– Зачем мне это?
Все же мой голос слегка дрогнул.
– Черт возьми, Бреннан! Не я ведь все это затеваю!
Он таки взглянул в мои глаза. Мне стало его немного жаль. Было очевидно, что находиться здесь ему вовсе не хотелось.
Я смотрела на Шарбонно, почти ничего перед собой не видя. О том, к каким последствиям может привести подобная жалоба, я знала не понаслышке. Сама занималась рассматриванием таких обвинений, когда входила в состав комитета по этике. Независимо от того, каким был результат, жалобы доставляли человеку массу неприятностей. Мы оба молчали. "Элен, все, что ты делаешь, сводит меня с ума", – проникновенно пело радио.
Шарбонно ни в чем не виноват, сказала я себе. Взгляд мой упал на разложенные на столе поблескивавшие прямоугольники с изображением белоснежного тела в луже крови. Я еще раз рассеянно просмотрела их и взглянула на Шарбонно. Заговаривать об этом с кем бы то ни было я пока не собиралась, чувствовала себя еще не готовой. Но Клодель вынуждал меня сделать решительный шаг. Проклятие! Все складывалось наихудшим образом.
– Мсье Шарбонно, вы помните женщину по имени Франсин Моризет-Шанпу?
– Франсин Моризет-Шанпу, Франсин Моризет-Шанпу... – Он повторил имя несколько раз, роясь в своем сознании. – Это случилось несколько лет назад, верно?
– В январе девяносто третьего.
Я подала ему фотографии.
Он просмотрел их и уверенно кивнул:
– Да, помню. И что из того?
– Что об этом происшествии запечатлелось в вашей памяти?
– Мы так и не нашли преступника.
– Еще что?
– Бреннан, скажите, что не пытаетесь и это убийство свалить в общую кучу, умоляю вас. – Он еще раз просмотрел фотографии и покачал головой: – Нет. Ее застрелили. Это совсем другое.
– Но убийца распорол ей живот и отрезал руку.
– Она была старой, по-моему, сорокасемилетней.
Я холодно уставилась на него.
– Я имею в виду, старше всех остальных, – исправился он, краснея.
– Во влагалище Моризет-Шанпу убийца вогнал нож. Согласно отчету полицейских она потеряла очень много крови. – Я дала ему возможность переварить свои слова и добавила: – В тот момент она была еще жива.
Объяснять ему, что из раны, нанесенной после наступления смерти, столько крови не вытекло бы, не было необходимости. Когда сердце останавливается, кровяное давление резко падает.
– В случае с Маргарет Адкинс это была металлическая статуэтка. Адкинс тоже была еще жива, когда ублюдок впихнул в нее статуэтку.
Я молча взяла папку с документами по делу Ганьон, достала фотографии и разложила перед Шарбонно. На них было изображено освещенное предвечерним солнцем туловище жертвы на полиэтиленовом пакете. К тазу крепился вантуз, его деревянная ручка указывала на изувеченную шею.
– Наверное, убийце пришлось приложить немало сил, чтобы так глубоко вставить вантуз.
Шарбонно долго изучал снимки.
– Модель поведения со всеми тремя убитыми одна и та же, – спокойно произнесла я. – Насильственное введение в жертву инородного тела, пока она еще жива. Нанесение увечий после смерти. Полагаете, все это просто совпадения, мсье Шарбонно? Думаете, вокруг нас ходят стаи подобных извращенцев?
Детектив провел рукой по торчащим в разные стороны волосам и принялся барабанить пальцами по подлокотнику.
– Почему вы раньше не высказали нам эти свои соображения?
– О Моризет-Шанпу я вспомнила только сегодня. А только Адкинс и Ганьон – этого было слишком мало.
– Что по этому поводу думает Райан?
– Я с ним еще не разговаривала.
Я машинально провела рукой по заживающей щеке.
– Черт побери! – воскликнул Шарбонно.
– В чем дело?
– Мне кажется, я начинаю с вами соглашаться. Клодель меня придушит. – Он что-то пробормотал себе под нос. – До чего еще вы додумались?
– Ганьон и Тротье расчленены почти одинаково. Совпадают даже следы, оставленные пилой на их костях.
– Да, Райан нам об этом рассказал.
– И на костях трупа из Сен-Ламбера.
– Пятая?
– Вы сообразительны.
– Спасибо. – Он опять что-то тихо пробормотал. – Еще не выяснили, кто это такая?
Я покачала головой.
– Этим занимается Райан.
Шарбонно провел по лицу мясистой рукой, покрытой серыми спутанными волосами, похожими на волосы на его голове.
– И что же вы думаете о принципе выбора этим придурком жертв?
Я подняла вверх ладони:
– Все они – женщины.
– Прекрасно. Возраст?
– От шестнадцати до шестидесяти.
– Внешние характеристики?
– Разные.
– Местонахождение?
– Вся территория на карте.
– Что же привлекает этого сукина сына? То, как они выглядят? Магазин, в котором закупаются? Или, быть может, их ботинки?
Я промолчала.
– Хоть что-нибудь объединяет пять этих женщин?
– То, что какой-то подонок их убил.
– Верно. – Наклонившись вперед, Шарбонно опустил руки на колени, сгорбился и тяжело вздохнул: – Клодель дерьмом изойдет.
Как только он ушел, я позвонила Райану. Ни его, ни Бертрана не оказалось на месте, и я оставила для них сообщение. Потом приступила к просмотру остальных дел, принесенных из архива. Ничего заслуживающего внимания. Двое наркодельцов, приконченных и изрезанных бывшими дружками. Человек, убитый, распиленный электропилой и отнесенный в подвал собственным племянником. Прибитое к берегу туловище женщины в хоккейной сумке. Ее голову и руки нашли тоже на берегу, но в другом месте. Осудили мужа.
Я закрыла последнюю папку и осознала, что страшно голодна. Еще бы! Уже без десяти два. Купив в кафетерии на восьмом этаже кусок ветчины с хлебом, круассан с сыром и диетическую колу, я вернулась в офис и приказала себе передохнуть. Но тут же наплевала на этот приказ и еще раз попыталась дозвониться до Райана. Он не появился. Перерыв так перерыв, решила я, откусывая кусок бутерброда.
Гэбби, прозвучало в моей голове. Нет уж!
Клодель. Пошел он к черту!
Сен-Жак. Нет.
Кэти. Как я могу помочь ей? В данный момент никак.
Пит.
В моем животе привычно защекотало. Я вспомнила приятное покалывание на коже, учащенное биение сердца, влагу между ног. Да, я всегда питала к нему страсть.
