– Номер мобильного телефона подполковника Сизоненко был
среди записанных номеров в аппарате убитого лже-Саевича, – предъявил последний
козырь Маляров, – этот факт дает безусловное основание для выдачи санкции на
задержание Сизоненко. Хотя бы на двое суток.
– У половины квартирных воров города есть этот номер
телефона, – окончательно разозлился заместитель прокурора города. – И на этом
основании вы требуете санкции на его задержание? А если у какого-нибудь
банкира, замешанного в коррупции, найдут номер телефона президента или министра
внутренних дел, значит, вы придете завтра ко мне с просьбой разрешить их
допросить или задержать? Хватит, Маляров, это уже несерьезно. Все ваши
соображения по данному делу должны быть исключительно в рамках закона. Лавров
решит – нужно ли вызывать Сизоненко на допрос или нет. У меня все.
Маляров поднялся. Пошел к двери, не прощаясь. Затем
обернулся.
– А если Караева сегодня убьют, то тогда вы мне поверите? –
спросил он, обращаясь к Ефремову.
Тот резко махнул рукой, словно выгоняя подполковника. Когда
Маляров вышел, Аркадий Павлович достал дрожащей рукой платок и вытер лицо.
– Партизан чертов, – прошептал он, – никакой дисциплины.
Немного подумав, он поднял трубку внутреннего телефона.
– Лавров? Что там у тебя?
– Работаем, – ответил следователь, – я хочу вызвать на
допрос Наталью Слепцову. Она была в таком состоянии, что мы не могли в тот день
с ней нормально поговорить. Может быть, она сумеет вспомнить, куда должен был
уехать ее муж. Или какие-нибудь подробности.
– Ты лучше сам к ней поезжай, – предложил Ефремов. – И мужа
ее мы пока нигде не нашли. Поезжай и переговори. Постарайся ее успокоить. А то
наши «пинкертоны» из уголовного розыска скоро начнут подозревать наши
спецслужбы в похищении Слепцова. Может, его исчезновение связано с работой в
банке. Ты об этом подумай.
– Я проверял. Но он там на обычной рядовой должности. И
очень небольшой оклад. Это вызывает у меня определенные вопросы.
– Какие вопросы, почему?
– Он приобрел две дорогие машины, квартиру на Большой
Полянке. Причем заплатил сразу всю сумму. Откуда у бывшего полковника такие
возможности? Я думаю, нам нужно все тщательно проверить.
– Проверяй, – согласился Ефремов, – и когда вернешься после
своих визитов в больницу и к Слепцовой, зайди ко мне. Побеседуем, посоветуемся.
У оперативников появились новые факты, может, их тоже стоит принять во
внимание. Но только без авантюризма. Все будем решать спокойно. И в рамках
закона. Ты меня понимаешь, Лавров?
Лос-Анджелес. Штат Калифорния 16 мая 2006 года
Он никогда не любил эту страну. Впрочем, если его бы
попросили уточнить, какую страну он любил, он бы не сумел ответить. Родившийся
в шестьдесят четвертом, Константин Уранов был одним из тех мальчиков, которых
называли в столице «мажорами». С раннего детства у него было все. Отец был
генералом-связистом, а мать занимала большую должность в профсоюзах, была одним
из руководителей профсоюза культуры. Он был единственным ребенком в семье. И
поздним ребенком, отцу было уже далеко за сорок, а матери тридцать шесть.
Может, поэтому он был особенно любимым. Врачи вынесли категорический приговор –
у его матери не могло быть больше детей.
С раннего детства его окружала любовь и забота родных и
близких. В их роскошной пятикомнатной квартире с ним постоянно находилась няня,
которая поселилась в одной из комнат, чтобы всегда быть с мальчиком. Его отдали
в лучшую школу с французским уклоном, нанимали частных педагогов. Он выучил два
иностранных языка – французский и английский, причем на первом он говорил так
же хорошо, как и на русском. В летние месяцы они выезжали на дачу или отдыхали
в Восточной Германии, куда часто приглашали отца. Войну его отец закончил в
Берлине двадцатитрехлетним майором. И Героем Советского Союза. Может, поэтому
он уже в сорок лет был генералом и отвечал за линии правительственной связи.
Закончив школу, Константин поступил в МГИМО, куда обычно
отдавали отпрысков известных фамилий. Это был один из лучших вузов страны.
Обучение давалось ему легко. Иностранные языки он хорошо знал, а все остальные
предметы можно было сдавать, особенно не напрягаясь. К тому же довольно быстро
выяснилось, что у студента фотографическая память, когда он легко запоминал
целые страницы текстов.
Если не считать небольшого недоразумения, происшедшего с ним
на третьем курсе, можно было считать его студенческие годы почти лучшими в его
жизни. На третьем курсе он поехал кататься с приятелем, учившимся с ним на
одном курсе. Приятель приехал в Москву из Грузии, его отец был одним из главных
виноделов солнечной республики. У мальчика была «Волга», которую ему подарил
отец в день восемнадцатилетия. На этой машине они и перевернулись. Оба попали в
больницу, а одна из находившихся в салоне девочек погибла. Скандал удалось
замять. Но неприятный осадок остался. К тому же отец Константина решил не
отдавать свою «Волгу» сыну, о которой тот давно мечтал. Пришлось терпеть до
пятого курса, когда наконец отец передал ему ключи от машины.
Как и все поздние дети, Константин был развитым и умным
ребенком. К тому же и обладал приятной внешностью. Впервые он познал женщину в
пятнадцатилетнем возрасте, когда переспал с одной из кухарок, работавших на
соседней с ними даче. Затем были другие женщины. Молодые и красивые. Но мысль о
том, что впервые он потерял девственность с сорокалетней немолодой женщиной, к
тому же занимавшей определенную, гораздо более низкую, ступень на социальной
лестнице, была ему отвратительна. Может, поэтому он относился к своим будущим
подругам свысока, лишь позволяя им любить себя и часто забавляясь
полусадистскими играми.
В восемьдесят шестом, когда он заканчивал институт, его
послали на стажировку в Великобританию. Он пробыл там только три месяца, но ему
понравился Лондон с его двухэтажными автобусами, чопорными горожанами, красными
будками телефонов. Более всего ему понравился независимый образ жизни англичан.
Когда он вернулся в Москву, ему предложили работать в органах Государственной
безопасности.
Он закончил институт на «отлично», великолепно владел двумя
языками, его семья представляла собой образец гордости советского народа. Отец
– генерал-лейтенант и Герой Советского Союза, а мать – крупный профсоюзный
деятель. Казалось, что все идет так, как должно было идти. Ему понравилась
заграничная командировка, и он с радостью согласился снова пойти учиться.
Теперь уже на профессионального разведчика.
Учеба снова давалась ему легко. Правда, педагоги отмечали
его трудный характер, некоторый снобизм в отношениях с товарищами,
индивидуализм, пренебрежение к общепринятым нормам поведения. Но пока он
держался в определенных рамках, его терпели. В девяностом году неожиданно умер
отец. В девяносто первом Уранова послали в командировку, но не во Францию, куда
он надеялся попасть со своими знаниями языков, а в Сенегал. Это было обидно и
несправедливо. Тогда впервые он подумал, что отец ушел очень не вовремя. Если
бы он был жив, то, возможно, Константин получил бы распределение в лучшее
место. В Сенегале было жарко и грязно. К тому же на юге начались волнения
местных племен. Единственное, чем можно было заняться, это напиваться до истерики
в местных барах и спать с темнокожими красавицами, у которых был свой,
специфический запах.
