Приземляясь в воду, кстати говоря, надо иначе: ноги вместе, руки над головой и прогнуться назад. Есть разночтения в вопросе о том, вытягивать ли пальцы ног вниз или вперед. Тут каждый поступает по своему усмотрению. Входить в воду головой не советуют, разве что вы профессионал. Чтобы увеличить свои шансы выжить, хорошо быть молодым и в отличной спортивной форме. Еще один довод следить за собой, короче говоря. Но в целом все подчеркивают, что мало кто переживает падение с высоты более тридцати метров, поэтому настоятельно советуют по возможности не падать.
Все-таки они очень милые.
10 апреля
Последние ночи я бегаю по городу. Иногда узнаю здание или памятник по книгам и фильмам, но в основном не имею ни малейшего понятия, где была. Я останавливаюсь перекусить, но в принципе все время перемещаюсь по городу, сворачивая в приглянувшиеся улочки. Раньше я не понимала, что заставляет людей бегать, но теперь вижу, что это связано с тем, как работает мысль. Когда человек быстро и долго бежит, тратя при этом много энергии, мозг постепенно отключается. Мысли становятся тусклыми и безвредными. Другими словами, те, кто бегает, от чего-то убегают. Это люди с проблемами. У людей, бегающих много, их больше, чем у тех, кто бегает мало. Пока они бегут, все в порядке. Стоит остановиться, проблемы возвращаются. А бегать беспрерывно никто не может. Жизнь для этого не приспособлена. Но все-таки сам процесс бега помогает, а это уже намного лучше, чем ничего. Помню, папа рассказывал о коллеге, который не мог остановиться. Он бегал на работу, в лес, в Берген, в Трондхейм. А однажды упал и умер. Врачи сказали, что у него оказалось гигантское сердце, размером с бычье, видимо, и проблемы были такие же, хотя папа ничего о них не сказал. Он вообще предпочитал не говорить о проблемах. Видимо, считал, что нас с Томом надо беречь. Возможно, я оказалась бы больше готова к этим испытаниям, если бы папа с мамой хоть немного посвящали нас в то, что было не совсем хорошо, даже если нехорошести не было, можно было добавить каких-нибудь мелких штрихов в чересчур радужную картину. Из девушки, сносно управляющейся с жизнью, я за год превратилась в бегающую по ночам и что-то кропающую на бумаге доходяжку. В последние дни у меня забрезжила надежда умереть на бегу. Но мое сердце справляется. Оно еще недостаточно распухло, чтобы порваться. Чего только не выдерживает тело, просто поразительно. Марафон, вот что могло бы стать для меня выходом. А что, почему бы не превратиться еще и в девушку, которая летает по всему миру, чтобы бегать. Марафон в Нью-Йорке, марафон в Лондоне, марафон в Берлине, Сиднее, далее везде. В мире наверняка проводится несколько марафонов в неделю. Я стала бы той, кто бегает и бегает, той, кто не улыбается, победив, не притормаживает, разорвав финишную ленточку, потому что деньги, слава, гламур — все это не интересует ее, только сам процесс, сам бег, и ходят слухи, что она убегает от огромной трагедии. Я хочу быть загадочной и окруженной слухами.
Раньше я думала, что люди не меняются. Человек может, конечно, сказать, что это он делать перестанет, а другое как раз начнет, что он изменится и станет так-то и так хорош, он все это пообещает, но ничего не произойдет, в глубине души человек мечтает всегда оставаться прежним. Так я всегда думала. Но ошибалась. Ужасные происшествия меняют человека. Внезапно человек начинает писать, летать по всему миру, бегать. Он теряет себя и находит что-то другое. Бегуны худеют. Если я буду бегать долго, то в конце концов от меня ничего не останется, я испарюсь и превращусь в воду и воздух. И землю. Чуть было не забыла ее назвать, но наверняка в нее я превращусь первым делом. Сколько-то килограмм земли. На них весной будет расти, например, мать-и-мачеха. Безусловно, быть мать-и- мачехой гораздо лучше, чем Юлией.
Насчет бега. Это началось во вторую или третью ночь в отеле. Вдруг я вылезла из кровати. Мне кажется, я не совсем понимала, что происходит, просто заметила, как бы вскользь, что я встала, оделась, спустилась в холл гостиницы и выбежала в город. Бегала всю ночь и лишь утром рухнула в кровать. А вечером купила себе кроссовки, треники и побежала снова. И теперь бегаю по ночам в чужом городе. Сотрудники служб здравоохранения конечно сочтут это явным симптомом душевного нездоровья. Когда человек носится как угорелый по незнакомому городу ночь за ночью, пора бить тревогу. Думаю, то, чем я сейчас занимаюсь, входит в первую десятку признаков того, что у человека поехала крыша. Но я стараюсь, во всяком случае. Не знаю, что именно я стараюсь сделать, но я прилагаю все усилия, во всяком случае бегаю я именно с этим чувством, что я делаю все от меня зависящее.
По ночам никаких бегунов не встречаю, но ближе к пяти-шести утра они начинают появляться на улицах. Сперва я думала, что они смотрят на мой костюм и кроссовки, на мой ритм и стиль бега и сравнивают, кто из нас в лучшей форме, но потом до меня дошло, что им любопытно лишь одно: а какие проблемы у меня, серьезнее, чем у них, или полегче. Лицо и глаза, вот на что они смотрят. Фигли, мои ланьи глаза ничего не выдадут. Большинство продолжают свой бег в твердой уверенности, что их проблемы в сто раз хуже моих. Думаю, они считают меня помешанной на худобе упертой девицей, которая наматывает круги перед школой. Да пусть думают что хотят.
11 апреля
Меня достало, что когда я бегу, волосы залепляют лицо, поэтому, проснувшись сегодня утром, я отправилась в парикмахерскую в одном из переулков рядом с Оксфорд-стрит, я несколько раз пробегала мимо ночью. Пока ждала, я листала лежавший на столике журнал. «Форбс». В нем я наткнулась на список одиннадцати самых опасных туристических маршрутов. Я сразу поняла, что в этом списке — ключ к решению моих проблем, поэтому взяла и выдрала его из журнала, пока парикмахеры не видели, и быстро сунула в карман. Потом одна из парикмахерш постригла меня совсем коротко, как Натали Портман, какой она была на премьере последней серии «Звездных войн». Я видела в газете ее фотографию из Канн, буквально месяц спустя после гибели мамы, папы и Тома, и она была такая хорошенькая, а Хайден Кристенсен держал ее за талию и улыбался непривычно нагло, словно бы они только что занимались сексом в лимузине, который подвозил их к красной дорожке. Помню, что почувствовала укол зависти, они счастливы, знамениты, их ждет целая жизнь, в которой все еще может произойти, а в моей жизни не будет уже ничего, потому что все уже произошло. То, чего люди боятся больше всего на свете, уже стряслось со мной, и этого не исправишь, не отменишь и не забудешь, даже если потом случится что-нибудь хорошее, вот именно этого я больше всего и боюсь, до смерти прямо, поэтому и мечтаю, чтобы все поскорее закончилось. Я боюсь, что жизнь никогда больше не будет хорошей, она разрушена, потому что разбилось то, что обязательно должно работать, чтобы работало все остальное, а без этого лучше не станет, потому что хорошему не к чему прилепиться. Мысль, что лучше не станет, невыносима. Да ладно. На самом деле мне не верится, что Натали могла переспать с Хайденом. Я думаю, что он недостаточно хорош для нее, я надеюсь. Пока он был подающим надежды рыцарем-джедаем, он мне нравился, но как только он изменил Оби-Вану и перешел на темную сторону силы, я его разлюбила, как и Натали, полагаю я, хотя на таких длительных съемках все, похоже, настолько сживаются вместе, что непременно влюбляются друг в дружку и заводят романы и уже не видят реальности, настоящая жизнь сливается с жизнью персонажей, которых они играют, поэтому я не очень-то верю в серьезность этих их романов. Но в любом случае Натали на той фотографии была пострижена почти что налысо, и теперь так же пострижена я.
