Именно этим Дрейк и занялся.
А занявшись, сильно удивился. Потому что незаметно для себя увлекся и в какой-то момент осознал, что от души наслаждается происходящим.
Пока ужинали в выбранном Дрейком ресторане, Бернарда задала по меньшей мере пару сотен вопросов. Это вообще было ее отличительной чертой: постоянно о чем-нибудь спрашивать. Об Уровнях, их природе, устройстве, переходах, материках, островах, животных, людях; как, зачем, почему? Но начальник не роптал: отвечал терпеливо, подробно, несколькими замаскированными словами наводя на мысли о следующем вопросе, чтобы поток их не прекращался, и не наступала ненужная тишина.
Бернарда повзрослела. Он отметил это краем глаза, наблюдая за движениями, приобретающими все большую отточенность и грацию. Стала более серьезной, собранной и… после сегодняшнего открытия грустной.
Это терзало. Проведя некоторое время в замешательстве от неожиданно возникших чувств, Дрейк был вынужден признать: ее грусть царапала сердце. Странно и непривычно, но факт оставался фактом – он становился чувствительным к мелочам, особенно в том случае, когда они касались ее. Еще через пять минут всплыло отчетливое желание зажечь, вернуть жизнь и улыбку в глаза сидящей напротив женщины. Кто знает, надолго ли они вместе? Как повернется история? Что окажется возможным, а что навсегда ляжет сверху грузом несбывшегося. Но так или иначе пока еще есть в запасе совместные минуты и шанс на счастье, Дрейк хотел видеть Дину сияющей.
И тогда его понесло. Как мальчишку. Опытного, умудренного жизнью, циничного и давно уже немолодого, но все равно мальчишку.
Витрины магазинов слепили яркостью красок и ламп, а глаза Бернарды оставались широко распахнутыми от изумления.
Самый дорогой бутик? Конечно, нам исключительно сюда. Ничего не нужно делать, просто доверься вышколенным ассистентам, они подберут все самое лучшее.
Ее переодевали бесконечно количество раз. Блузы, костюмы, юбки, каблуки, аксессуары… За полчаса Бернарда побывала сотней различных Леди: невозможно утонченной, аристократически изысканной, забавно-игривой, чинно-строгой, растрепанно-дикой, модно-элегантной, оглушающе-дорогой, оставаясь во всяком наряде неизменно красивой…
Дрейк получал непередаваемое удовольствие, сидя на широком кожаном диване, наблюдая за работой профессиональных стилистов. Как можно не любить шопинг с женщиной? Ведь это все равно, что привести с собой любимую (в хорошем смысле слова) игрушку для того, чтобы о ней позаботились, упаковали, нарядили и оставили довольной.
А как трогательно и беспомощно Ди косилась на него «мол, зачем?» и как недоверчиво смотрела на свое отражение в зеркале после. Он не стал спрашивать, что из баснословно дорогой коллекции ей понравилось больше всего, незаметно дал знак управляющему доставить на дом все, после чего аккуратно вывел ошалевшую даму в холл, чтобы представить ее другим прелестям жизни…
Обувь должна подчеркивать красоту и стройность ног… Да, даже с такими каблуками она может быть удобной. А пересохшее горло нужно смачивать шампанским. Видишь, уже принесли? Сладковато-кислое, умеренно пузырящееся – это особый сорт, редкий, исключительно хорошо подходящий для того, чтобы подчеркивать искристые моменты жизни. Зачем нужно разнообразие сумочек? Потому что каждая дизайнерская работа уникальна, а женщина должна иметь выбор, тем более женщина с тонким вкусом…
А украшения? Они подчеркивают и оттеняют, заявляют о том, что вокруг есть тот, кто ценит. Нет, это не цирконий, этот замечательный камень идеальной чистоты и огранки – бриллиант. Что значит нет? Какое странное слово… И к чему его говорить, если все равно не сработает? Улыбка. Теплый взгляд. Просто протяни руку… это все, что от тебя требуется.
Стук сердца, смущение, ее желание его поколотить, блеск глаз, радость близости, водоворот эмоций.
Дрейк был заворожен.
Такого не было в прошлом.
Такого не было никогда в жизни.
Шли втроем. Она впереди, он чуть позади, и снег повсюду.
Крупинки падали на ее волосы и ресницы, вырывался из приоткрытых губ пар, жар от смущения и шампанского тлел на щеках, а глаза блестели, как два ночных озера. Она стыдилась, что позволила себе провести последние два часа свободно и радостно, без угрызений совести, окруженная заботой и роскошью. А теперь хотела сбежать.
Дрейк чувствовал это, а потому окликнул, прежде чем Дина успела придумать отговорку и исчезнуть. Подошел ближе, положил руки на машину, по обе стороны от одетых в бежевое элегантное пальто плечей и улыбнулся. Так близко… Так хорошо. И кругом голова.
Заигрался.
И едва не назвал ее «Ди». Удержался в последний момент.
– Бернарда, это был хороший вечер, спасибо тебе за него.
«Мне спасибо? Это тебе спасибо…» – ответили ее глаза, после чего она – чудесная и наивная – снова смутилась и отвернулась, чтобы ни жестом, ни взглядом не выдать большего. Именно того, что он так желал видеть.
– Я могу попросить себя об одолжении?
– Одолжении? – спросила и засмеялась. – Ты часто просишь об одолжениях, Дрейк?
Он улыбнулся.
– Никогда. Но сегодня я сделаю исключение, потому что хочу, чтобы ты согласилась добровольно. Без хитрых правдоподобно звучащих причин, которыми могу подтолкнуть тебя.
Честно. Непривычно открыто. Но Дрейку был важен ее ответ, не «его», вложенный в чужие уста.
– В чем оно заключается?
Заметив непривычную серьезность, она теперь смотрела внимательно, пытливо.
– Проведи эту ночь у меня, – посмотрев на приоткрывшиеся в удивлении губы, он едва смог оторвать от них взгляд. О, Господи, не сейчас… может быть, когда-нибудь… И тут же почувствовал, что опять налился, сделался тяжелым и разбухшим между ног. Пришлось приложить усилие, чтобы голос звучал спокойно. – Ты знаешь, я не могу тебя коснуться. Но мне было бы приятно, если бы ты просто побыла рядом.
Секундное замешательство и легкий, как перышко, тихий ответ:
– Хорошо.
И уже через минуту серебристый седан, неся в темном салоне двоих, летел по дороге к дому, который за последние несколько столетий еще ни разу не принимал гостей.
Она уснула.
Дрейк как можно тише отложил газету, которую просматривал, и положил руку на подлокотник кресла. Еще пятнадцать минут назад ее взгляд, щекочущий и невесомый, скользил по его телу: вытянутым на пуфе ногам в брюках, животу, пряжке ремня, по расстегнутой (особенно часто) у горла рубашке, плечам, лицу, губам. Каждый раз, когда взгляд Ди доползал до губ, ему хотелось улыбаться. Но тогда бы она не уснула.
И все это время он чувствовал внутри странный клубок эмоций, в первую очередь удивление от того, что решил привести кого-то домой.
Дрейк с усилием заставил себя отвести взгляд от разметавшихся по (его) подушке женских волос и закутавшейся в (его) одеяло фигуру и посмотрел на одиноко горящий возле кресла торшер.
