– Что ты этим хочешь сказать?
– Нужно сегодня сделать запрос по европейским странам. Не
было ли у них за последние месяцы подобных случаев. Когда бывшие сотрудники и
агенты советских спецслужб умирали при невыясненных обстоятельствах. И тогда мы
сможем сделать свои выводы. Возможно, что это массовый ответ русской разведки
на поражение в начале девяностых. Возможно, что это попытка нас поссорить. Я не
знаю точного ответа. Но я знаю, что таких совпадений не бывает. Два убитых
бывших сотрудника КГБ в течение трех дней. Нужно проверять, Джеймс, и как можно
быстрее.
– Ты понимаешь, что будет, если ты окажешься прав? –
медленно и чуть запинаясь спросил Крейг.
Его напарник взглянул на него, ничего не ответив. Через час
они уже направляли запросы в Лэнгли, требуя уточнить по каналам европейских
отделов случаи внешне немотивированных убийств бывших сотрудников советских
спецслужб в Европе за последние два месяца. Особое внимание они просили
обратить на страны СНГ. Ответ пришел через четыре часа. И ответ ошеломил их
обоих. За последний месяц было совершено четыре таких убийства.
Четвертого мая на пляже в Юрмале был застрелен бывший
полковник КГБ Латвии Иварс Залькалис. Седьмого мая была задушена в своем доме в
Дудерштадте бывший капитан ГРУ Зинаида Маланчук, работавшая на
западногерманскую разведку с восемьдесят восьмого года. Двенадцатого мая в
Гласгоу, штат Кентукки, был зарезан бывший майор КГБ Алексей Труханов. В этот
же день в Грузии погиб при невыясненных обстоятельствах бизнесмен Георгий
Хучуа, бывший подполковник КГБ, которого сбросили со скалы со связанными
руками. Четыре убийства за последние две недели. Смерть Арона Гринберга была
пятым внешне немотивированным убийством, учитывая, что и он был бывшим
сотрудником советского КГБ.
– Это уже система, – согласился Крейг, – я звоню в Лэнгли.
Нужно принимать безотлагательные меры. Связаться с Москвой и потребовать их
объяснений. А заодно и поискать эту парочку, которая орудовала в Гласгоу и в
Детройте.
– Они опять не оставили отпечатков пальцев, – напомнил Кинг.
– Я уже попросил размножить и переслать их фотографию во все полицейские
участки, объявив их в списке наиболее разыскиваемых лиц ФБР.
– Но это нам ничего не даст. Они были в париках, – напомнил
Крейг, – хотя такая информация заставит их немного засуетиться. Если, конечно,
они снова достанут свои парики, чтобы подготовиться к очередному преступлению.
– Они могут объявиться в любой точке нашей страны, – напомнил
Кинг.
– Я позвоню в Лэнгли, – снова повторил, как заклинание,
Крейг, – нужно информировать их о наших подозрениях.
– Это уже не подозрения, – возразил его напарник, – это
упрямые факты, с которыми нам придется считаться. Нужно найти «ликвидаторов», и
тогда у нас будут необходимые доказательства их вины.
– Где мы теперь их найдем? – поинтересовался Крейг. – Ты сам
сказал, что они могут быть в любой точке нашей страны.
– Мы должны оказаться там раньше, – предложил Кинг. – В
нашей стране не так много бывших агентов. Нужно сыграть на опережение, если мы
уже знаем, в чем состоит их игра. Давай проверим, сколько человек живут в нашей
стране. Их не должно быть очень много. Давай проверим по нашим данным.
Крейг молча кивнул. Ночью они вылетели из Детройта. Начался
сильный ливень, вокруг били молнии. Их небольшой самолет подбрасывало в разные
стороны, но оба сотрудника ЦРУ не обращали внимание на турбулентность, занятые
разговорами о предстоящей проверке. Нужный им список не мог быть получен ни в
Детройте и нигде в мире. Только компьютеры, изолированные от внешнего
воздействия и находящиеся в самом Лэнгли, могли выдать необходимую им
информацию.
К ним вышел озабоченный пилот, который объявил, что их
самолет попал в зону турбулентности и сейчас их немного потрясет. Крейг
поморщился, Кинг просто пожал плечами. Самолет трясло так, словно кто-то
невидимый хотел разорвать лайнер пополам. Через час тряска закончилась, и еще
примерно через полчаса они наконец пошли на посадку.
Еще через час оба сидели в компьютерном центре Лэнгли, с
нетерпением ожидая результатов затребованных ими списков. Пришлось
согласовывать их выдачу с заместителем директора ЦРУ и проверять возможную
степень их допуска. После чего им наконец разрешили получить эти списки. Ради
справедливости стоит признать, что, несмотря на поражение в холодный войне и
полный распад в начале девяностых, массового перехода бывших советских агентов
на чужую сторону не наблюдалось. Бывшие советские офицеры предпочитали
устраиваться на работу носильщиками или швейцарами, умирать с голоду, сходить с
ума, стреляться, но не изменять своей Родине и тем принципам, которые у них
оставались. Именно поэтому предателей было не так много. Их презирали обе
стороны. И в Москве, и в Вашингтоне.
В списке было четырнадцать фамилий. И первая фамилия майора
Станислава Александровича Левченко, который работал в Токио и был приговорен к
расстрелу в тысячу девятьсот восемьдесят первом году. Он работал на ЦРУ с
семьдесят пятого, а через четыре года его вывезли в Америку. Левченко сдал сеть
агентов КГБ в Японии. В настоящее время он проживал в Нью-Йорке и сотрудничал с
газетой «Новое русское слово».
Вторым в списке шел полковник военной разведки Бохан,
который работал на ЦРУ с семьдесят шестого года. В справке специально
оговаривалось, что благодаря Бохану был разоблачен особо ценный агент КГБ в
ЦРУ, или, как его называли на профессиональном слэнге, «rent-a-spy» Уильям
Кампалайс. В восемьдесят пятом году за Боханом установили слежку в Греции, где
он был в командировке, но его удалось переправить в США, где ему гарантировали
программу «защиты свидетелей».
Следующим в списке находился подполковник Службы внешней
разведки России Олег Морозов, который работал в Италии в качестве представителя
внешнеторговой фирмы еще до распада Советского Союза и был завербован ЦРУ. В
девяносто пятом он сумел сбежать с семьей в Швейцарию, откуда его переправили в
США. В списке указывался его новый адрес, где он проживал вместе со своей
семьей.
Четвертым в списке был полковник военной разведки Евгений
Ползунов, работавший на ЦРУ с восемьдесят восьмого года. Он был специалистом по
странам Ближнего Востока, и его информация оказалась очень ценной во время
первой войны коалиции союзников во главе с американцами против Ирака, когда Ползунов
передал, что советское правительство не готово поддержать Саддама в его
оккупации Кувейта. Учитывая сложное внешнеэкономическое положение СССР, было
решено предложить Советскому Союзу немалые «отступные», которые должны были
заплатить арабские шейхи за невмешательство Москвы в войну на стороне Саддама
Хусейна. Банкир Геращенко вылетел в Саудовскую Аравию для переговоров и
получения денег. Горбачев и бывшее советское руководство просто «продали»
Саддама и свои интересы за круглую сумму. Американские войска довольно быстро
разгромили Ирак в ходе скоротечной операции «Буря в пустыне» и освободили
Кувейт. А полученные деньги не спасли ни самого Горбачева, ни разваливающуюся
страну. Никто не смог даже просчитать, что в случае затяжки войны цены на нефть
поползут наверх и это сможет спасти советскую экономику. Страной руководили
дилетанты, не умеющие стратегически мыслить.
