Доски моста отскрипели, отстучали под копытами Тамары, вот и подъем, тропинка к пещерам… Марина завела Тамару в кусты, а сама, пригибаясь, надеясь, что ее нельзя увидеть сверху, побежала к обрыву над рекой.
К самому входу в пещеру она подползла, потому что кусты там были низкими. Только тогда она вспомнила, что с Дэ можно говорить на расстоянии.
«Это я, не волнуйтесь», – сказала она мысленно.
Никто ей не ответил.
«Нет, – подумала Марина – они просто спят, они не услышали меня. Здесь толстый слой камня, мысли не проникают…» И, думая так, она не верила сама себе настолько, что поднялась во весь рост, не обращая внимания на то, заметят ее сверху или нет. Потому что она уже знала, что пещера пуста.
Марина нагнулась, входя в пещеру.
Выпрямилась. Внутри никого не было.
В углу валялся старый плащ лесничего и подушка, которые она еще ночью принесла из дома, кружка лежала на боку, и вода еще не успела впитаться в песок. Потом она увидела тапочки Севы. И разбросанные по полу лекарства.
Вот и все.
Ни записки, ни следа, ничего…
И вот тогда Марина забыла об осторожности, обо всем.
Она выбежала на обрыв и закричала:
– Сева, Дэ! Где вы? Откликнитесь!
Лес на том берегу был тих и мрачен, из-за него выползала громадная сизая туча, словно нужен был сильный дождь, чтобы смыть запах пожара.
Марина сбежала вниз, к реке. Там закричала снова. И снова никто не отозвался. Она прошла вдоль воды, почему-то надеясь, что сейчас увидит следы. Но и следов на берегу не оказалось.
Марина медленно взобралась на откос, выше пещеры, вышла на плоскую вершину обрыва, поросшую березами и молодыми елями. Ветерок шевелил листвой, и оттого казалось, что кто-то шепотом все время зовет ее. Но она понимала, что это не так.
Где же дядя Сергей? Марина остановилась, прислушиваясь, – если бы он был близко, она наверняка услышала бы треск мотоцикла. Что делать? Ждать его или скакать обратно в лесничество, поднимать людей, звонить в Москву?
Размышляя так, Марина спустилась к тропинке, бежавшей вдоль берега, и пошла к дороге, где оставила Тамару.
Но Тамары тоже не было. Наверное, она плохо привязала лошадь, и та ушла.
И тут на Марину навалилась смертельная усталость. Она медленно опустилась на траву и тихо заплакала. Надо было подняться, дойти до дороги, встретить дядю… А Марина сидела, словно во сне…
Вдруг кто-то дотронулся до ее плеча.
– Дядя Сережа, – сказала Марина, не поднимая головы, – они все исчезли. Наверное, их всех захватили кренги. И я не знаю, что теперь делать.
Дядя Сережа не ответил. Только фыркнул.
Марина оглянулась. Над ней стояла Тамара, наклонив большую умную голову, и ее карие глаза были совсем близко, так что можно было разглядеть жилки в белках.
– Ты где была? – спросила Марина укоризненно. – Если бы ты не ушла, мы бы уже были в лесничестве. Разве ты не понимаешь, как плохо?
Тамара еще ближе склонила голову, схватила мягкими губами ковбойку на плече девочки и мягко потянула вверх. Потом отошла на шаг и обернулась, как собака, которая зовет хозяина за собой.
Марина поднялась на ноги.
Тамара только этого и ждала. И сразу пошла в чащу.
Лошадь точно что-то знала, или ей казалось, что она знает.
Идти пришлось недалеко. Шагов через сто, в орешнике, Тамара остановилась, поджидая девочку.
Она стояла возле полузасыпанной землянки.
Землянка осталась со времен войны, когда здесь в лесах были партизаны, а потом проходила линия фронта.
Марина присела на корточки и заглянула туда.
В землянке был Сева. Он лежал у самого входа, локоть под голову, будто решил сладко выспаться в прохладе.
– Сева! – окликнула его Марина.
Тот не пошевельнулся, только пробормотал что-то во сне.
Марина нагнулась, чтобы получше ухватиться и вытащить Севу наружу, и тут заметила: в глубине землянки лежит кто-то еще. Она присмотрелась. Нет, это не Дэ. Там, прислонившись головой к влажной стенке, спал Олег.
– Олег?
Олег, не открывая глаз, быстро заговорил:
– Я ничего не скажу. Я ничего не знаю, я ничего не видел… Только не бейте!
И в этот момент со стороны дороги послышался треск мотоцикла.
Марина замерла. Треск мотора оборвался внизу.
Почему-то крикнув Тамаре: «Оставайся здесь!» – Марина кинулась к дороге.
– Дядя Сергей! – крикнула она, перепрыгивая через поваленные стволы. – Мы здесь! Скорее!
Еще через минуту она уже прижалась носом к его пропотевшему, пропахшему дымом кителю.
– Не беспокойся, ребенок, – сказал лесничий, осмотрев ребят. – Они спят, как сурки. Нормально спят. Только глубоко.
– Но их надо срочно разбудить! Может, это летаргический сон!
– Разбудим, что за спешка.
– Но ведь Дэ нет! Его нет нигде! А почему Олег здесь? Он же попался кренгам…
Дядя Сергей огляделся. Поляна у землянки гудела шмелями, пчелами, прыгали кузнечики, на них пикировали птицы, и над поляной стоял добрый медовый запах.
– Ты уверена? – спросил наконец лесничий. – Может, тебе что-нибудь показалось?
– Но ты же сам видел космический корабль! Ты видел кренга!
– Кренга?
– Ну, под видом бабушки.
– Да, конечно, под видом бабушки. – И сомнение в голосе лесничего все крепло. – Хотя, конечно…
– Ну, что? Ты мне уже не веришь?
– Я не о том. Я думаю. Ведь Олег мог вырваться от бабушки и прибежать сюда…
– Так разбуди его, спроси!
Лесник выпрямился. Из-за реки ветер принес запах гари.
– Трудно поверить…
И в Марине вновь поднялась волна отчаяния. Если Дэ попал к кренгам, если они улетели – кто, когда, как поверит ребятам? Ведь единственные люди во всей вселенной, кто знает о трагедии планеты-рудника, – это они.
– Как доказать?… – произнесла тихо Марина. – Ну, как доказать?
И в этот момент, словно подслушав отчаянные мысли Марины, над самыми головами, вынырнув из-за вершин берез, низко, беззвучно проплыл над ними черный шар кренгов, и до сознания Марины донесся тихий, прерывающийся голос Дэ:
– Прощайте, друзья. Простите меня… Прощайте.
Лесничий вскинул голову, глядя вслед шару.
– Ты слышал? – спросила Марина.
– Я слышал.
– Ты веришь мне?
– Верю.
