Я не люблю куртки серого цвета, это скучно, говорит Рашид. Но все нормально. Переживу.
КАК ЖЕ Я НЕ ПОДУМАЛА? ГДЕ БЫЛА МОЯ ГОЛОВА? говорит Анна-Лиза. Ты не можешь быстренько смотаться домой, обращается она уже к Курту, и привезти свитеров поярче. У тебя есть красный. Ты его почти не носишь.
КРАСНЫЙ ЦВЕТ ПОДОЙДЕТ? спрашивает она Рашида.
Красный я люблю, отвечает он.
Никуда я не поеду, говорит Курт.
Но это минутное дело, говорит Анна-Лиза.
Нет, говорит Курт.
Веди себя прилично!
И не надейся. Я не даю носить свои свитера людям, которые устраивают скандалы, да еще утверждают, что водят трак лучше меня.
ТЫ ТАК СКАЗАЛ, РАШИД? говорит Анна-Лиза.
Я так сказал потому, что это правда, говорит Рашид. Я учился в КАУАП.
Анна-Лиза чувствует, что у нее подгибаются коленки, а по телу растекается жаркая волна.
НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Она ахает три раза. ЭТО ПРОСТО ПОТРЯСАЮЩЕ, РАШИД. ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО. САМА АКАДЕМИЯ КАУАП! Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО ГОВОРЯТ В ТАКИХ СЛУЧАЯХ… ХОТЕЛОСЬ БЫ УВИДЕТЬ СВОИМИ ГЛАЗАМИ. ТРЮКИ ИЛИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ.
Нееееееееееееет, говорит Рашид, но сразу видно, что ему очень хочется.
ДААААААААААА, тянет Анна-Лиза и кричит остальным людям из контейнера: РЕБЯТА! РАШИД БУДЕТ ПОКАЗЫВАТЬ ТРЮКИ НА ТРАКЕ!
И все тут же начинают вопить: ТРЮКИ! ТРЮКИ! ДАЕШЬ ТРЮКИ!
Рашид поднимает руки вверх, уступая просьбам.
Ладно, говорит он, раз это вам так важно. Он залезает на трак, но Курт решительно мотает головой.
Даже не надейся, говорит Курт.
Держи себя в узде, Курт, говорит Анна-Лиза строго. Когда у человека гости, он должен дать им поиграть свой трак. Такое правило.
Но, говорит Курт.
Никаких но, говорит Анна-Лиза таким строгим тоном, что другие строгие тона по сравнению с ним журчат как ручейки, в которых обитают чудесные милые оляпки, только набившие себе брюшки завтраком.
Курт как побитая собака вылезает из кабины и отдает ключи Рашиду, а тот чуть не лопаясь от удовольствия садится в трак и заводит мотор.
Он подъезжает к ящику, поддевает его, затем быстро двигает вилами, так что ящик подлетает высоко в воздух. Пока он летит обратно, трак успевает сделать двойной пируэт, причем сам Рашид тем временем вылезает на крышу и исполняет отрывок из Stairway to Heaven, аккомпанируя себе на воображаемой гитаре. Затем он ныряет назад в кабину и успевает как раз подхватить вилами ящик и бережно опустить его на землю. На все про все уходит пара секунд, номер закончен, и зрители ревут от восторга. ПОТРЯСАЮЩЕ! кричит Анна-Лиза среди всеобщих аплодисментов.
Рашид кланяется на все стороны и пробует унять восторги публики.
Да ладно вам, ничего особенного, говорит он. Это же моя профессия. А в своей профессии я в мире лучший.
Курт стоит белого цвета. У него такой вид, будто его сейчас вырвет. Подходит Бад и спрашивает, что, пап, слабо тебе так?
Слабо не слабо, это не разговор, отвечает Курт. Еще вопрос, хочется ли мне тратить время на глупые трюки!
С этими словами Курт садится в свой желтый трак, хлопает дверцей и в ярости уезжает домой.
ПРОСТИТЕ ЕГО, говорит Анна-Лиза. ОН ПРОСТО ОЧЕНЬ УСТАЛ. НУ И В МОЗГАХ У НЕГО ЗАСОР, КАК ИЗВЕСТНО. НИЧЕГО, ПРОЧИСТИТСЯ. МОЖЕТ, КТО-НИБУДЬ ХОЧЕТ ЕЩЕ СУПА?
И так и получается, что они все в порту едят, танцуют, пьют, поют и дружат, а Курт лежит один в большой супружеской кровати и от злости даже уснуть не может.
Проснувшись утром, Курт видит, что Анна-Лиза сидит на кухне и вяжет свитер с норвежским флагом.
Утро доброе, щебечет Анна-Лиза.
Утро поганое, отвечает Курт.
Курт, нельзя так себя распускать, говорит Анна-Лиза. Разве от того только, что Рашид управляет траком лучше тебя, надо становиться вредным и глупым?
Это ты глупая, отвечает Курт.
Зато по крайней мере не вредная, отвечает Анна-Лиза. Неужели ты не понимаешь, как это потрясающе интересно, что Рашид со своими товарищами поселились на причале. Это же уникальный шанс завести новых друзей.
Все друзья, которые мне нужны, у меня уже есть, бурчит Курт. Чем это ты занимаешься?
Вяжу Рашиду яркий свитер, отвечает Анна-Лиза. У нас тут прохладно, а он, бедненький, привык к жаре.
Я против, говорит Курт. Мне не нравится, что ты так носишься с этим Рашидом, заботишься о нем, свитера ему вяжешь. Лучше б обо мне подумала, свитером порадовала.
Я и о тебе успеваю чуточку подумать, отвечает Анна-Лиза. Я, например, думаю, что ты обязан взять себя в руки. А еще я думаю, что тебе пора на работу.
А тебе? спрашивает Курт.
Ой, нет, какая тут работа. Во-первых, вся эта история настолько глубоко взволновала меня, что я не в состоянии думать ни о какой работе. К тому же у меня куча дел. Надо довязать свитер для Рашида, потом собрать все необходимые бумаги и подать прошение, чтобы им с Рашидом разрешили остаться в Норвегии, а потом я хочу сделать большой чан бабушкиного жаркого.
Тебе не кажется, что ты все чересчур усложняешь, а? говорит Курт.
Жизнь, отвечает Анна-Лиза, вообще штука сложная. У одного тебя не хватает взрослости понять это.
Настроение у Курта портится окончательно.
Бад! кричит он. Вставай! Нам с тобой, детям неразумным, пора на работу, а наша взрослая мама, которая одна понимает все на свете, будет сидеть дома и вязать идиотский свитер.
Вразвалочку входит Бад.
Приветик, мама, папа, поет он. Приветик, Курт и Лена, хотя вас дома нет, зачем же вам привет…
Довольно, Бад. Дальше мы помним. Возьми себе булку или что-нибудь и бежим. Мы опаздываем.
Курт с Бадом едут в порт.
У Курта такой кислый вид, будто он проглотил ящик лимонов.
Мы с Фатимой подумываем сбежать и жениться тайно, говорит Бад.
Вот оно что, говорит Курт.
Угу, говорит Бад. Я думал об этом всю ночь. По-моему, гениальная идея. Мы просто сбегаем из дому. Куда глаза глядят. А там спокойненько себе женимся.
Но раз ты мне это рассказываешь, совсем тайком уже не получится, напоминает Курт.
Черт, об этом я не подумал, огорчается Бад.
Вот видишь, говорит Курт. Ты должен наконец смириться с тем, что ты еще невероятно ребячлив и жизненного опыта у тебя с гулькин нос.
