– Что... кто... зачем... – Она не могла даже поднять руки,
настолько неожиданными и быстрыми были движения незнакомца. И так сильно давила
эта удавка на горло.
– Ты знаешь, – сказал он по-русски, и она все поняла. Через
столько лет, с внезапной досадой подумала Маланчук, через столько лет. А ведь
ее предупреждали. Последняя ясная мысль была о внучке. Как все нехорошо
получилось. Ее внучка в доме. Они не оставят ребенка в живых. Какое несчастье.
И этот убийца...
– Не трогайте ребенка, – успела прохрипеть она, но убийца
уже затягивал свою удавку. Она не сумела даже набрать воздуха, когда тьма
окончательно сомкнулась перед глазами. Убийца затянул удавку, прислушался. Он
знал, как умирают люди, и не мог ошибиться, услышав предсмертный хрип. Тело
обмякло. Он осторожно уложил погибшую на ковер, снял удавку. Затем подошел к
девочке. Ребенок недоверчиво смотрел на незнакомца. Незнакомец улыбнулся
девочке, протянул к ней руки и, подняв ребенка, пересадил ее в круглый манеж,
стоявший в углу, чтобы она не упала с дивана. Затем взял обе игрушки и перенес
их ребенку. Девочка улыбнулась незнакомцу. Этот дядя ей понравился.
Она сделала два шага и уселась прямо в манеже, двигая к себе
игрушки. Убийца перешагнул через труп ее бабушки и вышел из гостиной. Он был в
черных перчатках. Открыв дверь, огляделся. На улице никого не было. Убийца
вышел из дома, мягко прикрыв дверь. Он не стал ее запирать, чтобы не помешать
родителям девочки попасть в дом, когда они вернутся из Геттингена. Спустившись
вниз по лестнице, он прошел за дом, исчезая где-то на соседней улице.
Когда через полтора часа вернулись родители девочки, они
нашли Лизу в манеже, уснувшую между игрушками. Ее бабушка лежала в гостиной, не
подавая признаков жизни. Дочь испуганно бросилась к ней, решив, что у матери
был сердечный приступ. Она сразу позвонила в больницу, вызывая врачей и надеясь
спасти свою мать. И только тогда ее муж заметил нехарактерную для сердечного
приступа красную борозду вокруг шеи. Николай поднял трубку и позвонил в
полицию. Он так никогда и не узнал, чем занималась Зинаида Маланчук в своей
прежней жизни.
Москва. Россия. 12 мая 2006 года
Все неприятности начинаются с телефонного звонка. Он
протянул руку, снимая трубку. За последние годы он отвык от подобных
неожиданных звонков. Посмотрел на часы. Восьмой час утра...
– Тимур, – услышал он голос Наташи, – извини, что беспокою
тебя так рано. Но ты знаешь, Павел домой не вернулся...
– Как это не вернулся? – не понял Тимур, сразу просыпаясь. –
Он что, с ума сошел? Где он мог остаться? Подожди. Алло, ты меня слышишь?
Наташа? Ты что, плачешь? Что случилось? Почему он не вернулся?
– Это я хотела узнать у тебя, – услышал он ее голос, – мне
только сейчас сказали, что вчера вечером вас видели вместе. Эдуард Алексеевич,
наш сосед, видел, как вы сидели вместе в кафе. И поэтому я тебя разбудила. Где
Павел?
– Он позвонил мне вчера вечером, – вспомнил Тимур, – было
уже около девяти. Он был в плохом настроении и просил меня приехать. Я его
таким никогда в жизни не видел. Он был какой-то подавленный. Сидел один в кафе,
рядом с вашим домом. Тот самый «Чемпион». Когда я приехал, то увидел, что он
сидит за столиком и пьет. Можешь себе представить? Когда мужчина пьет в
одиночку. И тем более такой человек, как Павел. Я не понимал, что с ним
происходит. Он как-то путано говорил, вспоминал прошлые годы, нашу работу.
Потом снова пил. Много пил.
– И ты его бросил одного? – с горечью спросила Наташа.
– Как ты могла даже подумать такое? – обиделся Тимур. –
Конечно, я его не оставил. У каждого мужчины бывают такие тяжелые дни. Обычная
депрессия. Может, у него были неприятности на работе. Он ничего мне не сказал.
Только как-то неприятно усмехался и говорил, что его проблемы меня не касаются.
Можешь себе представить? А потом я его проводил до вашего дома. Я сам видел,
как он вошел в дом. Набрал код и открыл дверь в подъезд. А потом вошел в дом и
закрыл дверь. Только после этого я ушел. Может, он сел где-нибудь на лестнице и
заснул там? Он был в таком непривычном состоянии.
– Я уже четыре раза бегала вниз по лестницам, – вздохнула
Наташа, – его нигде нет. Тимур, я даже не знаю, что подумать. Почему ты не
позвонил мне, ничего не сказал?
– Зачем? Мы попрощались, и он сказал, что идет спать. Я не
хотел вас беспокоить...
– Беспокоить? – с укором переспросила Наташа. – Я всю ночь
не спала. С ума схожу, не понимаю, что случилось. Всех обзвонила. Хорошо, что
вас видел Эдуард Алексеевич. Я его только сейчас на лестнице встретила. Он мне
и сказал, что вас видел.
– Подожди, подожди. – Тимур поднялся. – Ты звонила ему на
мобильный?
– Конечно. Он отключен.
– Отключен? Ничего не понимаю. А его машина. Она на стоянке?
– Не знаю. Я не знаю, как туда звонить. Может, ты заедешь и
проверишь наши машины?
– Конечно, проверю, – немного растерянно сказал Караев. У
Паши был хороший «Мерседес», почти как новый. Как рассказывал Слепцов, ему
повезло. Эту машину перегнали для него друзья из Германии, и он, заняв деньги в
собственном банке, купил почти новый «Мерседес» за двадцать девять тысяч
долларов. А жене купил очень неплохой «Ситроен».
– Может, он куда-нибудь уехал? – предположил Тимур.
– Я ничего не знаю. Если уехал, то почему не позвонил. Он
вчера был на машине?
– Нет. Мы были недалеко от вашего дома, и он был без своего
автомобиля. Я сейчас к вам приеду. Нужно позвонить в соседние больницы – может,
ему на лестнице плохо стало с сердцем.
– Я уже звонила. – Было понятно, что она с трудом
сдерживается. – Я звонила во все три больницы, которые находятся рядом. Его
нигде нет. Я не знаю, что мне думать, Тимур. Мне так страшно...
– Я сейчас приеду, – сказал Тимур, – ты только меня дождись.
И никуда не уходи. Мы его обязательно найдем. Ты меня слышишь, Наташа? Сиди на
месте и жди меня.
Он бросился одеваться. Как могло такое случиться? Павел не
ребенок, ему уже пятьдесят восьмой год. Он обязан был предупредить Наташу о
своем опоздании. Куда он мог уйти? Вряд ли у него была новая пассия. С Наташей
он живет уже девять лет. Ей сорок восемь, она врач-терапевт, работает в
больнице заместителем главного врача. Очень толковая, умная, выдержанная
женщина. Павел познакомился с ней сразу после смерти своей первой супруги, еще
в девяносто шестом. На следующий год она переехала к нему. У нее уже взрослая
дочь, которой двадцать три года. Девушка встречается с хорошим парнем, и,
кажется, они собираются пожениться.
Тимур прошел в ванную и достал элетро-бритву. По старой
привычке он никогда не выходил из дома небритым, даже в подобных случаях. Что
могло произойти с Павлом? Почему вчера он был в таком настроении? И куда он мог
уехать? Ничего не понятно. Тимур взглянул в зеркало. Они с Павлом знакомы уже
больше двадцати лет. Он обязан был почувствовать состояние своего друга.
