С каждым днем покинутая на произвол судьбы планета приходила в большее запустение; каждый день где-то гибли шедевры живописи и литературы, созданные тысячелетиями; каждый день крысы-мутанты пожирали все, до чего могли дотянуться их мелкие и острые зубы.
И поэтому Снежину нельзя обвинять в том, что она не уделяла Ранмакану столько внимания, сколько нужно было бы, если знать его действительные мысли и намерения.
В одном Снежина действительно провинилась — между ней и Ранмаканом произошел такой разговор.
— А как же вы прилетели к нам безоружными? — спросил Ранмакан. — А вдруг бы вас встретили враги? А вдруг кто-то из пьи остался в живых?
— Вряд ли это реально, — рассеянно ответила Снежина, которой очень хотелось убежать в лабораторию, где, если верить Христо, Мозг расшифровал какие-то очень важные документы.
Снежина, как и другие космонавты, предполагала, что Ранмакан не принадлежал к числу лучших умов планеты и информация его о жизни города была настолько же скудной, насколько скудно мог бы рассказать о Земле мещанин двадцатого века. Разговор с Ранмаканом был скучен, и его стандартные рассуждения о воинственности пьи и отсутствии жвачки на борту «Сегежи» быстро надоедали.
— Вряд ли это реально, — сказала Снежина. — Во-первых, мы бы и не спустились на планету, если бы обнаружили на ней разумную жизнь. По крайней мере, без разрешения Галактического центра.
— А если бы мы вас континентальной ракетой? А? — спросил Ранмакан.
— Зачем?
— А затем, — сказал Ранмакан. — Вот допустим, идете вы по городу, а из-за угла полицейский в вас стреляет. Что тогда?
— Да я же говорила уже, что такого случая быть не могло. Перед тем как опуститься на планету, мы убедились, что жизни на ней нет.
— Ну ладно, а если трезар?
Снежина уже знала, что трезар — крупный хищник, что-то вроде земного тигра, который обитал на планете до войны.
— Для этого на корабле есть оружие.
— Ага, так я и думал. — Голубые тонкие губы Ранма-кана сжались в ниточку. — Без оружия вы никуда, хоть и говорите о дружбе и так далее.
Снежина подумала, что все равно уж уйти в лабораторию не удастся. Она достала заготовленный список вопросов к Ранмакану. Придется работать.
— И вашим оружием и человека убить можно? — спросил он.
— Можно, только зачем?
— А вот я буду уже вам не нужен, что тогда?
— Да нет разговора о вашей нужности или ненужности! — возмутилась Снежина. — Вы нам с самого начала не были нужны. Вы себе самому нужны. Своей планете, своему городу. Неужели вы хотите сказать, что вам все равно, будет ли существовать этот город, ваши знакомые, другие люди?..
— Не знаю, — сказал Ранмакан. — Я о них не думал.
— Знаете что, — сказала Снежина, — давайте поговорим о другом. Мало ли есть тем для разговора? Я вас буду спрашивать, а вы отвечать.
— Опять допрос? — вздохнул Ранмакан.
— Ну хорошо, спрашивайте вы.
— Не хочу, — сказал Ранмакан. — Хочу спать. А где ваши пистолеты? А у вас пистолет есть?
— Пистолет?
— Ну, оружие?
— Нет, ни у кого нет. В оружейной есть и на мостике у капитана. На всякий случай. Это с тех пор, как на Ганимеде ледяные ящеры прорвались на корабль и ни у капитана, ни у команды не оказалось оружия.
— И их всех сожрали? — заинтересовался Ранмакан. — И капитана и команду?
— Двое тогда погибли.
— Ладно, — сказал Ранмакан. — Теперь я пошел спать.
— Счастливо, — сказала Снежина. — Меня вы всегда можете найти или здесь, или у Мозга.
Ранмакан ушел. Снежина не беспокоилась за него. В конце концов, в лаборатории остается корона Вас, который в любую минуту может узнать, где находится Ранмакан.
Виноват был и корона Вас. Он вспомнил об обещании, данном тете Миле, и, вместо того чтобы хоть изредка поглядывать, где же бродит Ранмакан, он принялся оживлять кур. Эта проблема его интересовала не только с точки зрения услуги, которую он мог оказать тете Миле, но и как чисто научный эксперимент. Опытов по производству пищи еще не производилось. Тем более, что короны — вегетарианцы.
Виноват в этой истории был и Кудараускас. Его подвела любовь к абстрактным психологическим исследованиям. Когда на мостик поднялся Ранмакан и принялся бродить по длинному помещению, поглядывая на экран внешнего обзора, Кудараускас начал задавать ему вопросы. Само существование Ранмакана давало ему, полагал Зенонас, определенные преимущества в споре с оппонентами. Позиции его были бы слабее, если бы первым человеком на «Сегеже» оказалось существо, вызывающее всеобщее уважение и любовь. Ранмакан не стремился ни к тому, ни к другому. Он даже не проявлял большой благодарности за то, что его вернули к жизни. И Кудараускасу хотелось поближе познакомиться с чиновником Муны, чтобы найти в нем, в его мировоззрении, черты, приведшие к гибели целую планету. Кудараускас сам не очень верил в концепцию, рожденную в минуту запальчивости и сформулированную по принципу: вы так считаете, тогда я займу противоположную точку зрения.
Поэтому Кудараускас, как только Ранмакан появился на мостике, всем своим видом показывая, что не собирается покидать его, принялся задавать Ранмакану вопросы, невинные на вид, но с двойным дном.
Ранмакан, с недоверчивостью относившийся к любым вопросам, не хотел раздражать отказом беловолосого штурмана и потому коротко и сухо отвечал на них, сам тоже спрашивал что-то, малозначащее и тоже на самом деле полное вторым значением. Спросил он и об оружии. Этот вопрос Кудараускаса заинтересовал. Кудараускас воспринял его как свидетельство агрессивности жителей Синей планеты.
Он повторил то же, что говорила Ранмакану Снежина, и Ранмакан не поверил Кудараускасу так же, как не поверил Снежине. Однако про себя даже удивился сговору пришельцев.
— И сильно бьет? — спросил Ранмакан.
— Лучевой пистолет? Нет. Метров на сто, это же средство защиты.
— У нас есть пистолеты и пулеметы, бьющие без промаха на три километра, — сказал Ранмакан.
Он употребил в разговоре другую меру длины, но лингвист у него на груди перевел меру в земные понятия. Лингвист передавал местное звучание слов только в тех случаях, когда понятию не было эквивалента в земных языках.
— Но я же повторяю, — сказал спокойно Кудараускас, — это оружие чисто оборонного значения. И должен раскрыть секрет: оно еще не употреблялось за все время моей работы на «Сегеже». Был, правда, случай на Ганимеде.
— Я знаю, — сказал Ранмакан, — когда ледяные ящеры ворвались в корабль.
— Откуда знаете? — удивился Кудараускас.
