востоке,
прирастив не только Литву, но и Белоруссию с Украиной. Но взамен Польша стала одним
из самых больших государств Европы, получив фактически треть прироста своих
земель за счет исконных немецких территорий. Я даже не говорю про тевтонцев и
пруссаков. Но Силезия? А Данциг? Бреслау? Вы помните, что эти города сегодня
называются Гданьском и Вроцлавом. Значит, когда Сталин отнимал Западную
Украину, он был плохой, а когда создавал огромное польское государство после
войны, явно ущемляя права немцев в пользу поляков, он действовал правильно? Вам
не кажется, что подобный избирательный исторический подход просто неприемлем?
— У меня такое ощущение, что я разговариваю с русским
националистом, — пошутил Минкявичус, — извините, господин Караев, но
все знают, что именно Сталин и Гитлер в который раз разделили Польшу между
собой.
— Согласен. Но к этому привела в первую очередь
авантюристическая политика польского руководства в конце тридцатых годов. И
предательство союзников в лице Великобритании и Франции, которые ничего не
сделали для спасения Польши. И вообще у меня такое ощущение, что я разговариваю
не с гражданином Германии, а с польским или литовским патриотом, — пошутил
в свою очередь Караев.
Минкявичус одобрительно кивнул.
— Один один, — сказал он почти восхищенно, —
вы умеете спорить, господин Караев. Это редкое качество в нашем мире.
Тимур улыбнулся в ответ. И в этот момент увидел Сапронова,
сидевшего за соседним столом. У него непроизвольно дернулась рука, и он едва не
вылил вино из бокала на скатерть. Он прикусил губу. Только этого не хватает.
Если убийство произойдет прямо в ресторане, Караев рискует задержаться в Италии
лет на сто. Или на двести. Никто не поверит, что два бывших офицера КГБ
случайно оказались за одним столом. И один не убил второго. Он взглянул на
Элину. Она разговаривала с Линдой и, кажется, ничего не замечала.
В это мгновение позвонил телефон Элины. Она достала
мобильник, ответила, затем удивленно переспросила. И протянула свой телефон
Тимуру:
— Кто-то из твоих знакомых. Откуда они могли узнать мой
номер телефона? Я его никому не даю, даже своим знакомым.
Он сразу понял, кто мог позвонить. И поэтому взял аппарат,
уже предполагая, кто именно будет его собеседником. И он не ошибся.
— Выйдите в туалетную комнату и включите свой
телефон, — предложил ему генерал Попов, — я перезвоню вам через
минуту.
Караев оглянулся. Сапронова за соседним столом уже не было.
Чувствуя непривычную тяжесть в ногах, он извинился, вернул телефон Элине и,
поднявшись, вышел из-за стола. По дороге в туалет он включил свой мобильный
телефон.
Марбелья. Испания. 27 июня 2006 года
Полицейский автомобиль направлялся в сторону Марбельи. Но
доехав до Пуэрто-Бануса, он резко свернул в сторону. По полицейской рации
передали, чтобы все посты и патрульные машины приняли возможные меры к
задержанию полицейского автомобиля и сидевшего в нем раненого офицера полиции.
На вилле уже нашли лежавшего без сознания охранника и узнали у раненого
Скобелева, что именно там произошло. По рации беспрерывно передавали координаты
полицейской машины, которую нужно было задержать любым способом. Особо
оговаривалось, что преступник одет в форму офицера полиции и вооружен.
Фармацевт слышал эти сообщения. Он понял, что в течение
нескольких следующих минут его могут задержать, перехватив на дороге. Но он не
мог знать, что такая же рация была у двоих наблюдателей, присланных сюда в
качестве своеобразной «подстраховки». Он умел принимать быстрые решения.
Поэтому, свернув в сторону Пуэрто-Бануса, он заехал в уже знакомую рощу. Выйдя
из машины, он начал стаскивать с себя форму, с огорчением замечая, как рука
сильно кровоточит. Наложил повязку, чтобы остановить кровотечение. Нужно
добраться до отеля и срочно уехать в другой город. И только потом можно будет
обратиться к врачу. Он старался не думать, что может случиться с его рукой,
если ему вовремя не окажут помощь.
С трудом натягивая свою одежду, он бросил снятую форму прямо
на переднее сиденье, отлично сознавая, что пятна крови на этом мундире будут
самым убедительным доказательством его вины. Но прятать одежду у него просто не
было времени. В любую минуту на дороге могли показаться полицейские машины,
которые уже начали его поиск. Но оставлять такие улики было невозможно ни при
каких обстоятельствах. Поэтому он бросил форму в салон автомобиля, достал из
сумки небольшое самодельное устройство, которое можно было приготовить даже в
домашних условиях. И, открыв бензобак, бросил его туда. Через десять или
пятнадцать минут машина должна была взорваться и огонь сжечь все улики.
Он оглядел себя. Несколько растрепанный вид, но внешне
ничего не заметно. Нужно выйти на дорогу и попытаться поймать попутный
автомобиль. И сделать это достаточно быстро, до приезда полиции или взрыва
машины в роще. Он медленно вышел на дорогу. Поднял руку. Первые пять
автомобилей проехали, даже не притормозив. Он передвинулся ближе к центру
дороги. Еще два автомобиля его просто объехали. И наконец белая «Ауди-8»
остановилась. За рулем сидела женщина лет пятидесяти. У нее были глубоко
посаженные глаза. Острый нос, тонкие губы, светлые волосы. Она улыбнулась
незнакомцу, стоявшему на дороге.
— Вы куда-то торопитесь? — спросила она.
— Да, сеньора, — учтиво ответил Фармацевт, пытаясь
не застонать от боли, — хочу попасть в Марбелью. Меня там ждут. Вы не
могли бы помочь мне оказаться там как можно быстрее?
