– Как работается?
– Нормально. Чаевые приличные. Вчера вечером я получила девяносто шесть долларов.
– Здорово.
– Работы много.
– Это хорошо.
– Но я собираюсь уволиться.
Я промолчала.
Кэти тоже.
– Кэти, эти деньги тебе нужны для учебы.
"Кэти, не порти себе жизнь", – добавила я мысленно.
– Я ведь сказала тебе, что хочу отдохнуть от учебы. Годик просто поработаю.
Опять двадцать пять! Я прекрасно знала, что последует дальше, и настроила себя на самый что ни на есть серьезный лад.
– Кэти, дорогая, мы много раз разговаривали на эту тему. Если тебе не нравится университет в Шарлотте, можешь перевестись в Макгилл. Почему бы тебе не приехать сюда и все узнать? Мы устроили бы себе совместный отдых – я тоже взяла бы отпуск. Съездили бы в Мэритаймс, в Новую Шотландию.
"О чем я говорю? – думала я про себя. – Каким это образом именно сейчас я смогу устроить себе отпуск? Вообще-то ради дочери я сделаю что угодно. Она для меня – самое важное".
Кэти ничего не ответила.
– Надеюсь, ты не из-за плохих оценок хочешь оставить учебу?
– Нет-нет. Оценки у меня хорошие.
– В таком случае перевестись будет не сложно. Мы могли бы...
– Я собираюсь поехать в Европу.
– В Европу?
– В Италию.
Подобного поворота я никак не предвидела.
– Макс сейчас играет в Италии?
– Да, – ответила она уверенно. – И?..
– И?..
– Ему там платят гораздо лучше, чем в "Хорнетсе".
Я промолчала.
– Предоставили жилье – дом.
Я ничего не говорила.
– А еще машину. "Феррари".
Я опять ничего не сказала.
– Он не платит налогов.
Ее голос звучал все более решительно.
– Я рада за Макса, Кэти. Зарабатывает хорошие деньги и занимается любимым делом. А как же ты?
– Он хочет, чтобы я приехала.
– Ему двадцать четыре года, и у него уже есть образование.
Она наверняка услышала по моему голосу, что я раздражена.
– Ты вышла замуж в девятнадцать лет!
– Вышла замуж?
– Да, вышла замуж!
Она была права. Я прикусила язык, продолжая страшно за нее волноваться, но сознавая, что не в силах что-либо изменить.
– Только мы с Максом жениться пока не собираемся. Некоторое время, показавшееся мне бесконечностью, мы слушали шум воздуха между Монреалем и Шарлоттом.
– Кэти, пообещай, что еще подумаешь о переезде сюда.
– Хорошо, подумаю.
– И что не предпримешь никаких решительных действий, предварительно не посоветовавшись со мной.
Молчание.
– Кэти?
– Да, мам.
– Я люблю тебя, милая моя.
– Я тоже тебя люблю.
– Папе передай от меня привет.
– Ладно.
– Завтра я пришлю тебе письмо по электронной почте.
– Угу.
Неуверенным движением я положила трубку на рычаг. Что делать дальше? Разгадывать тайны костей легче, чем тайны собственного ребенка.
Я приготовила чашку кофе, вновь сняла телефонную трубку и набрала номер.
– Мне хотелось бы поговорить с доктором Калвертом.
– Как вас ему представить?
Я сказала.
– Одну минутку.
– Темпе, как поживаешь? – услышала я через некоторое время знакомый голос Арона. – Так долго, как ты, наверное, не висят на телефоне даже продавцы "Эм-си-ай". Связаться с тобой практически невозможно.
– Прости, Арон. Моя дочь собирается бросить учебу и сбежать к одному баскетболисту, – выдала я.
– А он хороший игрок?
– По-моему, да.
– Тогда пусть сбегает.
– Очень смешно.
– Ничего смешного. Приличные игроки заколачивают неплохие деньги.
– Арон, я работаю уже с другим расчлененным трупом.
Я звонила Арону и рассказывала о костях остальных жертв. Мы часто делимся друг с другом новостями.
– И нравится же кому-то резать собратьев!
– М-да. Мне кажется, один и тот же ненормальный убил нескольких женщин. Нельзя сказать, что их что-то объединяет, но отметины в местах разрезов на телах одинаковые.
– Думаешь, речь идет о серийном убийце?
– Да.
Он на мгновение задумался.
– Расскажи мне все подробно.
Я принялась описывать углубления на костях рук жертв. Время от времени Арон прерывал меня, чтобы задать какой-нибудь вопрос или попросить сбавить темп. Я живо представляла себе его: длинного, сухопарого, делающего записи на клочке бумаги, заполняющего ими каждый свободный миллиметр. Хотя Арону всего сорок два года, из-за мрачного выражения лица и темных глаз индейца чероки он выглядел на все девяносто. Другим я вообще его не знала. Этот человек обладал острым умом и огромным сердцем.
– Фальшзапилы глубокие? – спросил он деловито.
– Нет, довольно незначительные, – ответила я.
– Гармоники отчетливые?
– Очень.
– Говоришь, видно, что при движении полотно смещалось в поперечном направлении?
– Гм... Да.
– Ты уверена, что правильно измерила шаг зуба?
– Да, в некоторых местах царапины, а также костные островки довольно отчетливые.
– И изломы... – пробормотал он, обращаясь больше к самому себе.
– Их довольно много.
Последовала продолжительная пауза – Арон обмозговывал информацию, которую я только что ему сообщила, и делал соответствующие предположения. Я понаблюдала за людьми, проходившими мимо моей двери. Где-то в других кабинетах звонили телефоны, жужжал принтер. Я повернулась к окну и взглянула на мчащиеся по мосту Жака Картье машины – лилипутские "тойоты" и "форды". Время шло.
– Конечно, мне сложно сказать что-либо определенное, Темпе, – наконец произнес Арон. – Я как будто работаю вслепую. Не знаю, как тебе удалось заставить меня взяться за это. Но свои соображения выскажу.
Я повернулась назад и оперлась локтями на стол.
