Ни пространства, ни времени.
Сколько я сидела здесь и зачем? Этот пляж, созданный воображением, успокаивал и позволял подумать, подумать сидя, как человек, а не как висящий в пустоте разум.
Океан тихо набегал на мелкий песок, ласкал, гладил, о чем-то шептал. Поленья в костре никогда не перегорали. Не хотелось даже поворачиваться, чтобы узнать, что за спиной – там будет то, что захочет увидеть разум – дом, бунгало, лес, снова океан или даже люди… Живые или давно ушедшие.
Ночь обволакивала мягким, не душным теплом; тихо пела колыбельную листва.
Миры вдалеке перемигивались.
Стоило разуму взбрыкнуть, рвануть к одному из них, и минутная иллюзия спокойствия и уединения рассыпалась бы на миллионы сверкающих частиц, вернулась бы в состояние живой материи, способной обратиться в иную иллюзию, выполнить новое пожелание требовательной мысли. Но пока здесь было хорошо. И покоя нарушать не хотелось.
Куда идти, когда не знаешь направления?
В какой-то момент (минуту, час, столетие? спустя) на темном пляже, вдалеке, почти у самой кромки воды, появилась фигура в длинном плаще, лицо полностью скрывал капюшон.
Женщина.
Гостья не была человеческой «женщиной» в привычном понимании, и, все же, искра ее была именно женской.
Продолжая смотреть на волны, я не испытала ни испуга, ни волнения, лишь легкое любопытство, какое приходит, когда неожиданно возвращается хорошо знакомый друг, ушедший по делам час назад. Ко мне приближалась сущность – обитатель Вселенной, наблюдатель, иногда помощник, избегающий воплощений в физическую форму.
Песок не скрипел под ее ногами, а плащ не колыхался. Она просто подошла и опустилась рядом, как давняя подруга, не здороваясь и не сбрасывая с лица капюшона, из-под которого, как мне показалось, лился мягкий свет.
Мы помолчали, глядя на звезды-миры.
– Сидишь, – мягко и больше утвердительно заключила она.
Был ли голос?
– Сижу.
– Почему не идешь домой?
Дом – это тот свет позади? Покой, из которого можно начать новую дорогу?
Мои руки светились, состояли из множества золотистых молекул, вращающихся вокруг собственной оси – женские руки человеческого тела. Я почему-то выбрала именно их…
– Я еще успею домой. Мне бы назад.
Она кивнула. Ни шороха одежды, ни дыхания, ни ощущения присутствия кого-то еще на берегу.
По какой-то странной причине, я знала, что сидящее рядом существо – друг.
– Ты хочешь вернуться туда, откуда пришла. Зачем?
Мой разум вздрогнул; океан подернулся золотистой рябью, дно мигнуло.
– Не знаю, но так правильно. Вот только не могу вспомнить куда …
Гостья долго молчала; время растянулось и застыло неподвижно. Потом она вдруг добавила.
– Я подарю тебе кое-что – способность соприкосновения со всеми живыми объектами. В тебе много любви, ты заслуживаешь.
Пламя костра играло с поленьями, облизывало, обволакивало, наслаждалось близостью.
– Зачем мне? Какими объектами? Здесь я касаюсь всего и сразу. Здесь все едино.
– Чаша весов склонилась, он изменил ее. Теперь ты в рядах Сильных, но и слабым захочется твоего тепла.
– О чем ты говоришь? Кто изменил? Я не понимаю.
Голубоватая искра неспешно отделилась от женщины и плавными зигзагами подплыла ко мне по воздуху. Она была теплая, по-своему красивая. Не спрашивая разрешения, она скользнула внутрь и расплылась там, смешиваясь с золотым светом. Немного непривычно, но приятно, теперь она была частью меня.
– Ты вспомнишь. Он уже идет за тобой, он покажет дорогу.
– Кто?
Впервые за все это время на поверхность пробилось волнение. Я резко обернулась – с челки ссыпался ворох искорок, иллюзорное тело засияло ярче.
– Кто идет?
Но ее уже не было.
Ни фигуры, ни темного плаща, ни капюшона, ни мягкого голоса. Никого рядом.
Потрескивал рядом теплый костер, мурчали о своем иллюзорные волны, темнело над головой небо со множеством далеких и близких миров.
Ночь и таинственный остров.
Очередная иллюзия уставшего от скитаний разума.
* * *
Любой воплощенный мир – это игровая площадка с набором правил, позволяющая испытать разнообразный набор эмоций, складывающийся в определенный опыт. Прожить, прочувствовать, пропустить, познать – именно за этим приходит на выбранную площадку каждый. А перед входом неизменно подписывает обязательство, наложенное игрой – забыть, о том, кто ты на самом деле есть.
Конечно, забыть.
А как же еще прочувствовать глубину и разнообразие чувственного спектра, если исключить из него важные составляющие, такие как волнение, неуверенность, страх?
Как почувствовать страх, зная, что ты всемогущ? Как расстроиться от потери кого-то, зная, что они не умерли, а лишь ушли с той игровой площадки, на которой остался ты? Они уже прошли свой опыт, а ты еще нет, значит, играй… Значит, верь, борись. Как бороться, осознавая в себе силу Творца, а не слабость простого человека? Как горевать об отсутствии вещей, имея возможность их мгновенно создавать?
Никак. Невозможно.
Поэтому забыть о собственных возможностях – это единственное и самое важное условие для входа в любую игру. Невозможно играть по правилам и в пределах ограничений, помня о том, что их на самом деле нет.
Находясь на Уровнях, Дрейк помнил о потере собственных возможностей лишь частично. Здесь же, в бесчисленном потоке информации без ограничений, он вспомнил все и, наконец, стал тем, кем хотел стать так давно – чистой энергией, соприкоснувшейся с Истоком. А вместе с тем осознал и еще одну важную вещь – память об этом месте не стала бы подспорьем для жизни в любом из миров – она стала бы препятствием. Стоять на разных ступенях развития по меньшей мере не интересно – одни беспрекословно подчиняются иллюзорным рамкам, другие видят их насквозь, теряя смысл существования на выбранной площадке.
Получается, забытье зачастую полезно. Истинное знание о могуществе дарит гармонию и покой. Забытье же обуславливает наличие слабости и страха, тем самым позволяет глубоко прочувствовать выбранный опыт, а не просмотреть на его проживание, оставаясь лишь безучастным наблюдателем.
Именно здесь, в Коридоре между Мирами, Дрейк смог сделать собственный выбор. Он предпочел бы снова забыть. Вернуться и чувствовать, не знать, не помнить.
Миров было множество, но это не пугало. Коридор не имел ни времени, ни расстояний и отзывался на тончайший позыв, желание.
Какое-то время разум Начальника парил в невесомости и рассматривал пространство, в котором живая материя сливалась с пустотой, заполняя ее. Сохраненная при переходе память – спасибо древней расе Фурий – не давала забыть о цели визита в это недоступное для облеченных в физическое тело существ.
