Получив в домашнее задание не только осмысление сказанного, но так же совершение вечерней прогулки по городу на час (кто бы знал, зачем?), я поднялась со стула и взяла в руки сумку.
Дрейк уже с кем-то разговаривал по телефону. Я хотела махнуть рукой на прощание и выйти, но в этот момент он закончил разговор и обратился ко мне:
– Кстати, Бернарда, займись и своим внешним видом, приведи свое тело в форму.
– Что?
От неожиданности я едва не выпустила сумочку из рук. Небрежно сказанные Дрейком слова стрелой пронеслись через мозг, заставив вспыхнуть от смеси стыда, негодования и обиды. Руки беспомощно прошлись по бедрам, будто стараясь их прикрыть, а губы задрожали.
– Если вам не нравится, как я выгляжу (от волнения я начисто забыла, что мы перешли на «ты»)….
– Мне все равно, как ты выглядишь, – холодно и жестко отрезал тот. – Но это принесет положительный результат процессу обучению и напрямую относится к тому, о чем мы только что говорили.
Его глаза сузились, а рот искривила недобрая усмешка.
– Кстати, обида – это тоже негативная реакция на слова, от которой тебе придется избавиться.
– Тьфу! – только и ответила я, после чего пулей вылетела из класса, едва не сбив с ног какого-то очередного гиганта, взращенного похоже на тех же нитратах, что и «ежик».
– Дрейк, что это было? – раздался позади мужской голос.
– Не обращай внимания, Рен. Пойдем в другой кабинет, там будет удобнее говорить.
Тьфу! Я еще раз сплюнула себе под ноги и на всех парах понеслась к выходу, забыв о том, что могла бы сразу переместиться домой.
* * *
Вечерняя прогулка по Нордейлу не принесла ни морального, ни эстетического удовлетворения. Обещанный час я провела на улицах, стараясь не замечать повсеместно жующих, похрустывающих, откусывающих, вгрызающихся в плоть гастрономических изысков ртов. Булки, сэндвичи, пиццы, паниини, жареный картофель в пакетиках, сосиски в тесте, куриные крылышки барбекю – чего только не было в руках идущих навстречу людей. И как я раньше не замечала такого количества проглотов на улицах? Кафе и рестораны огибались мной по широкой дуге, но от них все равно долетал дразнящий ноздри запах, и рот наливался слюной, как затопленный с пробоиной резервуар. Желудок, не получивший с утра ни единой крохи, выводил «буль»-серенады.
А я никак не могла оправиться от брошенных Дрейком слов. Мне, конечно, и раньше говорили, что я не газель, но чтобы вот так прямо и жестко?
Усевшись в сумерках на высокий бордюр, окружавший декоративную клумбу, я смотрела прямо перед собой, не замечая людей. А они ходили мимо, смеялись, группами вываливали из стоящего неподалеку кинотеатра, громогласно обсуждая какой-то просмотренный фильм, кучковались на лавочках. Из дверей тянуло теплом и поп-корном. Неторопливо темнело небо, зажигались фонари. Мимо прошла дама на высоченных шпильках, ведя на поводке собачку «лохматый шарик». Собачка обнюхала что-то у моих ног, чихнула, подняв клубок пыли, и понеслась вслед за статной хозяйкой; я проводила их грустными глазами.
Не ирония ли? Впервые иметь в кармане столько денег и не быть способным их потратить на то, что хочется. А ведь столько раз мечталось, чтобы хоть копейка в кармане завалялась….
Небо окрасилось фиолетовым с одного края и полностью потемнело с другого. Красиво. Оттенки бы порадовали глаз, если бы на душе не было так тяжело.
Что и как теперь есть? Ведь ни диет, ни подходов к этому не знала. Конечно, на столе в гостиной стоял ноутбук, но как-то все не было времени его даже открыть, узнать, есть ли здесь интернет, чем он отличается от нашего. Придется что-то читать. Должны найтись диеты, ведь не у одной меня такая беда….
Две подружки лет восемнадцати на вид, заливаясь смехом, прошествовали мимо бордюра, о чем-то посовещались и свернули к лотку с мороженым, стоявшему на другой стороне улицы.
«Может, мне тоже? Ну, хоть последнее в честь завершения „коровьего“ этапа жизни?»
Перед глазами тут же всплыл Дрейк – жесткого выражения его лица хватило для того, чтобы ноги не понесли через дорогу, а попа намертво приклеилась к парапету.
Я горестно отвернулась.
Хотела учиться, значит, придется терпеть и лишения. Тем более дом, машина, деньги…. Наверное, мороженое, конфеты и пиццы – это не так много в жизни, и, может быть, даже легко переживется…. Может быть.
Я поднялась и побрела домой.
В свете фонарей на щеках предательски блестели влажные дорожки.
– Я не говорил полностью отказаться от еды! – бушевал Дрейк. Если словом «бушевал» можно было описать чуть более напористый тон его голоса, нежели обычно. – С тебя не будет толка, если будешь сидеть передо мной с темными кругами под глазами и валиться от усталости.
Я поморщилась и отвернулась к окну.
К тому времени, когда в плече завибрировал чип, мне едва ли удалось заснуть на пару часов. Желудок терзал, мяукал, истошно вопил, затихал на минуту, а затем снова умолял о еде, в то время как мозг потерял всякий аппетит ко всему, что пахнет, хрустит или тает на языке. Метания и рев внутри утробы продолжались всю ночь, но прочно заблокировавшее рот сознание осталось непреклонным.
– А теперь вместо того, чтобы начинать занятие, я должен тебя кормить!
Я вдруг не выдержала и взорвалась. Бессонная ночь дала о себе знать.
– Не нужно меня кормить! Сами сказали – «корова»! Буду исправляться….
Дрейк на подобную истерическую реакцию отозвался удивленным взглядом.
– Слово «корова» если и звучало, то только у тебя в голове. А сейчас собирайся, пойдем в кафе.
Я попыталась придать своему лицу упрямое выражение, но как только увидела, насколько жестким может стать лицо Начальника, тут же осела.
– Не смей тратить мое время на дурость, – тихо, но отчетливо сказал он. – Встала и пошла за мной. Молча.
Я встала и пошла. Молча.
Стараясь не давиться булкой с повидлом, и это уже после жареных яиц, куска хлеба с маслом и сыром и фруктового салата, я слушала лекцию сидящего напротив Дрейка о здоровом питании.
– Следить за собой не означает отказываться от всего подряд. Но это смена привычек, разумный и осознанный выбор качественных продуктов, вместо всего того, чем ты обычно давишься без раздумий.
В этот момент я действительно подавилась булкой и быстро запила все чаем, чтобы не закашляться. Было невероятно дискомфортно выслушивать нравоучения подобного рода от мужчины, тем более собственного начальника – все равно, что выйти голышом на сцену во время премьеры детского спектакля.
Я отложила недоеденную булку и, набравшись храбрости, в конце концов призналась:
– Я не от желания насолить не ела. Просто…. понимаете….
– Мы, кажется, перешли на «ты», нет?
